Вспомним образ такого посланца-пролетария, ярко описанный Эдуардом Багрицким:

Для присланных у уполномоченных, местные советские и партийные власти организовали комиссии по агитации и проведению собраний крестьян, на которых принимались решения об организации колхозов. Им активно помогали, созданные в каждой деревне, комбеды (комитеты бедноты).

Предварительно комиссия обходила все дворы и объявляла условия приёма в колхоз, А это: всё тягло и орудия производства, то есть – лошади и волы, тракторы, молотилки, веялки и сортировки, плуги и др. инвентарь. А также: все коровы, кроме одной, если в семье много детей; все овцы, кроме четырёх; все свиньи, кроме одной. Также забирали риги, амбары и скотные дворы (разбирались и свозились на место постройки колхозных). В других местах забирали даже кур, но у нас их не трогали.

Дедушка Сергей в этой кампании не участвовал. Здраво оценив силу и мощь этого напора, вооружённого беззаконием, вступил в колхоз, куда сдал своих лошадей и волов, плуги и другой инвентарь, а вместе с соседями и ТОЗ-овские: трактор, молотилку и амбар.

^{Фото. Мама, брат Коля, сестра Тоня и я на руках мамы. 1929 год}

И вот, комбедовцы пришли к нам во двор, он, не ручаясь за себя, не выходил из дому – сидел, кипел, стиснув зубы, и смотрел в окно, как увозят и уводят со двора его хозяйство. Когда же комбедовцы стали выводить единственную корову, не выдержал, схватил топор и выскочил во двор. Случилось бы непоправимое, но моя мама бросилась, повисла на нём, схватила за руки и закричала: «Погубишь детей! Руби меня и их сначала!». Дед отступил, бросил топор.

Но это ему так не прошло. Через несколько дней приехала из города уже комиссия по раскулачиванию, составила протокол и вынесла решение о реквизиции всего его хозяйства и выселении всей семьи, включая нас троих детей, в места ссылки. Главным криминалом дедушки было его нежелание сдать корову, а довод его принадлежности к классу кулаков был озвучен одним из комбедовцев: – «Построил хорошую хату не с соломенной, а жестяной крышей и даже дорожки во дворе жёлтым песочком посыпал». (Грязная душа не потерпела даже такой «красоты»).

Отца моего при этом не было, он ещё прошлой осенью был призван в Красную Армию. После приговора комиссии, моя мать побежала в сельсовет, там развели руками, – мол, сделать ничего не можем. Тогда она в ту же ночь, как жена красноармейца, пешком пошла в город, в военкомат просить о помощи. Наутро объяснила, что сдали в колхоз всё что положено, но спор произошёл из-за коровы, так как в семье, призванного в армию отца, оставалось трое детей, из которых один грудной (это был я). Военкомат выдал ей охранную бумагу, и после этого решение комиссии было отменено.

Народная мудрость чётко отражает существенные черты характера людей, и не только положительные, но и отрицательные. Не напрасно ведь бытует поговорка: «В семье – не без урода». Пример. Наш небольшой хутор. Всего деревушка из двух десятков семей из одного села, многие из которых состояли даже в родственных отношениях. Тем не менее, в ней нашлись люди из числа нетрудолюбивых, ленивых, завистливых, которые активно участвовали в делах комбеда по раскулачиванию своих же соседей и, что недостойнее всего, мотивацией их участия была не столько идея, а зачастую и имущества жертв этого позорного действия.

Мы, мальчишки, часто бегали на «гору» рвать вишни в заросшем бурьяном саду крайней хаты с заколоченными окнами. Это была усадьба односельчанина, сосланного со всей семьёй, включая малых детей, на Соловки за какую-то провинность перед властью. Так никто из них в деревню и не вернулся. Знаю, что фамилия этих сосланных была Жук. По вечерам я почему-то боялся ходить мимо этого дома.

Колхоз. Дедушка внутренне не принимал колхоз, как форму ведения сельского хозяйства. Ему несколько раз предлагали руководящие посты, но он отказывался – не хотел кривить душой, не лежащей к такому хозяйствованию. Одно время его уговорили поработать бригадиром, но он при первой возможности перешёл на рядовую работу по обслуживанию тракторной бригады МТС.

Первые годы жизни в колхозах были тяжёлыми, люди трудно привыкали работать скопом. К этому добавился и голод в зиму 32–33 года. Дедушке опять удалось спасти семью тем же способом. (Он как-то уже после войны, показал мне потайной закром в сарае, в виде двойной стенки за коровьими яслями).

Вместе с тем, жизнь в деревне постепенно налаживалась, люди смирились, работали в колхозе, на скудные заработки растили детей.

Не в пример и к удивлению многих, дедушка купил саженцы на Россошанской плодовой опытной станции, довольно известной своими новыми сортами, и посадил большой сад, который занял половину всего приусадебного участка. Односельчане подтрунивали над «забавой» дедушки, в шутку называли его «мичуринцем». Но когда сад вступил в плодоношение, все ахнули, таких крупных и вкусных яблок многие никогда и не видели. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню, и отличу, изумительный вкус и аромат папировки, бельфлёр-китайки, синапа, россошанского полосатого, и других сортов.

Однако, в 1937 или 1938 году на крестьян накинули очередную удавку. На половину сократили размер приусадебных участков, ввели новые, грабительские налоги. Денежный налог был на всё: на каждую корову, свинью, овцу и даже на курицу; на каждое дерево в саду. Кроме того, каждый двор должен был сдать государству, в качестве натурального налога, определённое количество молока, мяса, яиц, шерсти.

Доходило до абсурда, например, если в хозяйстве нет овец или кур – шерсть и яйца, хоть купи на базаре, но сдай. Подсчитав «сальдо-бульдо» – (так раньше говорили в шутку о доходе), с учётом налога на фруктовые деревья, дедушка взял топор и пошёл рубить сад. Несколько деревьев срубил, остальные отстояла моя тётя.

Я уже упоминал, что дедушка был самым грамотным из мужиков его поколения в нашей деревне, Газеты во всей деревне выписывал только он, за что его одни уважали, а другие недолюбливали. Он не курил и не пил спиртного и никогда не ругался матом. Проживши с ним довольно долго, я ни разу не видел его пьяным или даже слегка выпившим, не считая рюмки по приезде сына. Прожил он 90 лет.

Немного несерьёзного. Дедушкины анекдоты.

Искушение. В нашей местности, у религиозных православных было правило – хоть раз в жизни, пешком сходить «в Печёры» (Киево-Печёрский монастырь) на поклонение святым мощам, а это от нас около 200 км. Привожу дедушкин анекдот на эту тему:

Одна старушка-богомолка решила сходить в Киев свечку поставить. Купила самую большую восковую свечу, завернула в тряпочку и пошла от деревни, до деревни. По поговорке: «Язык до Киева доведёт». Неделю шла, вторую шла. Как-то села на пенёк отдохнуть. Мучил голод. Чтобы отвлечься она достала свечу, любовалась, любовалась ею и понюхала.

Свеча так вкусно пахла мёдом, что старушка не вытерпела и съела её, а не поставить свечу – грех, и она вернулась домой. Потом объясняла, что «свечку она бы поставила, но…в дороге бес её попутал – гонял кругами по степи, а в Киев так и не пустил». Закончив на этом, дедушка всегда смеялся, а мне почему-то было не смешно, а жалко бедную старушку.