— Так что ж ты слился еще до матча? — прищурился Гарри. Это был шанс намотать на прутья «Молнии» немного крайне нужного биоматериала: метла лежала на его плече чрезвычайно удобным образом. — До сих пор не можешь пережить, что бедному папочке змейка ручку покусала?

— ТВАРЬ ТЫ, ПОТТЕР! — почти как на третьем курсе заорал Малфой и бегом рванулся по коридору, к сожалению — не к подземельям Слизерина, а в прямо противоположном направлении, так что причесать его физиономию метлой не получалось никак.

Ну, не все сразу.

Больше четверти победной вечеринки ушло на разглядывание срочно отпечатанного Колином (немедленно, впрочем, исчезнувшим с глаз товарищей) колдо, на котором Буллстроуд одной рукой снова и снова ловила квоффл, а другой отбивала направленный в нее бладжер.

Ситуация была достаточно характерной: среди загонщиков считалось стандартным трюком поддержать атаку, выбив, хотя бы временно, хранителя, и гриффиндорцы обсуждали, как бы отработать «защиту Буллстроуд» на тренировках.

Сошлись на том, что вратарские перчатки следует усилить, благо правилами этого не запрещалось. В конце концов, настолько мощные руки, как у слизеринки, были далеко не у всех, и даже лапы Рона, не говоря уже о Деннисе, могли серьезно пострадать от такого трюка.

Дин обещал подумать, хотя и не гарантировал быстрого эффекта: помимо обычных школьных заданий, как знал Гарри, много времени у мулата занимали Герман и доспехи Грокха.

Рон без особого, в отличие от Олли, фанатизма распек чуть не облажавшегося ловца за утерю бдительности, каковой разнос Поттер принял без возражений. Невилл слегка переживал, что позволил вывести себя из строя, но тут тоже была вполне объяснимая ситуация.

В общем, вечеринка получилась весьма приятной, разве что без огневиски, за который раньше отвечали близнецы. Но это получилось даже и к лучшему: на празднество заявилась декан, чего во времена МакГонагалл почти не случалась, о чем Поттер и проинформировал окружающее пространство, когда Молли, поздравив своих грифов, наконец, удалилась.

— Гарри, — закатила глаза Кэти Белл, — ты все-таки такой наивный иногда… Ну кто, залившись под самые брови сливочным пивом, обратит внимание в шумной комнате на тихую серую кошечку? Особенно под Чарами Неприметности?

— Упс. А ты? — спросил Поттер. Ему стало стыдно: это был действительно непростительный косяк.

— А я ее специально искала. Я… — она замолчала, и Гарри кивнул и отошел, чтобы не ставить спаленную им еще на третьем курсе шпионку Дамблдора в неловкое положение.

В этом новом кошмаре Гарри не был змеей, но менее жутким он от этого не стал.

Он стоял в ритуальном круге, совершенно обнаженный, окруженный кровавыми (похоже, в буквальном смысле) линиями пентаграммы и черными свечами. Напротив него, за пределами круга, сидела на стуле обнаженная женщина примерно сорока лет. Вокруг ее ног и ножек стула свернулась та самая огромная, дюймов десяти в толщину, змея, а в руках женщина с мертвым, ничего не выражающим взглядом держала серебряную табличку очень даже знакомого Гарри вида.

Он только что закончил читать длинное заклинание на непонятном хрипло-гортанном языке и ткнул себя в грудь палочкой. Черной палочкой с серебряной змеиной головой на рукояти. Гарри механически отметил двойной шрам на предплечье державшей ее руки: довольно уродливый, но уже благополучно заживший. Вспыхнула зеленая, цвета «Авады», искра, и его тело пронзила жгучая боль.

Недостаточно жгучая, совершенно недостаточно: он откуда-то знал это совершенно точно.

Уже не заботясь о целостности и вправду проведенных кровью линий, он сделал шаг к обвитой змеей женщине.

— К с-с-сожалению, не с-с-сегодня, дорогая, — прошипел он змее. — Мож-шешь с-с-с-съесть какую-нибудь из этих глупых птиц-с-с-с вмес-с-сто нее…

Змея лениво развернулась, освободив ноги женщины, и скрылась за почти незаметными черными портьерами, видимо, прикрывающими выход.

