– Я изучу газету «Новости Уиспилла» и разузнаю про этот случай. Погиб мужчина, который хотел… хм… напоить людей. Отправлюсь в архив и перепотрошу имеющие выпуски от августа шестьдесят восьмого года и ранее. В тринадцать минут шестого ждите меня на крыльце библиотеки. Миссис Букер выходит из здания в десять минут шестого, но ей нужно ещё три минуты, чтобы завернуть на Восточную улицу и не столкнуться с вами лоб в лоб.

Всё это она выпалила единым духом, ни разу не моргнув, а потом скрылась в историческом секторе. Бенджамин заговорщицки подмигнул и улетел сражаться с пыльной вошью. Пылизрики не могли передвигать или брать предметы своими полупрозрачными ручками. Насекомых они прогоняли особым видом шипения и ныряли внутрь книги, чтобы её прочитать. Как им это удавалось – было загадкой.

Томас схватил первый попавшийся томик и поехал навстречу к миссис Букер, которая уже стояла в проходе между рядами. Руки скрещены на груди, подбородок опущен, взгляд недобрый.

– Мы уже выбрали. Спасибо, что дождались. Терпение у вас, как у удава, переваривающего кролика, – Томас помахал книгой в воздухе.

Чарли спрятал записку в карман джинсов, и собирался было отправиться вслед за другом, но рюкзак внезапно зафыркал, зашипел, подпрыгнул, и его содержимое вывалилось на пол. Кот Йогурт, взъерошенный и испуганный, помчался между стеллажами. Он обогнал коляску, столкнулся с миссис Букер, которая заверещала и чуть было не упала, и запрыгнул на рабочий стол. Читательские билеты просыпались дождём, книги кирпичами свалились на паркет.

Чарли бросился за котом, но не успел. Йогурт уже заметил пылизриков, в ужасе летающих под потолком. Он совершил грациозный и длинный прыжок, но не долетел до верхней полки, а врезался в стеллаж, который пошатнулся и с грохотом рухнул, зацепив заодно и соседний. БАХ-ТАРАРАХ! БАХ-ТАРАРАХ! Томас и Чарли с открытыми ртами наблюдали за кавардаком, что устроили в читальном зале. Засунуть Йогурта в рюкзак было плохой идеей.

– Я! СКАЗАЛА! НЕ ПРИНОСИТЬ! КОТА! В БИБЛИОТЕКУ! – завопила миссис Букер, ухватила несчастное животное за хвост и забросила его в туалет.

Несколько часов подряд мальчишки разбирали завалы книг под стройный хор упрёков старушки и пылизриков.

Самый красивый дом на Каштановой улице принадлежал Джексонам. Трёхэтажный особняк с лифтом и огромным бассейном на заднем дворе сообщал окружающим, что в нём жили богачи. Чарли часто гостил у Томаса, тем более у того были крутые модели игровых приставок и потрясающие наборы конструктора. Но привлекали мальчика не только игрушки, а ещё и родители друга – Магнолия и Оливер Джексоны. Весёлые и забавные, они создавали вокруг себя атмосферу праздника. Большую часть своего времени старшие Джексоны проводили на работе, но когда оставались дома, то со своими детьми, Томасом и его сестрой Флорой, играли в прятки, прыгали на батуте и пекли самые вкусные в мире капкейки.

Ребята обошли дом, чтобы с чёрного входа сразу войти на кухню, и обнаружили плавающего в бассейне Оливера. На улице было прохладно – апрель в этом году выдался дождливым и ветреным, но вода в бассейне подогревалась, и от неё поднимались сизые клубы пара. Отец Томаса обожал плавать и закрывал купальный сезон только с первыми заморозками.

– Папа, ты дома? – удивился Томас. Йогурт соскочил с его колен и прошмыгнул в кошачий лаз на задней двери.

– Привет, ребятки! Появился свободный часик, решил искупаться, – крикнул Оливер, скрылся под водой и через несколько секунд вынырнул рядом с бортиком. Его лысая голова сияла чистотой, а с усов стекали серебряные струйки. – Что это вы такие замученные? Прыгайте ко мне!

– У нас дела, – уклончиво ответил Томас. На самом деле он так и не научился плавать и использовал надувной круг, но другу про это знать было необязательно.

– Понял! Я в вашем возрасте ходил с соплями по колено и машинки катал по пыльной дороге. А у вас всё поиски какие-то, расследования… Чарли, дружок, дай-ка руку, помоги старику выбраться, – попросил Оливер, и в его глазах зажёгся авантюрный огонёк. Томас очень хорошо знал этот взгляд, поэтому запротестовал:

– Папа, нам, и вправду, пора.

