— Я уже всё решила. Я хотела бы начать процедуру развода до того, как моё положение станет очевидным. Мой ребёнок будет Шаркизовым. — опустила глаза Лейла. — Спасибо, что не выдал.

— Не за что. Если твой муж захочет тебя вернуть, пусть тоже побегает. — Тайгир посмотрел на меня и улыбнулся, видя что я спокойна и явно не жалею о появлении стольких родственников. — Зульфия… По тебе тоже вопрос.

— Про меня никто спрашивать не мог. — Удивилась она.

— Это ты так думаешь. Бояров просит разрешения ухаживать за тобой и общаться с Каримом. — огорошил нас Тайгир.

— Урааа! — вскочил с моей кровати Карим. — Мама, давай Рому себе заберём?

Даже Тайгир хоть и пытался сдержаться, но тоже рассмеялся.

— Мне надо уехать на несколько дней. — Предупредил Тайгир. — Не переживайте. Здесь и своя охрана, и мои люди. И Сабир выделил своих на всякий случай.

Я с нехорошим предчувствием заметила, как заинтересованно вскинула голову Фируза при упоминании Сабира.

— У тебя проблемы? — тут же спросила я у Тайгира.

— Нет, но появляться нужно. И надо посмотреть, что с домом, он должен быть готов к нашему возвращению в любой момент. Тем более, что теперь вопрос где будут жить твои родственницы. — Отвечает мне он.

— У меня квартира должна быть в вашем городе. Из приданного. Если её вернут, я с ребёнком буду жить там. — Сказала Лейла.

— Давать команду начать твой развод? — уточнил Тайгир, получив ответ, только кивнул. — Хорошо. Сразу и начнём, чтобы не затягивать.

— Отдыхай. Мы попозже зайдём, если ты не против? — всё ещё неуверенно спросила Зульфия.

— Конечно. — Улыбнулась я ей.

Быстро попрощавшись, нас оставили с Тайгиром вдвоём.

— У тебя правда никаких серьёзных проблем не появилось вместе со мной и всеми моими родственниками? — чувствовала, что что-то не так я.

— Ни одной из тех, что я не мог бы решить. — Заверял меня Тайгир. — Дождёшься, пока я приеду?

Дни, пока Тайгир отсутствовал, тянулись безобразно долго. Я была окружена вниманием персонала и родственников.

Процедуры, способствующие скорейшему заживлению, я проходила без капризов. Сама, будучи медиком, понимала, что иногда успех той или иной процедуры зависит в большей степени от настроя пациента. Когда пациент настроен серьезно и с пониманием ответственности, то и результат совсем другой.

Свободное время я тратила на прогулки и беседы с сёстрами. Я долго пыталась определить для себя, как относится к Зульфие. Точнее, кем её считать, и решила, что проще, да и приятнее для меня, считать и её сестрой. Нежели каждый раз напоминать себе о Кадере.

Я несколько раз за прошедшие дни видела Зульфию, Карима и Романа Александровича гуляющими в парке. Бояров ухаживал красиво, понимая некоторые особенности менталитета, наедине с Зульфиёй не оставался. Гуляя рядом, рук не протягивал. Просто шёл рядом и разговаривал. А главное, не отделял девушку от её ребёнка. Вот Кариму доставалось и за себя, и видимо за маму. Он частенько во время этих прогулок катался у Романа Александровича на плече, или шёл с ним за руку.

Сама Зульфия незримо поменялась, стала чаще улыбаться, разговаривать как-то увереннее.

— Знаешь, раньше у меня был хоть плохой, но муж. Я жила в семье. Это правильно, женщина и должна жить в семье. Женщина несёт уют и заботу, мужчина обеспечивает достаток и защиту. Старшие родственники получают помощь, уход и заслуженное уважение. Я выросла с мыслью, что так должно быть. Это же основа! — ответила она, когда я спросила её об этих изменениях. — Так жили мои родители, и их родители. И я знала своё место и свои обязанности. А потом… Вот кто я? Что я должна делать? Я думала, буду ухаживать за тобой. Ты родня, моя семья и нуждаешься в помощи. Но Тайгир и близко к тебе никого не подпускал! Даже необходимые процедуры, которые он не мог выполнять, персонал проводил в его присутствии и под его контролем. А обтирал, причёсывал, менял бельё — всё это он сам. Сын ещё маленький. Понятно, что я при нём, но что, куда, на какие средства? От всего этого голова шла кругом и страшно становилось. И потом… Ты прости, но мы все оказались под властью Тайгира Тахмирова, а о нём хорошего мало говорят. И с первого его появления было понятно, что наша дальнейшая жизнь будет определяться твоим отношением. А вот предсказать каким оно будет, когда ты придёшь в себя, никто не мог. Где гарантия, что ты не сорвала бы свою злость и ненависть к Кадеру и влезшему в твою жизнь отцу на нас, тех, кто остался? Что не начнешь мстить Фирузе за свою мать? Такое не редкость. А то как вёл себя твой мужчина, подтверждало худшие опасения. Я уверена, что скажи ты ему слово, и он услал бы нас в такую глушь, что белым днём с собаками и фонарями искали бы. Я и девочкам говорю, чтобы себя потише держали. Не будь ты такой, по-хорошему странной, нам бы небо с овчинку показалось бы.

— Я тебя слушаю, и сама себя пугаюсь. — Улыбаюсь в ответ на её откровенность.

— А сейчас… Я как будто снова уверенность в себе обретаю. Иду к своему месту. Возвращаюсь к привычному укладу. Фируза уже лисой пообтерлась, всё, что можно узнать про Романа, узнала. Порядочный мужчина, серьёзный. Уважаемый, при деле. И ни при абы каком. — Серьёзно перечисляла она. — И с Каримом язык общий нашли. Я не помню, чтоб мой сын к кому-то так прикипал. Может, только к деду. И я мать, я вижу, что общение с моим ребёнком для этого мужчины за радость. Что он приветствует интерес моего сына к своей работе. Они так увлекаются за этими разговорами! Мне кажется, что наличие у меня Карима, в глазах Романа моё главное достоинство. И я с сыном здесь останусь, никого не утруждать. А это многое значит, когда своё есть, где ты хозяйка.

— Погоди, всё, что ты говоришь, это круто и здорово. Но ты сама-то? — спросила я.

— Чего сама? — не поняла Зульфия.

— Как тебе объяснить… Ты симпатичная, молодая, хозяйка. И да, это достоинство! По крайней мере, у меня даже яичница может подгореть! — призналась я под смех остальных. — Ты совсем не обязана быть с кем-то, чтобы никого не утруждать. Если уж решила выбрать мужчину, то он должен тебе нравиться. А не при хорошей работе, уважаемый и вот это всё, что ты там перечисляла.

Ух, как ярко вспыхнула Зульфия. Глазки потупила, пальцы ткань платья уже чуть ли не в узел собрали.

— А что, такой мужчина может кому-то не понравиться? Или у меня проблемы со зрением нашли, а мне не сказали? — стесняясь, произносит она. — Ты извини, но траур по твоему брату соблюдать не буду.

— Вот ещё не хватало! И не надо его моим братом звать. Мне такое родство как рвотное со слабительным одновременно! — я искренне порадовалась, что у Зульфии и племяша есть шанс на нормальную семью.

— Это что за самолечение? Я такого не прописывал! — мы все резко обернулись на мужской бас.

Густой такой, немного рокочущий. И судя по позе, подошёл господин Бояров не только вот что. А значит, признание Зульфии слышал. Удивительно, как такой крупный мужчина может так бесшумно передвигаться.

Фируза и Лейла что-то начали щебетать про чай и про то, что мы уже давно на улице, и меня практически утащили в корпус, оставив Зульфию и Карима в руках доктора Боярова.

— А ничего, что мы так сбежали и оставили Зульфию…

— Отвечать за свои слова? — перебила меня хитро улыбающаяся Фируза. — А слово не воробей, тем более, когда так удачно вылетело.

— Странно, что тебя зовут Фируза, а не Алиса, уж такая ты лиса! — рассмеялась я.

Но так легко на душе было не всегда. Стоило остаться одной, и меня настораживала любая тень. Приветствующие наклоном головы незнакомые мужчины в строгих костюмах пугали. Просто своим присутствием. Воспоминания о таких же незнакомцах с серьёзными выражениями лиц заставляли сжимать ручку-футляр, чтобы гасить поднимающуюся панику.

Мой скальпель вернулся ко мне. И как всё в последнее время, с помощью Тайгира. Вот и сейчас я крутила в руках серебристый футляр, ощущая приятную тяжесть. И хотя мне наглядно продемонстрировали, что есть ситуации, когда меня не спасут ни скальпель в руке, ни пистолет, становилось чуть спокойнее.