– Улетаем в небеса? – подивился Дон. – Чёрт, старина, звучит так, как будто мы с нею умерли, но мотив хороший, простой…

– У тебя есть галлюцинации? У меня – да. Вроде туман дыма улетучивается в окно, а у меня он не только не пропадает, но и по чуть-чуть усиливается. А в тумане этом прыгают белоснежные зайчики и оставляют невидимые следы от лапок. Вот, прямо только что один перед моей ногой прыгнул и скрылся! Ощущение, что я на охоте.

– Ты бы заканчивал курить по пять сигар за раз, Элт.... – Под конец Донован рассмеялся и исковеркал имя друга. – Всегда так: сперва безобидные зайчики, а затем в голову такие обсессии забиваются!.. И друзья тут же становятся скрытыми врагами, желающими вонзить нож в твою спину, и высота в двадцать этажей кажется тебе лёгким препятствием, и люди вокруг превращаются в боксёрские груши… Поосторожнее с этим.

– Не, пять сигар до такого не доведут. Вот если шесть или семь – тогда начнутся проблемы. Я не собираюсь столько выкуривать! От такого количества тошнить начинает! Но я знаю парня, который знает парня, который знает парня, скурившего аж десять штук! Говорят, накрыло так, что пришлось лупить его по башке до потери сознания.

– Охренеть. Мне хватает трёх. Бог троицу любит. Слыхал о таком?

– Слыхал, но какое мне до него дело? Бог не трогает меня, я не трогаю его – и мы в расчёте.

Хлёсткий удар чем-то тяжёлым прошёлся по левой щеке Донована. Из-за дыма, до сих пор продолжавшего царить в квартире, парень не сразу понял, что только что коснулось его лица, и списал всё на галлюцинации.

– Воу, у меня только что такое появилось… – Не успел Дон договорить, как кожа на пострадавшей щеке стала неистово гореть, причиняя ему невыносимую боль. Он припал к полу и начал ёрзать всеми конечностями, наполняя комнату тошным криком.

– Ты что, умом тронулся, друг? Прекрати орать, что произошло? Что только что появилось? – не прекращал спрашивать Элтон, начав, по-видимому, бояться и за себя.

Послышалась серия ударов. Дым начал метаться в разные стороны и раскутал Веха, стоявшего с толстым кожаным ремнём в руках и нещадно избивавшего им Донована. Беззащитный Донован съёжился в клубок и, уже не издавая ни звука, пытался спрятать лицо.

– Подонок конченый! Рожа наркоманская! Это тебе урок от меня! Отныне не смей приближаться ко мне, сукин ты сын! – безумствовал Вех, не успокаиваясь и нанося всё новые удары по различным частям тела Дона. Он уже не видел, куда метит: гораздо важнее для него было высвободить накопившуюся ярость.

Элтон набросился на Веха, но с явной нерешительностью, боясь попасть под горячую руку своего знакомого, и то приближался к нему, то резко отпрыгивал в сторону.

– Вех, Вех, Вех, хватит! – умолял он, схватившись за край ремня и пытаясь вырвать опасное оружие из рук разбушевавшегося парня.

– И тебе наподдать, а? Отпусти ремень, а не то я и тебе задам! Вы что здесь опять устроили, придурки? Прямо в моей квартире! Я тебя сейчас, я тебя!..

Внимание драчунов отвлекло громкое постукивание во входную дверь, настолько громкое, что даже перебивало гудение музыки из магнитофона, до сих пор не прекращавшееся. Вех ослабил хватку, выпустил ремень из рук и, кашляя от дыма и усталости, подошёл к двери.

– Выключи магнитофон, живо! – приказал он Элтону, и тот, отыскав источник звука, дёрнул колесо регулировки громкости влево. Гул прекратился, но в ушах по-прежнему звенело.

– Кто там? – спросил Вех.

– Надзор. Открывайте дверь.

Пара железных щелчков – и дверь открылась. Комнату быстро наполнили люди в светоотражающих куртках и касках на лицах, а в их главе стоял, весь покрытый сединой, лет семидесяти мужчина в пиджаке и гламурных тёмных очках. Он совсем не удивился нахлынувшему на него дыму и сразу приступил к разговору:

– Добрый вечер, мальчики.

Фраза эта не повергла в шок ни Донована, ни Веха, ни Элтона. Они прекрасно знали, кто этот дядя, подобно тому как в свою очередь этот дядя знал, кто они такие, и поэтому такое дружеское обращение было вполне приемлемым.