— Ну что ж, — усмехнулся он; это был уже не парселтанг, а английский. — На этот раз подготовка оказалась даже сложнее, чем я думал. Видимо, придется предусмотреть нечто значительно менее тривиальное и пойти более длинным и неприятным, по крайней мере для меня, путем. Ты не сопроводишь меня в спальню, мой прекрасный цветок?

Женщина с белой прядью в волосах, повинуясь еще одному не озвученному голосом приказу, аккуратно, почти нежно поставила табличку на черный же столик и поднялась, демонстрируя отлично сохранившееся тело, почему-то совсем его не возбудившее. Так же без слов она скрылась за той же портьерой, что и змея до нее, а он проследовал за ней.

— Это точно был уже не Люциус, а Том, сэр. Парселтанг, табличка… Мы можем посмотреть это воспоминание в Омуте Памяти еще раз, но я опознал ее совершенно точно. Я ж ее еще по второму курсу помню, когда помогал Пенни награды чистить. Эта та самая табличка «За заслуги перед школой», которую Тому дали за то, что он Хагрида подставил после убийства Миртл. И она очень ценна для Реддла: тогда он действительно обманул всех, да еще и совершив свое первое убийство. Вот только где он ее нашел?

Дамблдор опустил глаза.

— Подождите, сэр, — нахмурился Гарри. — Так ее что… Ее так и оставили в Зале Наград? В назидание новым поколениям школьников?

— Признаться, — прокряхтел Дамблдор, — у меня как-то не дошли руки, до… изменения столь малозначительной детали.

Гарри показалось, что по своему обыкновению прячущийся в тени в углу кабинета Снейп еле слышно вздохнул.

— Он же создавал… Ну, пытался создать… очередной якорь, сэр?

— Это было весьма… ожидаемо со стороны Тома после того, как благодаря… активности Долорес ему стало известно о гибели минимум двух его сокровищ, — задумчиво произнес Дамблдор. — Не то, чтобы «весьма разумно» было бы подходящим термином, когда речь заходит о хоркруксах. И мне жаль, что…

— Что Вы не можете заставить меня забыть детали, сэр? — криво ухмыльнулся Гарри.

— Я же обещал тебе, — остро взглянул на него Дамблдор, потом его глаза затуманились. — Бедный мальчик… Ты, как я полагаю, уже догадался, что Том, захватив тело все равно что мертвого теперь отца Драко, ужасающим шантажом заставил сына отправить ему дорогой и значимый для него объект, только из-за крайней слабости и многократной разорванности души Тома не послуживший делу убийства еще и матери мальчика?

— Думаете, Драко знает, что его отец уже?..

— Я бы не исключал этого, особенно учитывая те его слова. Поэтому я попросил бы тебя…

— Не задирать его? Обещаю, сэр. Если, конечно, он сам не сделает… чего-нибудь особенно глупого. — «Как Нотт, — мысленно продолжил Гарри, — как чертов Нотт…»

— За этим я попрошу проследить тебя, Северус, — обратился Дамблдор к Снейпу. — Впрочем, мы можем обсудить наши планы, включая и тот, что предложила нам… — он запнулся. — …Мы можем обсудить их позже. Как и изменения в планах мистера Поттера, если он тоже соблаговолит поделиться ими с бесполезными, большей частью бесполезными, стариками. А сейчас не мог бы ты проводить Гарри в его общежитие?

Всю дорогу вниз Снейп молчал. Затем, когда они прошли уже половину пути до ведущей в башню Гриффиндора лестницы, он внезапно схватил Гарри за шиворот и притиснул к стене.

— Поттер! — прорычал он. — Твой никчемный отец, да и ты тоже, уже стали причиной смерти замечательной ведьмы, мизинца которой вы оба вместе не стоили. И если ты, оленье отродье, станешь причиной гибели еще и другой ведьмы, которая превосходит тебя неизмеримо больше, чем Лили превосходила твоего жалкого отца, то я клянусь: тебе не будет ни секунды покоя ни на том, ни на этом свете… — он скосил глаза на упершийся в его собственный живот ствол, — …на каком бы свете ни оказался к этому времени я сам. Ты понял, Поттер?

— Понял, сэр, — тихо и спокойно ответил Гарри, неотрывно глядя в лицо отступившего от него на пару шагов Снейпа и убирая «Веблей» в кобуру. — Чего ж тут непонятного.