— Это ты так про Романа Александровича? — улыбаюсь я.

— Он потерял жену и сына, примерно возраста Карима. Там мерзкая история. — Нахмурился Тайгир. — Может, поэтому он так к мальчику и отнёсся. Ксан, а ты сама хочешь с ними знакомиться? Не потому что надо и деваться некуда. А вот именно ты хочешь знать эту часть своей семьи?

— Всё-то ты понимаешь! — ворчала я, утыкаясь лицом ему в плечо. — Не знаю. Я всегда так открещивалась от отца и всего, что с ним связано… А сейчас… Они-то, получается, меня считают своей, раз Лейла рискнула заступиться. И мне кажется, я слышала их голоса после…

— Да, когда я спустился за тобой, и услышал, что ты меня зовёшь, вся вот эта компания была там. Пытались помочь, чем могли. — Подтвердил мои смутные воспоминания Тайгир.

— Там был какой-то гром, и я почему-то подумала, что это ты пришёл. Вот была уверена. — Улыбнулась я, и тут же желание веселиться пропало. — Но тогда выходит, что и то, что я слышала раньше, тоже правда? Что жена моего отца извела остальных жён и детей?

— Этого мы, к сожалению, не узнаем. Но результат… — пожал плечами Тайгир.

— Но если у отца были такие проблемы, то теперь он всё это, получается, свалил на тебя? — дошла до меня неожиданная мысль.

— Для меня это не такие существенные проблемы. Основным камнем преткновения всех вопросов были земли, принадлежавшие твоему отцу. Но пока там осматриваются Агировы. Кайрат предлагает устроить там курортную зону. — Успокоил меня Тайгир. — Даже те, кто устроил войну с твоим отцом, не потянут сразу противостояние с Тахмировыми и Агировым. За это не переживай.

— А отец…

— Он предложил прикрыть результат нашего визита пожаром. Понимая, что жить ему недолго, он остался на крыльце своего дома, даже когда уже начинался пожар. С вином и фотографиями. — Тайгир показал на нижнюю полку тумбочки. — Это Сабир привёз. Твой отец передал, сказал взамен тех, что забрал у тебя.

— Фотографии? — удивилась я. — Посмотришь со мной?

— Я буду рад. — Он сам принёс фотографии.

Под обложками фотоальбомов меня ждало неожиданное открытие. Десятки и сотни снимков. Мои, мамины, я с мамой, с бабушкой… И к своему удивлению, фотографии я там обнаружила самые ранние.

— Ты чего здесь такая злая? — улыбается Тайгир, рассматривая моё фото в костюме снежинки, где мне года три всего.

— Мама говорила, что меня нарядили снежинкой, а я хотела быть Бабой-Ягой. И злилась. — Вспоминала я мамины рассказы. — У меня вообще любимым героем была Старуха Шапокляк. Осень элегантная и стильная дама! А это что?

Я рассматривала фотографии и смутные, затёртые временем детские воспоминания появлялись в памяти. Мне четыре года, и мы с бабушкой идём в парк аттракционов. Перед входом бабушка просит меня сохранить кое-что в тайне и не рассказывать маме.

— Это будет наш с тобой очень важный секрет! — говорит она, а я киваю.

А за оградой парка нас встречает отец. Ещё молодой, почти как на найденных фотографиях. Я смотрю глянцевые свидетельства его желания быть рядом. Я сижу у него на плече, он на корточках рядом, я у него на руках… Помню злое лицо мамы, едва она обняла меня, когда я и бабушка вернулись домой.

— Чтобы это было в последний раз! Или думаете, я не пойму? Да ребёнок весь пропах его запахом! — странные для меня тогдашней слова.

Как я могла это забыть? Последним было фото с могилы мамы, когда я пришла и увидела там цветы.

— Если отец и так жил с матерью, а не здесь, то почему нельзя было всё так и оставить? Ну, если он не мог развестись? — риторический вопрос. — Объяснил бы… Жили же просто так столько времени! И мама бы может, не заболела.

— Не смогла принять, что где-то живёт женщина, называющая себя женой твоего отца. И не одна. — Сказал Тайгир.

— Мама так больше никого и не приняла, почти не улыбалась. Да она не жила после их разрыва! И он получается… А у меня не было отца! А мог бы быть! Вот такой папа! — ткнула я в фотографию, где прижалась своей щекой к щеке отца. — Два идиота!

Я не выдержала и разревелась. Слова, что говорила мне мама, объясняя свой выбор, звучали в голове. И делали только хуже! Ведь её предсказание сбылось!

На следующий день, видно решив, что я достаточно пришла в себя, и ещё раз уточнив, точно ли я этого хочу, Тайгир оставил меня в компании моих новых родственников.

Первым в комнату зашёл Карим, никем другим черноволосый мальчишка с любопытными глазами быть не мог. Следом вошли и девушки, назвать их женщинами у меня как-то язык не поворачивался, даже в мыслях. Впрочем, та, что представилась Фирузой, хоть и считалась совершеннолетней, но на самом деле её взгляд мало отличался от взгляда Карима. Ей всё было интересно, для неё жизнь только-только зажигала все свои краски.

Лейлу я узнала, а вот Зульфия была самой настороженной, смотрела с опаской и старалась держаться рядом с сыном.

— Так, раненным полагается удобство и покой! — поманила я к себе Карима, у которого было загипсованное плечо.

— Я не раненный, я немножко заново поломанный! — засмеялся племянник, как я определила мальчугана. — Потом ещё в бандаже буду ходить, а потом придётся плечо разрабатывать.

— Да, и массаж, и растяжка, и руку тренировать. Зачем ломали? — уточнила я.

— А там раньше уже всё было сломано, и не правильно срослось. — Тут же поделился Карим. — Рома сказал, что он очень аккуратно сломал, и на место поставил. Теперь гемора потом не вылезет.

— Чего не вылезет? — удивилась я.

— Карим! — попыталась одновременно одёрнуть сына Зульфия. — Что ещё за Рома? Роман Александрович или доктор.

— Но он же сказал себя Ромой звать! — объяснил матери мальчик. Та только вздохнула.

— Карим, доктор взрослый мужчина, очень добрый и внимательный, но не твой ровесник и приятель, с которым можно вместе на улице играть. Нужно проявлять уважение к его возрасту, знаниям и той работе, которую он делает. — Взъерошила она волосы сыну. — Вы извините, что мы тут…

— Э, нет! Со мной тот же номер не пройдёт. Давай без этих "вы" и "извините"! — рассмеялась я, чувствуя, что никакого предубеждения к этим людям у меня нет.

Разговор потёк легко, словно мы были знакомы уже много лет. Зульфия оказалась моей ровесницей, а самой старшей была Лейла, она была старше меня на три года. И где-то мелькнула мысль, что сложись чуть иначе, и мы могли бы быть подругами и близкими людьми, как я стала с Зариной и Кирой.

И тут же сама на себя разозлилась. Что за нытьё? Почему это могли бы? Неужели я не отважусь хотя бы приглядеться к тем, кто был со мной одной крови, как любил всем говорить Маугли? Тем более, что они мне ничего не были должны, я была для них посторонним человеком, но они мне помогали. Я помню услышанные в бреду слова Фирузы, которая готова была просить даже нашего с ней не состоявшегося жениха помочь мне.

Фируза, кстати тому, что свадьба не состоялась, была очень рада, она уже успела подслушать, что жениху тридцать девять лет, и для неё он казался очень старым. А ещё её пугало, что он вдовец и у него есть сын. Подробностей она не знала, даже имени не могла назвать, но и этого хватало, чтобы заранее разочароваться в женихе.

Лейла, которой был тридцать один, только усмехнулась, услышав, что жених, которого нам с Фирузой нашёл отец, такой старый, что динозавров живьём видел.

— Хорошо как! — протянула Фируза. — Молчать не надо, прятаться не надо. Твой муж с нами разговаривал, сказал, что я могу учиться пойти, если захочу. И когда я сказала, что хочу быть поваром, он сказал, что отличная профессия. С такой точно не пропаду. И книжки, какие хочу, могу читать не таясь!

— Тайгир официально мне не муж. — Не стала поддерживать их заблуждения я. — Пока он так себя называет, потому что сам решил.

— Он ведёт себя как муж. Как должен себя вести настоящий муж. — Поправилась Лейла. — Это важнее, чем то, как он себя называет.

— Вот кстати о мужьях. — Решила узнать некоторые подробности я. — Зульфия, судя по вот этим всем переломам, по твоему уху с недавно зашитой мочкой, ты выходки своего мужа замалчивала и никому об этом не рассказывала. Я не поняла, ты зачем всё это скрывала, а не пожаловалась моему отцу? Раз по разговорам он нормальным человеком был?