Когда девушки вошли в зал после недолгого переодевания, в комнате воцарилась минутная тишина, все с изумлением уставились на Гельку Селиванову. Присутствующие невольно оказались в детстве, в сказке Павла Бажова «Малахитовая шкатулка», каждый, кто не мог представить хозяйку Медной горы до сегодняшнего дня, сейчас воистину взглянул ей в глаза. Ящерка с пояса переместилась на диадему, красиво украшая забранные кверху волосы, висячие серьги с изумрудами удлиняли шею, оттеняя и без того огромные зелёные глаза. Серебристая змейка на тонком предплечье завершала образ, создавая неповторимость и сказочность вошедшей девушки. Юлия Андреевна в серебре, с белыми гидроперитными волосами просто блёкла на фоне сказочной красавицы. Пашка с Севкой стояли, разинув рты, до тех пор, пока девушки не подошли к столику и не спросили, куда им можно наконец присесть.

– Конечно, за наш столик, девчонки, – в голос ответили юноши и, схватившись за один стул, предложили Геле присесть. Парни находились под лёгким гипнозом, не сводя с девушки глаз. Первым пришёл в себя Бондарь, он резко наступил Севке на ногу, возвращая друга на землю, и Сева, взявшись за второй стул, предложил присесть Юлии Андреевне.

После пары бокалов шампанского неловкость Юлии Андреевны, доселе чувствовавшей себя лишней на этом празднике, как рукой сняло, она заметно оживилась, разговорилась, стала активно хохотать над шутками юношей. А после приятно прокатившейся волны вдоль спины во время танца с Павлом Юлия Андреевна Волкова точно решила: Бондарь – это её парень, и она его никому не отдаст, тем более Гельке Селивановой, этой чудаковатой особе с «Божественной комедией» в голове. Снедаемая ревностью, Волкова к концу вечера придумала хитроумный план по захвату Бондаря и теперь твёрдо знала, что ей делать дальше. Знали и парни, очарованные Гелькой Селивановой, они, напрочь позабыв о дружбе, открыто соревновались друг с другом в остроумии, танцах и шутках, но если Селиванову это веселило, то Волкову – крайне раздражало.

Веселились до двух ночи. Потом посмотрели салют на улице, выпили на посошок, засобирались по домам. Молодые люди вместе с оставшимися посетителями вывалились на улицу, но расходиться по домам никто не хотел, да и кто в новогоднюю ночь станет ложиться спать в два часа ночи в двадцать-то лет? И Юлия Андреевна, порядком поднабравшись шампанского, пригласила молодых людей продолжить новогодний банкет в женском общежитие, тем более в холодильнике имелась пара салатиков, приготовленных для такого случая. Все согласились.

Сегодняшней ночью на входе дежурил Борисыч, муж комендантши, временами подменяющий её. Так Борисыч, имея непреодолимую тягу к алкоголю, был крайне расположен к посетителям, у которых что-то булькало в кармане. Об этом знали все и завсегда пользовались этим, чтобы беспрепятственно попасть в здание. Но такой шанс подворачивался мужчине нечасто, поэтому сегодня был вечер Борисыча. Пенсионер со стажем за бутылку водки впускал в общагу всякого, а наутро не помнил, кого именно, так как страдал старческой болезнью, разрушающей память, чем и пользовались студенты. Рядом с Борисычем уже красовался полнехонький, без одной бутылки ящик водки, который готовился впрок для сорокаградусного диспута друзей по гаражу, но новых посетителей всё не было. Оставалась одна-единственная бутылка, время поджимало, на смену могла вернуться жена, и пенсионер заметно нервничал, не зная, то ли припрятывать заработанное, то ли ждать пока ящик заполнится целиком.

Ребят, которые затарились продуктами в круглосуточном, остановил закрытый турникет. Плату в стеклянной таре, взимаемую за вход в общагу, в магазине после одиннадцати не продавали – закон, поэтому молодые люди решили откупиться за вход едой. То есть закуской. Борисыч же в предвкушении целого ящика водки, который он планировал щедро выставить перед друзьями, в свою очередь на торги не шёл, он твердил: «Или водка, или все по домам». Даже плата за бутылку в двойном размере не заинтересовала пенсионера, он настаивал на своём: «Пузырь водки. Нет – два, как со всех». Уговорив деда пропустить Севку в помощь девочкам, Бондарь рванул в ближайшее кафе за спиртным. Пашка боялся, что Борисыча подменит жена и тогда он совсем не попадет в здание, поэтому сильно торопился, ему очень хотелось побыть ещё некоторое время рядом с Ангелиной.

