Брайан впал в десятисекундный ступор и выбрался из него с физиономией суровой и одновременно лучезарной.
– Раз на то пошло, – промолвил он, – то не смею больше тебя задерживать. Я сам всё уберу, можешь идти.
Халат в мгновение ока оказался расстёгнут и брошен на диванчик. Вех испарился из кабинета, как привидение. Только хлопок дверьми, вызвавший пошатывание и звон стеклянных узоров внутри дерева, напомнил о его недавнем присутствии.
«Отсюда на рельсобусе №7 доеду до флайтера, на нём перемещусь на Северную, а оттуда – на велике или том же рельсобусе, как повезёт», – придумал Вех.
Сперва прибыл рельсобус седьмого маршрута, сильно заполненный. На остановке возле Центра Послесмертия выходить никто не собирался, и поэтому тяжёлая голубая махина с двумя параллельными белыми полосами посередине проехала её почти без остановки. Со вторым рельсобусом Веху повезло больше, несмотря на то что он тоже был порядком заполнен. Люди сошли на улицу, парень легонько просунулся через людей, схватился за поручень, и рельсобус поехал дальше. На повороте он не поехал прямо, в сторону центра, а свернул на узкую одностороннюю улочку с широкими тротуарами по обеим сторонам. Здесь располагались многочисленные небольшие филиалы государственных организаций: районное подразделение регистрации, в которое из родильных домов отправлялись данные о недавно появившихся на свет гражданах, отдел планирования и реализации систем городского транспорта (Вех, когда увидел оранжевые слова на бледной вывеске, ненароком вспомнил место работы Ренды, о которой Брайан рассказывал пару часов назад), филиал центра озеленения городской среды и так далее.
Вех от неизменной монотонности и приятного покачивания рельсобуса чуть не вырубился. Он перестал понимать, где находится, сколько ему ехать и самое главное – куда вообще он едет. Но эти неприятные ощущения пропали, когда улочка завершилась и перед его глазами расплылась неизвестных масштабов местность, сплошь наполненная всем спектром осенних красок. Он плыл над ней, звуки рельсов пропали, зато появились аккуратные синхронные постукивания под ногами. «Центральный Городской Парк, – вздохнул Вех с облегчением, мгновенно придя в себя. – Никогда не обращал внимания на его размеры, хотя я всё детство в нём провёл. Летом отсюда ничего не увидишь: кроны деревьев закрывают собой солнечный свет, ввиду чего внутри парка всегда прохладно и сыро. Сейчас же листья опали, можно что-то заметить. Вон там, вдалеке – спиральная тропинка, ведущая к величественному фонтану, а возле неё – миниатюрный лабиринт, в который я и сейчас не осмелился бы пойти…»
Через Центральный Городской Парк проходили две остановки рельсобуса. Подъезжая к первой из них, рельсобус терял набранную высоту, спускался по наклонной и оказывался в природной среде, огороженной малозаметным заборчиком. Много людей вышло на этой остановке: за пределами парка начиналась крупная жилая зона. Вех занял освободившееся место, прикрыл глаза и продолжал ехать, находясь в окружении природы, но недолго ему суждено было находиться в состоянии полудрёмы: спустя две остановки после Центрального Парка пришлось покинуть рельсобус, уже приближавшийся к конечной остановке, и пришла пора спускаться на эскалаторе под землю, к станции флайтера.
«Победная» – поприветствовала Веха болтавшаяся на цепях табличка. Огромный зал станции был круглым, полированные мраморные полы пестрели тёмными завитыми рисунками. Вдоль четырёх сторон, имевших наименования «северная», «южная», «западная» и «восточная», проходили длинные прямоугольные тоннели и исчезали вне поля видимости в мрачную темноту. Людей было много, но недостаточно для того, чтобы заявить о невероятном их скоплении. Флайтер, а именно просторная стеклянная кабина, походившая на грузоподъёмный лифт, прибывал с каждой стороны каждые тридцать секунд и вмещал в себя десять человек.
