Саныч подал. Стареющая красавица погрустнела, сверила прописку и протянула назад. Из документа торчала маленькая бумажка с треугольным штампом. На другой стороне был адрес банка и немалая сумма, после которой стоял крестик и еще одна цифра, размером поменьше.

– А это чего такое? – выскочило из желающего медосмотреться.

– До плюса сумма за медосмотр, а после комиссия банка.

Саныч присвистнул от удивления величине комиссии, подумал, что неплохо банкиры устроились, и отправился догонять парнишку.

Банк работал. Миловидные девицы в фирменных шапочках и платочках внимательно улыбались и мгновенно брали деньги с входящих. Саныч даже обрадовался, когда через минуту вышел на улицу, но потом здравый смысл и природный скептицизм вернули к реальности: «Это же надо так заморочить голову – радуюсь, что деньги отобрали», – подумал он и, размышляя о психологических манипуляциях над народом, прошагал половину пути, а осмыслив, вслух произнес:

– Саня, не расслабляться!

Обернуться удалось за полчаса. Если учесть, что стояла сорокаградусная жара, то удалось еще сбросить с полкило пота. Регистраторша поглядела на часы, удивленно подняла брови, мол, шустрый клиент попался. Забрала квитанцию, прочие бумаги, сквозь зубы процедила: «Ждите, вас вызовут» и сгинула, закрыв окошко. Жара стояла неимоверная, и Сан Саныч чуть не обжегся о железо лавки. Обнадеживало одно – из пяти сидевших до рейда в банк осталось двое. Тот самый парнишка и ещё один, лет пятидесяти.

Когда парнишку вызвали, тощий мужичок подсел к Санычу и, приблизив физиономию к его уху, дыша смесью чеснока и камфорного спирта, прошептал:

– Справка на оружие нужна? Moiy посодействовать. – Мужичок огляделся по сторонам и добавил: – Практически безвозмездно.

– Мне и так дадут, – пресек коррупцию честный посетитель.

– Ну-ну, – хмыкнул тощий, дыхнул гнилым зубом и обиженно отсел.

Редкие мухи жужжали и бились головой о стекло регистратуры. «Небось, тоже справку хотят, вон как стараются, – посочувствовал Саныч и осекся, подумав: – Э, да тут точно психом станешь раньше сроку».

Сбросив еще стакан пота, Саныч дождался. Микрофон, замурованный в потолок, произнес его фамилию и номер кабинета.

В кабинете приятно холодил кондиционер.

– Присаживайтесь, – строго приказала врачиха и показала на стул возле двери, метрах в десяти от её стола. – На что жалуетесь?

– На милицию, не хотят без медсправки продлевать разрешение на мой старый дробовик, – пошутил Саныч и прикусил язык, запоздало сообразив, что здесь не место для словоблудия.

Врачиха удавом на него посмотрела и чего-то записала на листке. Сан Саныч прижух. Молчание длилось минуты три.

– А вы часто потеете? – спросила эскулапиха и показала на мокрую рубашку болтуна.

– Так жара, – проблеял посетитель.

Врачиха, поежившись в теплом свитерке, записала: «Неадекватное восприятие температуры». Саныч сообразил, что она написала и конкретизировал:

– Там в холле и на улице жара, а тут-то у вас хорошо, прохладно. Кондиционер.

Врачиха еще внимательнее посмотрела и записала: «Склонность к внезапной перемене мнения, отсутствие устойчивых взглядов на происходящее». Потом спросила:

– А сколько, вы думаете, здесь градусов?

Зрение у Саныча было дальнозоркое. Он как вошел сразу приметил на стене градусник с красным столбиком, замершим напротив цифры 20 и уверенно произнес:

– Пожалуй 20–21 градус, не больше.

Врачиха встала, подошла к градуснику, посмотрела через близорукие очки, постучала по стекляшке ногтем, вернулась за стол, огорченно вздохнула, зачеркнула строчку и снова спросила:

– А что у вас за ружьё?

– Да обычное, охотничье. Ему лет семьдесят. Мне от отца досталось.

– Так на что жалуетесь?

– Жалоб нет.

– Ну, на нет и суда нет, – подытожил здоровенный медбрат, тихонько сидевший в углу, и поскрипел тренированными мускулами.

– Пожалуй, да, – нехотя согласилась врачиха, взяла в руку печать, видать, хотела поставить на справку, но передумала и сказала Санычу:

– Ждите в коридоре, вам сообщат решение.

Тот на всякий случай сказал «спасибо» и, мысленно матерясь и проклиная бюрократов в белых халатах, вышел.

Еще минут через двадцать регистраторша протянула заветный листок с подписью и синим штампиком.

Саныч мгновенно испарился и, пока шел к трамваю, отходил от происков психиатрических эскулапов.

«Да, – повторялось в его голове, – у этих и здоровый рехнется. В этом заведении точно психом станешь. Хорошо хоть раз в пять лет приходить надо, а то если чаще, то крышка!»

Однако заветная подпись с резолюцией «отклонений не выявлено» и печатью на ней приятно лежала в пластиковом пакете.

Радость от доброго почина, от первого штампика в справке успокаивала, настраивала на благодушие, должно быть, поэтому, когда на прогромыхавшем трамвае прочиталась надпись «Сто лет речинскому трамваю!», Саныч не скривился в ухмылке, а наоборот, улыбнулся, глядя на раскрывшую дверь развалюху, сообщил себе: «Верю!» и вошел. Сразу за кабиной водителя висела электронная штуковина, на которой лампочками светились цифры. С полгода назад по телику выступал начальник городских трамваев и с восторгом рассказывал про модернизацию, компьютеризацию и логизацию маршрутов. Говорил, что теперь, когда на усовершенствование трамвайных дел из бюджета выделена и освоена куча миллионов, жизнь граждан и поездки в трамваях превратятся в райское наслаждение, а проблемы с пробками исчезнут навсегда.

Граждане было обрадовались перспективам, но когда увидели после модернизаций тот же трамвай, только перекрашенный из красного в желтый цвет да эту самую штуковину с цифрами градусов, поняли, куда исчезли кучи миллионов, и в очередной раз повторили эпиграф, придуманный для нашей любимой Родины Карамзиным: «Воруют!».

Первые месяца два цифры показывали правильно, время от времени гасли, и тогда загоралось название грядущей остановки. Так цифры с буквами попеременно подмигивали обитателям, пока местный дурачок не сунул в табло велосипедную спицу и прекратил свою жизнь, а заодно и единение детища девятнадцатого века с компьютерной.

Трамвай и справка вели Сан Саныча в логово наркоманов, в «наркологический кабинет». Он почему-то разволновался, да настолько, что в голову даже не пришла мысль про то, почему псих – диспансер, а наркологический всего-то – кабинет.

Кабинет укрылся в глубоком подвале. Сырая и темная лестница стучала под сандалиями настырного посетителя. С каждым шагом становилось темнее и страшней, но добравшись до самого низа, Саныч увидел дверь, вошел и на секунду ослеп от света. Длинный холл освещало множество подмигивающих и гудящих длинных ламп с названием «дневной свет». Глядя на такое всегдашнее освещение третьесортных казенных учреждений, Сан Саныч всегда думал: «Если этот свет называют дневным, то какой же у них ночной?» Ответа никогда не находилось. Не нашлось и теперь.

Очередь тут была побольше, чем в психушке. Раз в шесть. Саныч смекнул, что психов в этом мире малая толика, и это умозаключение не то чтобы расстроило, но ввело в некоторый ступор. Он всегда верил в обратное. Этим и обосновывал неудачи страны сперва в строительстве коммунизма, а теперь капитализма.

«Да неужто наркоманы всему бедой? Не ожидал», – мелькнуло в голове и повторилось вслух:

– Не ожидал.

На слова никто не отреагировал, потому что каждый сюда входящий рассчитывал быть первым или вторым, а никак не в третьем десятке и говорил про себя примерно то же.

На бумажке, приклеенной на двери, было написано, что прием начнется через полчаса, но шустрая, совсем молоденькая девчушка в регистратуре, с пирсингом на бровях, носу и щеках уже вписывала в стандартный бланк фамилию первой посетительницы. Минут пять потенциальная наркоманка вытаскивала документы из сумки, совала их в окошко, потом запихивала назад, потом вытаскивала из той же сумки деньги, оплачивала осмотр, потом искала мелочь, потом снова запихивала сдачу в сумку. В конце манипуляций получила листок бумажки и побежала. К Пирсингушке подошел второй страждущий, который оказался смекалистым, приготовил всё и сразу выложил документы и оплату точно копейка в копейку. За что получил улыбку молоденькой регистраторши, а остальная очередь – предложение последовать примеру. Народ начал шарить по карманам, а мужик так же быстро, как первая посетительница, помчался куда-то с таким же листком. «Куда это они стартуют?» – размышлял от нечего делать наш наркоалкаш.