Поднявшись на третий этаж, Юлия Андреевна понимала: всё складывается в её пользу, оставалось дело за небольшим – успеть провернуть свой план до прихода Павла. Попросив Севку помыть фрукты, а Гелю – порезать сыр, она собственноручно принялась сервировать стол. Открыв бутылку шампанского и разлив его по бокалам, она незаметно всыпала в два из них белый порошок, который ранее готовила для Павла, и, взяв третий бокал в руку, тут же отпила из него, метя красной помадой безопасный фужер.

– Ребята! – воскликнула Юлия Андреевна. – У меня родился тост, предлагаю выпить за сбычу несбыточных мечт каждого! Пьём до дна! – прокричала Юлька и выпила весь напиток залпом, перевернув при этом бокал вверх дном, доказывая, что он пуст. Сева, позабыв про обещание «ни грамма спиртного», вместе с Гелей выпили по бокалу шампанского за свою мечту и, смеясь, перевернули стаканы вверх дном вслед за Юлией Андреевной.

– Совсем забыл, девчонки, мне же нельзя пить, – смущаясь, произнёс парень.

– А мы Павлу не скажем, – быстро произнесла Юлька. – Вон, съешь помидорку, она с сыром и чесночком – запах быстро перебьет. И несите уже фрукты и нарезку на стол, а то перерыв в праздновании затянулся…

В «Хитровке», куда приехал Павел, свободных столиков не было, пришлось зарезервировать место у бара с первоначальным авансом в полторы тысячи рублей, которые Пашка знал, на что потратит. Раздевшись, юноша быстрым шагом проследовал к бару, уселся на высокий стул, подзывая рукой официанта.

– О, Бондарь, привет! Какими судьбами?

      С двух сторон парня обступили два крепких молодчика, дыша алкоголем в лицо.

– Третьим будешь? – уже смеясь, предложили они.

Пашка узнал нападающего Олега и защитника Костю – двух верзил из новой команды, в которую парень попал недавно.

– Не, ребята, у нас же сухой закон, – промямлил Пашка, понимая всю абсурдность сказанного.

– Вот-вот, тебе сейчас придется выпить с нами, чтобы не разболтать всем, что видел нас пьяными…

– Цена молчания, сам понимаешь, – поддавливал Костик, суя парню стакан виски в лицо.

– Я за рулем, не пью. Да правда, мужики, не скажу я никому о вас, зачем мне это?

– Ну как… место себе застолбишь без усилий…

– Не, мне подковёрная борьба не интересна, я на честных условиях готов работать, – уже с ноткой металла произнёс парень.

– Ладно, ладно, пошутили. Ты чего здесь, раз не пьёшь?

– Водку купить…

– Смотри, а корчил трезвенника и язвенника…

Парни заржали, хлопая Павла по плечам.

– Товарищ попросил купить, – соврал Пашка, вспоминая Борисыча.

– Товарищ, значит… А мы тебе кто? Смотри, Бондарь, в одной лодке сидим.

Зазвучала клубная музыка, и молодые люди, приплясывая и смеясь, двинули в сторону данс-холла. Пашка снова махнул официанту, понимая, что потерял пятнадцать минут на бессмысленные разговоры. Купив нужное, парень тут же покинул клуб. Паркуясь, Павел увидел у входа переминающуюся с ноги на ногу Юлию Андреевну. Не отрываясь от телефонной трубки, она помахала ему рукой.

– Юль, ты чего здесь стоишь, а где остальные?

– Погоди, Оль, – сказала девушка в трубку, плотно прикрывая её ладошкой. – Друзья денег попросили взаймы, им не хватило в баре расплатиться, должны подъехать за ними… Минут десять как жду, замёрзла уже. Ты иди пока, Борисыч на входе сидит, поднимешься на третий этаж с лестницы направо, комната двенадцать. Все там. Я скоро подойду.

– Давай! – крикнул парень на ходу.

Сунув бутылку в пустующее гнездо, а вторую – в руку Борисыча, юноша, не дожидаясь лифта, поднялся по ступеням на третий этаж и постучал в дверь номер двенадцать. Никто не ответил. Парень толкнул дверь рукой – она поддалась.