Несмотря на видное название станции, где сейчас находился Вех, не каждая станция обладала такой особенностью. В основных случаях она называлась направлением движения, и к нему прибавлялось число – количество станций от «Центральной», располагавшейся в самом сердце города. Веху нужна была «Северная-7». Перед ним в своеобразной очереди стояло не более двух десятков человек, и пришлось пропустить два флайтера, прежде чем он смог занять место во вновь прибывшем.
Раздвижные двери с шипением закрылись, механический голос диктора, донёсшийся из динамиков, назвал следующую станцию и сообщил о начале движения. Ремни безопасности автоматически извлеклись из небольших отверстий и плотно обхватили каждого пассажира. Неподвижность флайтера сменилась сначала плавным, а затем – очень резким набором скорости. Свет со станции пропал быстрее, чем успел сообразить мозг, подташнивающее состояние продолжалось менее секунды, и вот флайтер уже очутился на следующей станции – «Северная-3». Кто-то вышел, кто-то зашёл, снова закрылись двери, снова названа следующая станция, у новоприбывших застёгнуты ремни – и вперёд на всей скорости!
Спустя пять минут, которые пролетели за сущие мгновения, Вех прибыл на «Северную-7» и вышел из кабины, прокатился на эскалаторе, прошёлся по лестнице и очутился на улице. До дома матери оставалось меньше половины часа ходьбы (Вех предпочёл велосипеду и рельсобусу прогулку на своих двоих). В этом районе преобладала малоэтажная, приятная для глаз и не загораживавшая небо жилая застройка. Вдоль широких улиц, украшенных разноцветной брусчаткой, пролегали четырёхэтажные бледно-бежевые домики с большими квадратными окнами и едва заметными балкончиками, на многих из которых стояли горшки с цветами. Крыши на домиках были разные: одни – в виде трапеций и очень строгие, другие – полукруглые, походившие своим бурым цветом на грибные шляпки, третьи – треугольные.
Посреди двух таких домиков затесался крошечный медицинский пункт, ограниченный несколькими бетонными столбами. Стоит заметить, что медицинские сотрудники, наряду с сотрудниками Надзора и прочими основными городскими службами, обладали монопольным правом пользоваться электромобилями и то только при особо важных происшествиях, поэтому на парковке перед самим белым зданием стояли удлинённые фургоны с эмблемой красного креста.
Вех продолжал движение по вытянутой улице, а когда повернул с неё, очутился на знакомой набережной. Совсем недавно, примерно пару лет назад, на этом месте был выкопан искусственный овальный пруд. Пространство вокруг него с обеих сторон заполнили бульвары с прекрасными золотистыми клёнами. По бульвару парень и решил пройтись. Наблюдая яркие, как искры, отблески воды, он вдохновился и зашагал активнее, не простым шагом, а чуть вприскочку. Прохожих не было, никто ему не мешал, а если кто-то и прогуливался бы, Вех всё равно бы этого не заметил. В него вселилась радость перемен, ведь в его детстве тут находилась пустая поляна, а сейчас на её месте организовали такую красоту. Ему жить захотелось заново, на втором дыхании, чувствовать лёгкие дуновения жизни на своём лице и полностью отстраниться от всего плохого. Едва заметные движения и всплески воды выливались в идеально сконструированную мелодию, а шелест опавших листьев дополнял её нотками присутствия чего-то внеземного.
Мамин дом возник сам по себе, посреди бульвара, а затем и водная гладь, и деревья растворились в пустоте. Вех понял, что успел дойти до нужного дома в магическом состоянии. Он вошёл во двор через арку, соединявшую два здания, сквозь подъезд прошмыгнул на лестницу, на третьем этаже остановился перед знакомой дверью и позвонил. Его встретило обомлевшее лицо матери, которое выглянуло из квартиры с видимой настороженностью. Обомление пропало, сменившись некоторой робостью, а затем и робость превратилась в нежное смущение.
– Ве-ех! – Дверь распахнулась так сильно, что ударилась о стену и отрикошетила обратно. На Веха бросились одновременно самые сильные, самые тёплые и волнующие душу объятья, объятья, которых никто и никогда повторить бы не смог. Щёки с чередованием стали покрываться горячими поцелуями. – Ну же, заходи, заходи, проходи внутрь!