– Не очень уж он и добрый, Келли, – отшутился в ответ Элтон. Дон, вероятно, тоже хотел сказать что-нибудь колкое, вот только он мирно лежал пузом кверху, вбирая в себя воздух как дракон, готовящийся выпустить огромный заряд пламени, и рассматривая на своей руке красные следы от ударов ремня.

– Почему же? – в насмешку удивился Келли, снял с лица очки и принялся протирать линзы пиджаком. Глаза у него были живые, в некоторой степени весёлые, но если присмотреться, то заметно становилось, что, помимо живости и веселья, хранилось в них также что-то ужасающее, леденящее душу. Неудивительно, ведь родился он в самый разгар Войны и имел возможность цепкой детской памятью запечатлеть нечто ужасное, что теперь отражалось в этом многогранном взгляде. – Погода шикарная, завтра выходной день… но не у тебя, Донован.

– Вы не просто так пожаловали сюда и всё сами прекрасно видите. К чему эти бесполезные диалоги? – помрачнел Дон, пройдясь рукой по горячему следу на щеке. – Забирайте нас уже…

– Куда же забирать? Что за предрассудки по поводу работы Надзора? Эх, это всё тянется с прошлых лет, когда наш государственный орган носил позорное название «полиция». Слышите? Даже звучит недоброжелательно, будто бы «по лицу», хотя мы почти никогда никого не бьём и только при случаях агрессивного сопротивления. Эти ребята, что приехали со мной – для предотвращения подобного. Простите, если их вид пугает вас: Надзор работает над решением этой проблемы. Понимаете, какой посыл я хочу донести до вас?

– Не особо, шеф… у меня все мозги прокурены… А почему в предыдущий раз вы отвезли нас в штаб?

– Первое нарушение. Вас нужно было зарегистрировать. Сегодня вы останетесь на своих местах.

– А я? – встрял Вех. – Я не курил! Это моя квартира, я вообще спал, пока они занимались этим! Донован давал мне обещание!..

– Успокойся. – Келли плавно провёл руками сверху вниз. – Я хорошо тебя знаю, Вех, и из этой шайки курильщиков ты явно выделяешься. Но ты попадаешь под другое нарушение – нанесение увечий. Надеюсь, спорить не будешь. Дон, как самочувствие? – повернулся он к лежавшему парню.

– Ощущения похожи на кипяток, разлитый по всему моему телу.

– Госпитализация?

– Само пройдёт.

– Ну, хорошо.

Келли приказал своим ребятам из Надзора уйти. Протёртые очки снова засверкали на худом его лице. После этого он спросил у Веха разрешение сесть в кресло, парень дал согласие.

– Организм начинает подводить… Ноги не держат, трясутся, как у дохлого осла. Ну-с, начнём искать выход из сложившейся ситуации. Надзор стремится к предупреждению преступлений, а не к устранению их последствий, и именно этого никак не могли понять дикари из по-ли-ции! Они и пальца о палец не ударили, чтобы начать работу над искоренением преступности, над уничтожением её как явления, а для этого нужно выкорчёвывать корни. То, чем они занимались, сравнимо со стрижкой травы: трава, то есть преступность, постоянно растёт, а газонокосилка в лице полиции постоянно её срезает, но при этом оставляет в живых сам корень. Газонокосилку совсем не интересуют причины роста травы. Она, ввиду ограниченности своего мышления, даже представить себе такого не может, а машинально повторяет одни и те же действия, которые в перспективе ни к чему не приводят. Что же предлагает Надзор? Он осознаёт необходимость очищения от преступности, но не стрижёт траву, а сразу подбирается к корню и занимается его удалением. Нет корня – нет травы, да и она больше не вырастет. Для этих целей я к вам и прибыл. Не просто машинально наказать вас, а выяснить мотивы. Каковы были ваши мотивы?

– Хорошо провести время, – ответил Элтон.

– Расслабиться, – ответил Донован и с гримасой ужаса на лице отпрянул в сторону: из соседней комнаты, возле комнаты Веха, вышла полуголая Рокси и сладко зевнула. Она не сразу заметила присутствия в гостиной Келли, а когда заметила, вскрикнула и спряталась за дверью.

– А вот и ещё одна гостья, – умышленно громко воскликнул надзорщик. – Удивительно, но вас я вижу впервые. Как вас зовут?