– Я помогу, – поспешил к Оливеру Чарли, протянул руку и в следующее мгновение дугой бултыхнулся в бассейн. Сначала он собирался гневно закричать, но вода оказалась такой тёплой и приятной, что натруженные в библиотеке руки сразу перестали болеть, тем более Оливер так заразительно хохотал, что сердиться на него было просто невозможно.

– Ну, пап, – с досадой буркнул Томас.

– Не ворчи, сынок. Лучше присоединяйся, – сказал Оливер и обернулся к Чарли. – Извини, что напугал, но всё-таки туалет совсем близко.

Сначала мальчик не понял к чему эти слова, но когда наклонил голову, то увидел, что вокруг него разлилось огромное коричневое пятно. Он враз покраснел и с ужасом посмотрел на умирающего от смеха Томаса.

– С кем не бывает, – заметил Оливер, выскочил из бассейна и надел махровый халат. Неожиданно у Чарли в мозгу зажглась лампочка, и он вытащил из кармана что-то жёлто-коричневое и на вид пренеприятное.

– Хватит ржать, Том! Это пончик с шоколадной глазурью. Шоколад растёкся, а не то, что ты подумал, – объяснил Чарли и тоже расхохотался.

***

Через полчаса Чарли и Томас сидели напротив горящего камина. На улице зарядил дождь, и горячее какао с сэндвичами пришлись как раз кстати. Йогурт развалился на полу в опасной близости от огня и выглядел самым счастливым котом на свете. Одежда Чарли отправилась в стирку-сушку, и теперь он кутался в огромный махровый халат. Оливер, переодевшись в строгий костюм, сидел в кожаном кресле и пил кофе.

– Как поживают родители, Чарли? – спросил он.

– Ругаются. Мама в последнее время почти всегда дома и такая раздражительная, что я предпочитаю не показываться ей на глаза. Прячусь на чердаке, там у меня укромное местечко, – честно признался Чарли.

Томас почувствовал, что другу неприятно говорить на эту тему, поэтому перевёл беседу:

– Пап, а у тебя что интересного?

– Я вчера купил здание в центре города. Отреставрирую его и сделаю там музыкальную студию. Вроде ты, Чарли, учишься в музыкальной школе? Уже бросил? Жаль. В шкафах мои рабочие отыскали коробки с фотографиями некого Феликса Бута, который жил много лет назад в Уиспилле. Кажется, он снимал всё подряд: рыбаков на озере, выступления приезжих музыкантов, полки с продуктами в магазинах, бродячих животных, вывески на кинотеатре и отражения деревьев в лужах…

– Вот это находка! – откликнулся Чарли.

– Этому цены нет. Нужно все эти снимки пересмотреть. Может, выпущу фотокнигу в будущем. Всё, ребятки, мне пора, – Оливер деловито пересёк гостиную, и вскоре во дворе зарычала машина.

– Папа у меня… – с извинением начал Томас, но Чарли его перебил:

– … классный!

***

В тринадцать минут шестого Томас и Чарли стояли на крыльце библиотеки. По верху полукруглой каменной арки над дверью была выгравирована надпись на латинском языке: «Hic mortui vivunt, hic muti loquuntur», что значит «Здесь мертвые живы, здесь немые говорят».

Длинные серые тучи принесли с собой ранние сумерки. Дождь журчал в водосточных желобах; беспокойный ветер катился клубком по улице, метался над зданиями и колошматил вершины деревьев. Редкие прохожие, укутанные в плащи, торопились домой. Томас прижимал к себе дрожащего Йогурта, который обиженно урчал. Он предпочел бы сейчас дремать под горой одеял, а не мерзнуть на пронизывающем сквозняке.

Прямо из витражного окна вылетел Бенджамин, а следом Бетельгейзе.

– Ну что там? – нетерпеливо воскликнул Чарли, стуча зубами от холода. Бетельгейзе уставилась на небо, словно там был написан текст её будущей речи, и монотонным голосом завела:

– В феврале тысяча шестьдесят шестого года стукнули небывалые для Уиспилла морозы. Тогда случилось много неприятностей, но самая большая из них заключалась в том, что лопнули трубы водоснабжения. Город остался без воды. Сироты в детском доме, пациенты больницы, да и все остальные горожане оказались в беде. Тогда Колин Вудс собрал бригаду мужчин и вместе с ними отправился к водонапорной башне, чтобы спасти жителей Уиспилла. Но во время работы Колину на голову упал кирпич. Бедняга умер на месте.