Я хочу заорать, хочу ударить его изо всех сил, хочу убежать, но не могу даже пошевелиться.

Вэнк тискает мне грудь и попу своими большими горяченными ладонями и вдруг останавливается.

Смотрит на меня диким мутным взглядом, все его вены вздуты от напряжения.

И внезапно отшатывается от меня, как пьяный. Словно все его существо против. Будто ум говорит ему прекратить меня хватать, а у тела совсем другое непреодолимое желание.

Не знаю, каким чудом я еще держусь на ногах. Меня всю колотит и трясет.

Вэнк открывает дверь и что-то отрывисто кидает своим громилам.

А я чувствую дикое, невероятное облегчение.

Не изнасилует, значит. По крайней мере, не он и не сейчас.

Я на непослушных ватных ногах выхожу из комнатушки и сажусь в паланкин, как велят громилы-слуги.

На моих губах чужой вкус, а все тело горит от чужих наглых прикосновений. Я боюсь, что меня сейчас обильно вытошнит, но на удивление не чувствую даже легкого приступа тошноты.

Одно сердце колотится, как ненормальное, на дикой скорости разгоняя по венам кровь.

Я будто отупела, попала в какой-то сон и не верю, что все это происходит со мной.

Осматриваю себя: синяков вэнк не оставил. Ни одной отметинки, даже маленькой.

Решительно вытираю губы тыльной стороной ладони. Жаль, сплюнуть не могу.

От вкуса и запаха вэнка меня не мутит. И только.

Я не хочу больше его видеть. Не хочу слышать его голос и знать его не хочу.

Надеюсь, кошмарные слова, что мой жених теперь – он, были такой же импульсивной ложью, как и моя отчаянная ложь о проклятии.

Паланкин сравнительно небольшой, я сижу в самом его центре, чтобы не выпасть по дороге и не сломать себе что-нибудь. Вся съеживаюсь от напряжения и страха, прижимаю колени к груди.

Что после торгов – толком не представляет никто из тэнхи.

Даже об унизительном помосте и вэнковских платьях мы знаем только от наших ведьм.

Их магия способна проникать сквозь стены крепостей.

Но детали и тонкости из этих видений понять сложно.

Мне предстоит узнать все на себе.

Я крепко обнимаю колени, чтобы хоть чуточку успокоиться и отвлечься от тряски.

Несут меня довольно долго, но что снаружи – не разобрать. Из паланкина высовываться страшно, немалый риск выпасть, а крики и переговоры на вэнковском я все равно не понимаю.

Думать о непонятном будущем муторно и жутко, и я невольно думаю об одержимом мной вэнке. Чего он так приклеился? У него, как у главы клана, женщины точно есть.

Почему он ведет себя, будто я лакомый вкусный обед, а он не ел три дня?!

В животе странно обмирает, когда я вспоминаю, как вэнк на меня смотрел и как трогал.

С Нуми… С Нуми все иначе. В конце концов, будь Нуми таким же раскаленным и жадным до ласк, я не была бы сейчас девственницей.

И тогда…

Сказать невозможно. Может, у нас уже был бы ребенок. А может, меня все равно выкрали бы вэнки и обошлись со мной намного хуже, чем сейчас.

По слухам они насилуют девушек всей дикой стаей.

Меня передергивает от гадливости и ужаса, а голова начинает кружиться.

Нельзя падать духом. Иначе я раскисну и перестану даже думать о спасении.

Ведьмы иногда говорят и о таких тэнхи, которые у вэнков в плену словно умерли, потеряв интерес ко всему. Носят вэнковские платья и ходят, как призрачные тени, без кровинки в лице.

Меня пробирает озноб.

Нельзя думать об ужасных, выходящих за все рамки вещах, но ни о чем другом сейчас думать не получается.

Наконец, меня снова куда-то приносят, потому что аккуратно опускают паланкин.

Один из громил отрывисто бросает:

– Выходи, тэнхи.

Аккуратно вылезаю и вижу мужчину и девушку рядом с громилами в широком коридоре, облицованном темным деревом, с множеством дверей по бокам. Сюда и паланкин влезает, и разойтись можно, не толкаясь плечами.

Довольно просторное место.

