Этот бланк тоже был запорот. Не надо было даже заходить в кабинет, чтобы понять. Никак буковки не вмещались в клеточки, а если умещались, то не хватало длины строчки для длинной надписи. А если и то и другое удавалось, то все равно что-то получалось не так. А бланков больше не было. В отчаянии и безысходности Сан Саныч оглядывал холл, окна, стены и вдруг увидел на одной из дверей прикнопленное объявление: «Заполняем бланки».

В кабинете пухлая, лет тридцати девица трындела по телефону. Сан Саныч минут десять безуспешно ждал, пока она наговорится, не дождался и, улучив, когда начался набор воздуха для продолжения трепа, поздоровался и спросил:

– Вы можете помочь заполнить эту форму?

– Эту? – сотрудница неизвестной фирмы с затуманенными глазами с трудом возвращалась в этот мир. Мир, чуждый её душе. Мир, в который она была вынуждена опускаться, чтобы зарабатывать на сотовые разговоры, помады, лаки, краски, тряпки и прочие аксессуары, царившие в заоблачных вершинах настоящего мира. Мира гламурных журналов и клипов. Тишина в комнате тянулась и не кончалась. Должно быть, девица пыталась, но не могла вернуться из заоблачных, сверкавших блеском моделей и кинозвезд высот. Сан Саныч знал, что если без умолку долго говорить, наступает кислородное голодание, и человек может упасть в обморок или даже умереть. Когда он служил в армии, с одним замполитом такое случилось. Еле откачали. Почти такое же на его веку периодически случалось и с некоторыми политическими деятелями.

Между тем взгляд девицы постепенно прояснился, она вернулась к жизни и наконец оценила взглядом вошедшего, подняла глаза к потолку и кивнула. Потом помолчала и назвала сумму.

На эти деньги можно было неделю красить глаза, губы и говорить по телефону. Саныч вздохнул и согласно кивнул.

– Присаживайтесь. Давайте паспорт.

Сан Саныч послушно протянул.

Девица долго закрывала в компьютере «Однокласников», «В контакте», «Фейсбук», «Ютуб», интернет-магазины шмоток и, дождавшись, когда на экране высветился бланк, начала стучать по клавиатуре длинными, идеально ухоженными пальцами.

От нечего делать Саныч оглядел кабинет, обставленный традиционной офисной мебелью и, не найдя ничего примечательного, перевел взгляд на клавиатуру. Пригляделся и обнаружил, что на среднем раскрашенном ногте красавицы была картина «Утро в сосновом лесу», а на безымянном «Охотники на привале». Такого он еще не видел и хотел было раскрыть рот, но девица стукнула мизинцем с известной гравюрой Дюрера «Заяц» по клавише. Принтер заворчал и выдал два листа заполненных почти невидимым шрифтом.

– Подпишите, – миниатюристка протянула просителю листы. – Это договор на составление заявления.

Саныч был без очков, черные полосочки он видел. Видел слово «договор», напечатанное вверху листа крупнее других букв, а больше не видел ничего.

– Чего здесь? – спросил он.

– А, пустяки, что вы не возражаете, чтобы я заполнила и распечатала эту вашу форму, и цена.

Саныч перекрестился и подписал.

Указательный палец с картиной «Охота на львов», аккуратненько нажал на большую клавишу с надписью «Enter» и принтер выдал еще один листок.

– Это приходный ордер, – девица шлепнула по нему печатью, расписалась, разорвала линейкой пополам и протянула привычным жестом. – Подпишите.

И только после этого было начато заполнение хитрой формы.

Время позволяло, и Саныч безуспешно пытался вспомнить автора «Охоты на львов», но не успел. Лист с формой был отпечатан, и он отправился в первый кабинет.

Мужики сидели в тех же позах. Той же тоской светились глаза.

Моложавый сделал вид, что внимательно изучил лист, подписал внизу и кивнул головой в сторону предпенсионного:

– Теперь вам к нему на сдачу охотничьего минимума, – вздохнул и сказал начальнику: – Пошли, покурим.

Когда двое вышли предпенсионер вытащил из стола толстенную книгу. На обложке была нарисована собака, радостно несущая охотнику утку. Должно быть, в этой аллегории охотником был вышедший перекурить начальник, собакой – предпенсионный, а уткой – он, Сан Саныч.

«Охотничий минимум» – читалось под картинкой.

«Если это минимум, то какой же тогда максимум?» – мелькнуло в голове потенциального члена охотничьего общества и он, ткнув пальцем в талмуд, спросил:

– Неужели вы все это знаете наизусть?

– Не, – честно ответил тот и объяснил: – Я не охотник, а вам надо всё это знать.

Будущий охотник смекнул что к чему и предложил:

– А давайте я у вас эту книгу куплю и буду с собой на охоту брать. Ежели чего, сразу в неё гляну, и порядок.

– Это мысль, – согласился предпенсионер, – книга полезная, редкая, а потому ценная, – и назвал сумму в два раза большую, чем в диспансере и кабинете вместе.

«То-то я думаю, что получится, если психа сложить с алкашом, а ведь точно – охотник и получится», – усмехнулся про себя Сан Саныч, покопался в карманах и протянул охотнику за купюрами озвученную сумму.

– Ну что с вами делать, раз уж так вам нужно, пожалуйста, – вздохнул мудреный взяточник, спрятал в стол деньги и задумчиво добавил: – Но книжку заберете послезавтра, когда придете за охотничьим билетом.

Когда через день Саныч получал билет, предпенсионера на работе не оказалось…

Участковые, как было написано на табличке у входной двери, принимали граждан с 9-00. Саныч прочитал, недоверчиво хмыкнул, мол, появятся ли вообще, но пришел в 9-05.

Дверь была открыта, и обладатель дробовика увидел двоих. Лейтенанта и майора. Оба сосредоточенно сидели за компьютерами и стучали по клавишам. Должно быть, составляли отчеты.

– У меня регистрация ружья заканчивается. Нужен акт про его хранение, – сообщил Сан Саныч, поздоровавшись, и удивился вдруг появившимся робости и косноязычию.

– Не вопрос, составим, – сказал майор, глянул на вошедшего, улыбнулся, открыл ящик стола, пошарил в нем и добавил: – Вот только бланков чего-то не вижу.

«Знакомая история, сейчас начнется заморочка похлеще охотоведческой», – подумал Сан Саныч.

– Да они у меня, возьми, – старлей протянул пачку бумажек с печатями. – Я вчера три акта делал.

Майор забрал у Саныча документы и начал переписывать со старого разрешения название и номер ружья, из паспорта – прописку и остальное, что положено.

– А где храните ружье? – не отрываясь от писанины, спросил майор.

– В железном сундуке. Сейчас сами увидите при осмотре.

– Да нет, никуда не пойдем, я вам верю да и помню, пять лет назад смотрел на ваш антиквариат в кладовке.

– Точно! – вспомнил майора Саныч. – Только вы тогда старшим лейтенантом были.

Его напряженная робость исчезла.

– Ага, как вышел из кладовки, так сразу майора и присвоили. Сейчас Николай сгоняет туда к вам, и ему кэпа враз за подвиг дадут.

Веселость майора передалась Сан Санычу и старлею.

Майор дописал акт, расписался, протянул Санычу, сказал: «Через пять лет приходите. Буду жив, стану полковником и выдам новый» и пожал руку.

«Как я удачно зашел, без тормозни, без проволочек. Раз и готово!» – радовался Сан Саныч, и весь этот день получился у него таким же легким и веселым.

Вечером Сан Саныч почистил ружьё, ботинки, наутро оделся поприличней, очередной раз проверил справку, акт, составленный участковым, новый охотничий билет, фотокарточки, паспорт. Сложил бумаги в пакет и отправился в разрешительный отдел. Путь к отделению милиции пролегал мимо городской достопримечательности. Вначале тут был родник. Ключ бил из земли, тек вниз и впадал в Речку. Древние охотники и прочие обитатели окрестностей приходили сюда закусить после успешной охоты, рыболовства или собирательства грибов, ягод и прочего съестного, когда-то обильно произраставшего в округе. Постепенно небольшая ложбинка возле ручья заполнилась водой, и образовалась лужа. Возле лужи и возникло поселение, а позже город Речинск. Съестного с тех пор в окрестностях поубавилось, а вот амбиций, наоборот.