— Он не стал бы пресекать старый Род, если бы…
— И ты правда в это веришь? — нехорошо удивился Поттер. — После того нашего разговора в Визжащей Хижине в конце третьего года?
— Для Тома существует только один род. Он сам. Даже не род Гонтов или там Слизерина — и я знаю это точно, Дракусик. В конце концов, Том полгода жил и в моей голове, — усмехнулась мелкая Уизли.
— Когда ты, по твоим же словам, «плавал в темноте» прежде, чем я сбил с тебя эту диадему, Том уже готовил «дружественный» визит в ваше поместье, — поддержал ее Поттер. — Так что про позицию — это не предположение, а наблюдение, причем за тобой самим. Я сам слышал, как он, находясь в твоем теле, обсуждал этот визит с крысой. В утешение могу сказать, что он… изрядно опасался твоей матери.
— Она…
— Она сейчас под «Империусом», я знаю.
— Откуда?.. — сердце Драко слегка сдавило предупреждением, но, видимо, магия Обета не сочла это выдавшее его удивление достаточно веским поводом для смерти.
— Просто я привык уважать женщин рода Блэк, — усмехнулся Поттер. — Начиная, к слову, с моей собственной бабки, хотя я ее и не помню. И на месте Тома, — слизеринец с ужасом подумал, что Поттер и правда смотрелся бы на месте Лорда куда лучше самого Повелителя: даже интонации у них были похожи, но в голосе гриффиндорца не было безумной истеричности, — я тоже принял бы какие-то подобные меры. Но ладно. Итак, чтобы сохранить жизнь своей матери, ты должен, во-первых, убить Дамблдора, а во-вторых, сразу после того, ну или одновременно, или перед — это, в общем-то, неважно — обеспечить проход в школу группе Пожирателей Смерти — либо во главе с Томом, либо без него.
— А вот трогать Гарри Том тебе запретил, — ввернула грязнокровка. — Видимо, даже после битвы в Атриуме он тешит себя иллюзиями, что может и должен справиться с ним лично, собственной рукой.
Малфою показалось, что Поттер был слегка удивлен словами Грейнджер, но гриф слишком хорошо владел собой, к тому же он так и смотрел в пол, прикрывая свои жуткие глаза и уродливый шрам свесившимися на лоб волосами. Говорил он тихо и, как с удивлением понял Драко, успокаивающе.
— Ну а то, что якобы охраняющие твоего отца авроры уже давно работают на Тома, я мог бы и не упоминать. Кстати, кто кормит змею? — неожиданно резко спросил Поттер.— Кричер?
— Мать приказала этому старому кретину не показываться никому на глаза, — вздрогнув, ответил Драко, уже после ответа осознав, что этот кусок информации под Обет не подпадает, и Поттер, хоть и подловил его, но совершенно осознанно задал вопрос именно в такой, не ведущей к его смерти, форме. — Сразу перед тем, как… Как мама стала уже совсем беспрекословно подчиняться… хозяину дома. А других домовиков у нас теперь нет.
Он едва не добавил «…благодаря тебе, Поттер!», но вовремя прикусил язык.
— С Тома сталось бы заставить именно тебя заниматься кормежкой этой твари, когда ты был на каникулах, — задумчиво промолвила Седьмая Уизли и вытаращила глаза, когда Драко всхлипнул. — Так это правда?! Да иди ты!
— Чему ты удивляешься, Джинни? — усмехнулся Поттер. — Это ж Том… Ладно, по крайней мере, змея все-таки там.
— Ты что же…
— Ну, во-первых, не «ты». А «мы»… А во-вторых… наверняка Том включил в Обет непричинение ему вреда…
— А разобраться, где в этом Обете дырки мы, не зная его формулировки, не сможем, — заметила Грейнджер. — Так что ты в это «мы» входить не будешь… Но вот заставить тебя не пытаться спасти свою мать он не мог, потому что как раз ради нее ты все это и делаешь. Ну и просьба твоя тебя не убила…
Драко зыркнул исподлобья, но возразить было нечего.
— К тому же, Малфой, я просто не представляю, как мы можем тебе доверять.
— После Нотта? — облизнул губы слизеринец.
— С чего ты взял? — ответил вопросом на вопрос Поттер, лицо которого теперь напоминало каменную маску.
— Не один ты знаешь если не все, то многое, ну а если в школе произошло что-то жуткое — ты наверняка был рядом, — попытался изобразить покровительственную ухмылку Малфой. — К тому же у тебя… репутация.
Удивительно, но при этом последнем слове на лице гриффиндорца промелькнула не гримаса презрения, которую он ожидал, а тень боли.
— Он же пытался запытать Грейнджер, правда? — держать обычную высокомерную гримасу получилось плохо, но все-таки хоть как-то получилось. — Знаешь что, Поттер… Могу я получить на время свою палочку?
— Хочешь принести Непреложный Обет? — теперь в голосе Поттера сквозило явственное дыхание смерти. — Знаешь, Драко, Нотт попытался совершить то, что он совершил, именно под ним, — медленно и обманчиво-лениво, так лениво, что за этим неизбежно должен был последовать смертельный бросок, произнес шрамоголовый. — Точнее, он заранее продумал и формулировку Обета, и то, как ее обойти. Причем за язык его никто не тянул, это была его собственная инициатива, как, замечу, и в твоем случае. Забавно повторяются ситуации, не находишь? И кстати, Малфой… Это было очень глупо: опаивать Забини. Ты же понимаешь, что и он, и мы быстро вычислили, кому это было выгодно? И раз уж ты… полагаешь, что Нотта отправил в Мунго я, а не кто-либо другой, то пощады тебе ждать было бы… немного наивно?
Драко промолчал. Все его интриги, казавшиеся ему тогда такими блистательными, оказались не только глупыми, но и детскими. Все, что происходило до рокового вызова в мэнор сразу после Самайна, было словно бы и не с ним: хитроумный и всегда находящий выход отец за его спиной, вожделенное место префекта, которого он просто обязан был добиться, чтобы отец гордился его хитростью и находчивостью, а ничего действительно плохого (ну, не считая мелких неприятностей, вроде тех, на третьем курсе) с ним случиться просто не могло: ведь он, как и его отец, всегда выходил сухим из воды, как и положено слизеринцу! В конце концов, даже Лорд не смог захватить его, пусть и благодаря Поттеру — но отец всегда говорил, что героические поступки совершают одни, а выгоду от них получают совсем другие. И он, Драко Люциус Малфой, как раз и должен был быть этим другим!
Поттер вздохнул.
— Ладно, тебя извиняет, что тогда ты еще привык рассчитывать на то, что папочка тебя все равно отмажет… Глупая надежда, конечно, — Поттер проигнорировал на мгновение мелькнувшее на лице Малфоя выражение ярости, — но хотя бы понятная.
— Я не собираюсь приносить Обет, — усмехнулся слизеринец, едва успев остановить потенциально-смертельное «мне и одного достаточно». — Тем не менее… могу я все же получить палочку? Клянусь не поднимать ее против кого-либо из вас… даже если вы начнете меня убивать. И к тому же ты, Поттер, все равно быстрее: против тебя и профессор Снейп-то еле держится.
Поттер поднял бровь в гримасе, сделавшей бы честь самому свежеупомянутому декану Слизерина. Откуда-то сзади протянулась здоровенная ручища (которая могла принадлежать исключительно Лонгботтому), с палочкой Драко, а другая рука крепко схватила его за ворот. При этом Лонгботтом был не один: что-то твердое уперлось слизеринцу в основание шеи сзади-слева, так, что даже ухитрись он увернуться — и «Редукто» или что еще там уйдет вбок, не задев никого из поттеровской банды. Или это была не палочка, а что-то другое, судя по леденящему кожу холодку, железное? На кинжал непохоже… Ему дико захотелось скосить глаза, чтобы рассмотреть непонятное оружие, но это было бы опрометчиво. Тем более, что Драко заметил, как Поттер и вся его банда словно по сигналу встали со стульев и тоже обнажили палочки.
Осторожно, стараясь не спровоцировать Лонгботтома и того, второго, Драко стек с табурета и опустился на колени, умудрившись сдержаться и не ойкнуть, когда еще одна кость впилась в его кожу. Загадочный, но явно смертельно опасный предмет при этом ни на секунду не отрывался от его шеи.
— Я, Драко Люциус Малфой, Глава Рода Малфой, приношу вассальную клятву за себя и за своих потомков до седьмого колена ведьме Гермионе…
— Джин, — словно в прострации произнесла гря… магглорожденная ведьма, и Драко еле сдержался, чтобы не посоветовать ей подобрать челюсть и подвязать ее ленточкой: с одной стороны, искушение было почти непреодолимым, но с другой — момент был совершенно неподходящим.