Мужчина – вэнк в тунике и брюках, как и врач был одет. А девушка наша, тэнхи. Только одетая по-вэнковски. В многослойное платье, закрывающее все тело.

Хм, любопытно.

– Меня зовут Тери. А тебя? – она представляется мягким голосом.

– Манри.

– Я за тебя отвечаю, Манри. Осматривайся и обживайся. Это портной, – она показывает ладонью на мужчину в тунике, – будет тебе личное платье шить. А поговорить без вэнков нам не удастся. У них принято, что всюду уши. Привыкай, – и Тери бодро открывает дверь, около которой мы стоим.

Я с интересом смотрю туда.

Внутрь уходит небольшой коридорчик. Из него две двери.

Тери привычным жестом распахивает ближайшую.

– Смотри, здесь туалет и душ. Это дом торгов, но и в обычных домах все устроено так, чтобы девушки обходились сами, без служанок. Быт у вэнков очень простой.

Комнатка крохотная, туалет и душ выглядят непривычно. Может, это и к лучшему, когда тюрьма больше вызывает искреннее любопытство, чем пугает.

– Покажешь мне, как тут всем пользоваться? – уточняю.

– Ага. Только портной тоже здесь будет. И кто-то еще наверняка. Мужчины клана станут меняться, чтобы тебя сторожить.

Я нервно оглядываюсь назад. Портной пока стоит снаружи, в большом коридоре. Почему-то к нам не подходит. Освоиться мне дает?

Громилы-слуги ловко подхватывают паланкин и уносят.

Что это Тери сказала?

– От кого сторожить?! А они сами не опасны?! – по спине прокатывается ледяная волна.

– Они все тут опасны. Все мечтают выдрать друг другу глотки и вспороть животы. Но сговора женщин они опасаются еще больше. Будут сторожить тебя друг от друга, от меня и от других мужчин, – Тери поводит плечами.

Я невольно отступаю от нее и почти упираюсь напряженной спиной в стену.

– От тебя зачем? – нервно сглатываю.

– Я могу тебя убить. И этим спасти от рабства. Тебе достаточно сделать знак.

– А ты почему сама… ну, не того? В свое время, – осторожно интересуюсь. Сердце пропускает удар.

– Тогда испугалась. А теперь привыкла. Жизнь… она всюду жизнь. Просто разная. Ко всему привыкаешь, – Тери отвечает безучастно ровно.

У меня сдавливает виски. Я не хочу привыкать. Но и этак «спасаться» от рабства я не собираюсь.

– Заходите в комнату, пора уже снимать мерки, – к нам подходит портной и прерывает жутковатый разговор.

Понимаю, как девушки тут теряют себя. Когда видишь только такие угрюмые желтоглазые рожи, и даже душу с подругой не отвести и выговориться некому, морально невыносимо тяжело.

А завести себе дружка из вэнков и выговариваться ему – какая абсурдная мысль!

Я невольно фыркаю от смеха, и Тери с портным смотрят на меня с недоумением. Но не говорят ничего.

Тери открывает дверь в комнату, где мне какое-то время придется жить.

Вытягиваю шею, чтобы увидеть побольше.

Первое, на что в комнате падает взгляд – довольно широкое окно. За окном видны лишь кроны деревьев. А совсем далеко – зелено-синее море.

Стены городской крепости из окна незаметны: или они ниже деревьев, или со стороны моря город вэнков открыт.

Моя родная деревня находится в глубине острова, а сам наш остров Лао-Венте немаленький.

Море я представляю плохо.

Но если мне предоставится шанс уйти от вэнков в лодке, я им точно воспользуюсь.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы успокоиться.

Не падать духом и подмечать малейшие детали – самое главное в моем нынешнем положении.

Комната сравнительно большая: размером со всю мою хижину дома. И почти пустая.

Около левой стены рядом с окном узкая застеленная бельем кровать. Справа еще одна кровать пошире.

Между ними прямо у окна голый стол с парой высоких стульев.

А в углу напротив узкой кровати ширма и несколько подставок для одежды.

Все хотя и резное, просто деревянное, без украшений.

Небогато.

И размяться негде. Только взад-вперед по комнате ходить.

А какой-то мужик будет на все это пялиться, угу.

К горлу подступает непрошеный гнев.

– Сколько мне тут жить?

Тери послушно отвечает: