Слёзы перестали вытекать из глазниц похищенной и избитой. Началась фаза полного отчаяния. Она, без всяких планов побега, с разбитым взглядом, осознававшим всю безысходность её положения, позволила взять себя на руки. Дарвин понёс её на участок. Старик шлёпал вслед за ними и, казалось, напевал что-то весёлое.

Половина зрителей испарилась из кинозала, будто их здесь никогда и не было. Вех отвлёкся от просмотра (на самом деле вышел из выключенного состояния), чтобы осмотреться по сторонам. Люди на задних рядах, перед началом фильма выкрикивавшие что-то про культуру и мировоззрение, остались сидеть в полном составе. Причём они не были заинтересованы в просмотре, а скорее наблюдали за самими зрителями, что очень напрягало Веха, ведь его затылок непрерывно сверлили тупыми взглядами.

– Что, нравится кино, защитники? – ядовито спросил парень, на секунду повернув голову на сто восемьдесят градусов. – Вы бы расселись по залу, чтоб уж совсем за придурков нас не держать! И так всё понятно: не избежать вам ответственности!

Молчали. Всей группой. И противно ухмылялись в ответ. «Действуют на нервы, следят за оттоком людей и следят за состоянием тех, кто продолжает смотреть», – перечислил их функции Вех.

Началась психоделическая солянка из перемешанных друг с другом кадров и коротких отрывков. Действие переместилось в виллу. Камера тряслась и шипела, словно хорошенько получила кулаком по объективу, а цветовая палитра прыгала и сменялась радужными цветами. Затем всё возвращалось на своё место и превращалось в привычную картинку преимущественно холодных цветов.

Марк шёл, точнее плёлся босиком по мраморному молу вдоль кухни, отделённой деревянной перегородкой и тонким слоем стекла. В трясшихся руках, перепрыгивая с ладони на ладонь, оставалась одна последняя таблетка, которую он решил приберечь на потом. Следя за ней, как за изысканной кремовой жемчужиной, он не заметил тупика и лбом врезался в стену с картиной. Пришлось завернуть налево, в узкий проём с узкой лестницей, ведшей в какую-то подземную часть виллы. Сюжет не стал ждать и показывать одурманенного волшебным действием таблеток наркомана, с трудом перебиравшего ногами по крутым ступеням, а «телепортировал» его сразу к большой двери.

Изнутри доносились свистящие звуки, похожие на удары хлыстом, а после них шли продолжительные приглушённые всхлипы. Да, это действительно был хлыст: Марк заметил его в руках неизвестного охранника. Крепкого телосложения и уродливого вида лысый изверг размахивался и стремительно направлял кожаные полосы хлыста в сторону тела обнажённой девушки, по рукам и ногам привязанной ремнями к деревянной подвижной платформе. Рот её был забит грязными скомканными тряпками. Старик сдержал своё обещание: страдалица превратилась в одно тёмно-синее пятно. Спереди, то есть со стороны лица, половина тела было уже искалечена. Также было видно, что некоторые удары разрезали кожу, впивались в плоть и оставляли после себя глубокие резаные и рваные раны. Теперь настала очередь для спины и ягодиц. Они уже прошли стадии розовой шероховатости, красного следа и незамедлительно приближались к этапу багровой опухоли.

Хозяин мелькнул на заднем плане и подошёл к растерянному Марку.

– Что ты здесь забыл, мальчик? – ласково спросил он, стараясь не отрываться от красочного зрелища. Его глаза вспыхивали с каждым разом, когда хлыст заносился над спиной охранника и с криком разрезал воздух, чтобы оставить очередной след на измученной девушке.

Марк протёр глаза и ответил с безумной улыбкой:

– Я заблудился и случайно забрёл сюда.

– Выход за твоей спиной. Ты взял лекарства? Только одна таблетка? – удивился старик, увидев в слегка сжатой руке парня единственную кругляшку.

– Остальные съел, ням-ням.

– Четыре? Больше двух нельзя! Да там и от одной башню сносит… Что ж, оставим это на твоей совести. Ещё что-то?

– Можно с ней поиграть? Отхлестать эту полудохлую суку хочу. За инцидент в моём автомобиле.

Старик чуть не засмеялся, но разрешил Марку «поиграть», а охраннику приказал:

– Достаточно, Эндрю. Теперь сходи наверх и принеси мне рюмку текилы, а лучше сразу вместе с бутылкой. И дай мальчику хлыст.

Когда хлыст был получен, Марк несильно, только для вида ударил девушку; она даже рефлекторно не дрогнула. И при этом парень пристально следил за реакцией хозяина, не отводя глаз от его разгорячённой физиономии. Старик покраснел (Вех, стараясь не вникать в сюжет и слепо глазеть на экран, всё-таки предположил, что дед-растлитель, как и Марк, принял психотропные таблетки), рассвирепел и стал требовать, находясь в состоянии завистливой ярости, чтобы Марк прекратил и вернул оружие ему.

– Поиграть хочешь? – изысканным голоском поинтересовался парень и совсем нежно провёл кожаными полосами по спине привязанной. Это действие совершенно вывело старика из себя.

– Я говорил тебе, гадёныш, говорил же: никакого приёма лекарств в моей вилле! – рычал экс-хозяин, экс, потому что всю ситуацию теперь контролировал Марк. В этом подвале они находились вдвоём, не считая полумёртвой девушки-синяка. – Ты совсем распоясался! Кто… кто дал тебе право вот так вот нагло расхаживать по моей территории? Ты не понимаешь, что это приведёт к расторжению нашего с тобой контракта? А это значит – никаких тебе больше лекарств и лёгких денег!

– Поиграть хочешь? – неумолимо настаивал Марк.

Старик попытался совершить рывок и броситься к единственной двери, через которую две минуты назад вышел Эндрю, но ловкий парень опередил его, всем весом своего тела влетел в дверь и защёлкнул обе щеколды.

– Последний раз спрашиваю: поиграть хочешь? Или на её месте, – он указал пальцем на платформу, – окажется твоё старческое скрюченное тельце.

– Дерзай, – от безысходности прошептал в ответ растлитель.

– Правила просты. Я успел заметить, что она небезразлична тебе, несмотря на больное желание увидеть её страдания. – Марк игриво продолжил водить хлыстом по синей спине и уходил всё ниже. Девушка не проявляла никаких признаков внимания или вовсе жизни. – Всё потому, что ты жалок. Ты любишь командовать, любишь управлять, любишь смотреть на то, как дрожит свисающая кожа на её тощем животе, но при этом тебе совесть не позволит собственноручно причинить ей боль. Десять ударов – нормальных ударов, а не поблажек – по её костлявой спинке, и я исчезну из твоей жизни навсегда. Вперёд.

Марк был прав во всём. Жалость и любовь, запрятанная на самом дне души тщедушного садиста, нивелировала его внешнюю дерзость и безнравственность. Первый удар получился, как первый блин – отвратительный. Старик получил смачный подзатыльник и получил приказ исправиться. Парень занял табуретку и принялся размышлять:

– Таблетки, то есть это дерьмо, которыми ты меня пичкал и продолжаешь пичкать, настолько вжились в мой организм, настолько им усвоились, что без них я превращаюсь в бесцельное существо. Только под их воздействием я пробуждаю в себе человека. Да, жестокого, да, заслуживающего гильотины, но человека. Поощряя меня «лекарствами», как ты их любишь называть, ты растил во мне хищника, теперь способного отомстить. Я не вижу ударов! – отвлёкся он. – Да, вот так вот… второй. Я вырос хищником, ты же изначально им был, но, увлёкшись таблетками, изменился до состояния овоща. Три! Сильнее!.. Кем ты был раньше? Профессором? Лектором в престижном университете? Куда теперь делись твои знания и качества? Не надо в очередной раз рассказывать со слезами на глазах историю твоих несчастных отношений с женой и пытаться приплести её измену к причинам твоего постепенного схождения с ума. Четыре! Продолжай! Я знаю всё: ты почувствовал себя королём этой жизни, начал позволять себе выпивать, тусоваться где попало, а там и до наркотиков дошло. Просто потерял контроль над своим существованием, отчего жена и пошла по рукам. На последние деньги отгрохал себе виллу вдали от цивилизации и начал заниматься хрен пойми чем! Пять!