– Только головку придерживай, – с задержкой произносит отец, осторожно протягивая мне своё сокровище.

Как и что придерживать? Этого мне не показывали! Покрываюсь испариной. Представляю, как мне отрывают головку, если я неправильно придержу.

– Расслабься, Джейк, – улыбается Дарья. И такая спокойная, как будто куль с картошкой мне дают, а не очень маленького ребёнка. – Она не стеклянная, не треснет.

– Спасибо. Успокоила, – благодарю её и аккуратно забираю сестрёнку.

Она так мило морщит маленький носик и чмокает ротиком. Прижимаю к себе в разы смелее. По рукам растекается тепло, а где-то в области груди расползается нежность. В Ди невозможно не влюбиться. Я смотрю, не отрывая глаз, боясь шевельнуться.

– Она красавица, – шепчу, расплываясь в улыбке. Отец кивком соглашается со мной. – От женихов отбоя не будет. Придётся её в башне запирать, или на острове.

В этот момент Маринин карапуз проявляет ко мне интерес. Косолапо подходит и пытается залезть на колени. Только колени заняты, и я в панике смотрю на Дарью.

– Лёша, солнышко, – Даша встаёт и с нежностью подхватывает мальчишку. – Джейк немного занят. Хочешь, тебя я или деда на ручках подержим?

– Не… Дай… – вредничает малыш.

– Я могу подержать, если возьмёте Ди, – пользуюсь моментом по исполнению своего плана. Передаю отцу сестрёнку и хватаю на руки наглого киндера.

В развлекательную программу вовлечён телефон, ключи, пряжка от ремня. Этот любопытный ёж извертелся на мне до синяков. Громкое пыхтение, радостные визги, улыбающийся отец и ошарашенное лицо вошедшей Марины.

– Алёша. Ты зачем мучаешь дядю Джейка? – восклицает, подбегая и стаскивая с меня сына. Тот тут же включает сирену и в глазах мамочки появляется растерянность.

– Оставь, – хватаю Лёху обратно. – Он мне не мешает.

Ребёнок остаётся у меня, а Рина с замороженным лицом садится рядом. Этот раунд выигран! Я красавчик! Ещё немного, и на моих коленях будет елозить пигалица, похотливо облизываясь и насаживаясь на член.

– Мариш. А где Андрей? – прерывает мои фантазии голос отца.

– Уехал по делам, – мрачнеет Рина, отмахиваясь от дальнейших расспросов.

– В гараж? – не отстаёт Дарья.

– В гараж, – комкает край футболки, нервно кусая губу.

Зависаю на этом действие. Жемчужные, влажные зубки, сминающие губку, оставляя красный след и язычок, зализывающий следом мелкое повреждение. Член опять дёргается в штанах, требуя эти губы с язычком. Шиплю сквозь зубы при каждом прыжке маленького террориста по мне. Терплю из последних сил, уговаривая себя, что игра стоит свеч.

Перед ужином мама медведица и отец уходят кормить Ди, а Рина исчезает на кухне, заниматься ужином. Я с киндером присоединяюсь к ней и с маниакальным удовольствием смотрю на упругие ягодицы, обтянутые легинсами.

У Марины охренительная фигурка. Миниатюрная, тонкая с крутыми бёдрами, округлой попой и аппетитной грудью. Руки чешутся от желания сжать посильнее грудь и развести пошире ягодицы. Чешутся не только руки. Член жжёт от вожделения проткнуть собой влажную плоть и долбиться до потери сознания. Рина накланяется к духовому шкафу, а я чуть не роняю карапуза на пол. От кровавых соплей и страшного рёва спасает реакция, выработанная годами гоняя шайбу.

Подтягиваю слюни и с трудом перевожу внимание на мелкого. Ещё двадцать минут мучений и кухня заполняется шумным семейством, а пухлый террорист перебирается в детский стульчик. Яйца благодарно ноют, после такого прессинга. Ем и готовлю себя к продолжению экзекуции. Рина вяло размазывает еду по тарелке, в разговоре не участвует, замкнувшись в своих мыслях. Дарья с сожалением смотрит на неё, но не лезет и не дёргает. Что же тебя так расстроило Марина?

После ужина Вадим сваливает домой, а мы перебираемся в гостиную. Лёша таскает мне кубики, складывая своё добро на диван, медведица с отцом о чём-то мурлыкают, держась за руки, а Рина пытается перевести внимание сына на себя. Но у неё правильный пацан. Он уверенно помогает мне идти к своей цели, и натаскав гору строительного материала, залезает на мои колени и втягивает меня в строительство крепости. Покопашившись с часок затихает и засыпает у меня на руках.

– Мариш. Лёшка уснул, – шепчет Дарья. – У нас оставишь или к себе понесёшь?

– К себе понесу, – вдыхает Рина, встаёт и пытается забрать сына.

– Я помогу, – останавливаю её и поднимаюсь с дивана. – Веди женщина в свою пещеру.

Спустившись на два этажа, проходим в пустую, тёмную квартиру. Женщина включает свет в своей пещере и проходит в дальнюю комнату. Укладываю ребёнка в кроватку и выхожу в коридор. Рина не задерживается на долго, укрыв малыша присоединяется ко мне.

– Угостишь кофе? – задаю банальный вопрос, надеясь задержаться немного.

– Да, конечно, – идёт в сторону кухни, достаёт чашки и включает кофемашину.

Квартира оказывается светлой, в тёплых тонах и белой мебелью. Она такая же светлая и тёплая, как хозяйка.

– Где твой муж? – бестактно интересуюсь, присаживаясь на барный стул.

– Уехал по делам, – нехотя отвечает, закусывая губу.

– Какие могут быть дела на ночь глядя? – упорствую, ловя негативные эмоции, пробегающие на хорошеньком личике.

– Он помогает другу чинить машину, – пытается оправдываться, чем приводит меня в бешенство.

– Для него друг с машиной важнее жены с маленьким ребёнком? – рычу, не скрывая своего возмущения. – У меня друг всё свободное время жене с сыном помогает. Кормит, гуляет, меняет памперсы. Для него друзья остались только по большим праздникам.

– Я сама справляюсь, – тихо шелестит, отворачиваясь к стене.

Поднимаюсь со стула, подхожу и за плечи разворачиваю к себе. Глаза блестят от слёз, россыпь кристаллов зацепилась за ресницы. Обнимаю, успокаивая и поглаживая по спине. Слёзы пропитывают рубашку и по спине проходит судорога.

– Не плачь, маленькая, – шепчу, зарываясь в волосы и целуя макушку. – Не плачь малышка.

Поток не сразу получается остановить. Марина погружена в самотерзания, я же балдею, впитывая в себя тепло, исходящее от её тела. Глажу по спине всё с большей амплитудой, стягиваю в кулак волосы и оттягиваю голову назад. Голубые, блестящие от слёз глаза поглощают мою выдержку, и я склоняюсь, нежно проводя языком по её сладким губам. Она замирает, но не отталкивает, приоткрывая рот и провоцируя меня на более тесный контакт. И я делаю его тесным, впиваясь в губы, сминая, всасывая, покусывая, переходя на нежные полизывания. Пьянею от этой сладости и не могу остановиться. Оглаживаю ягодицы, сминая и приподнимая, натягивая и впечатывая в себя.

Рина не сопротивляется, она в каком-то трансе. Не обращаю внимание на её заморозку, я хочу получить своё. Оттягиваю резинку легинсов, запускаю руку, проходя между голых ягодиц, задевая тёплую киску. Она голая, нежная, влажная. Хочется лизнуть, попробовать её вкус. Но это позже. Поглаживаю у входа в щёлочку и слышу тихий стон. Срываюсь окончательно, проникаю языком в ротик, а пальцами в мягкую плоть. Стоны становятся громче, протяжнее. Ловлю каждый губами, боясь оторваться и спугнуть. Стягиваю легинсы с бельём, не отрываясь от губ, подсаживаю на стол, вклиниваюсь между ног. Трясущейся рукой освобождаю настрадавшийся за вечер член и резко вхожу в щёлочку. Она до безумия мокрая и тесная, обволакивает, засасывает, лишает воли. Теряюсь в ней, схожу с ума, вбиваюсь, как оголодавший. Малышка вцепляется мне в плечи, раздвигает ноги шире, практически в шпагат, и я, как на скоростном шоссе без тормозов, несусь и не могу остановиться. Секундное напряжение, громкий стон, и чувствую, как мой член сжимает от Рининого оргазма, ломает все мои планы на месть. Кончая, понимаю отца и его свихнувшиеся мозги. Похоже я тоже потерян для Америки. Потерян в ней, в этой маленькой русской медведице. Хочу трахать её весь день, круглые сутки, всю жизнь.

Отрезвление приходит позже, когда туман сползает с прозрачных, голубых глаз, когда лицо искажается от боли. Поторопился! Не смог сдержаться! Теряю связь с тем что минуты назад стало необходимым, как глоток воздуха! Мудак!