Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Обычно в таких случаях обходились прозвищами, В нашем случае, первую из них звали Ганна, а вторую (нашу бабушку) – Анна. В памяти моей сохранился какой-то по-домашнему тёплый и уютный образ этой, небольшого роста женщины. Её внимательные серые глаза, пухленькие всегда румяные щёки, живость и лёгкость движений, выдавали целенаправленность характера, а направлен он был целиком и полностью на семью, детей, дом. Она была совершенно неграмотна. Даже букв не знала. При случае расписывалась крестиком.

Но она знала уйму песен, поговорок, прибауток и сказок. Например, рассказывала мне сказку про Ивашечку (Николашку, Васютика или любое другое имя внука рассказчицы) и укравшую его ведьму, и как его спасли гуси. И только потом, когда я читал, своим детям эту же сказку, под названием «Терёшечка», Алексея Николаевича Толстого, я понял, что автор не сочинил её, а только пересказал народную. А что она старинная, народная – нет сомнений, так как откуда совершенно неграмотной бабушке было знать её, ещё с малолетства, как не от своей бабушки, а той от своей матери или бабушки и т. д.

Неграмотность крестьянок в то давнее время была в порядке вещей, – женщина должна была вести порядок в доме, рожать, воспитывать детей и работать в огороде, а в страду и в поле. Со всеми этими обязанностями Анна Павловна справлялась хорошо. Кроме всех работ по дому, умела вязать, вышивать, шить. Сама разбирала, чистила, смазывала, и даже исправляла небольшие неполадки в механизме швейной машины. Знала и выполняла сама весь цикл работ с коноплёй, от её выращивания до выделки волокна, прядения пряжи, тканья полотна.

В то далёкое время, на обширных сельских просторах России в силу тяжёлых трудовых, социальных, бытовых и санитарных условий и почти полного отсутствия службы родовспоможения, детская смертность была очень высокой. Женщины рожали дома, а зачастую и на работе, в поле. Роды обычно принимала деревенская безграмотная, но опытная в этом деле, бабка-повитуха. Грудное вскармливание продолжалось полтора-два года. Если молока не хватало носили ребёнка к другой кормящей женщине, благо таких в деревне всегда хватало, так как крестьянки рожали часто.

Прикармливали младенцев кашками, а на работе в поле так называемыми «жовками». Об этом сейчас только с ужасом и сказать-то можно, так как жовка – это хлеб или крутая каша, разжёванный матерью комок, помещался в маленький мешочек или просто в чистый тряпочный лоскуток, завязанный узелком. Ребёнку давали высосать содержимое сквозь ткань.

К смерти младенца крестьяне относились довольно спокойно: «Бог дал – Бог взял. На всё воля божья», как сказал ветхозаветный пророк Иов. В таких условиях выживали только отменно здоровые и генетически крепкие дети от здоровых родителей.

Какое тогда было время, можно судить и по рассказу бабушки о том, как она рожала тройню. К несчастью, по тем временам, в роду бабушки гнездился ген многоплодия. Была ранняя осень, молотили хлеб вручную, цепами. Здесь следует коротко объяснить, что это за работа. Цеп, это двухметровая палка, на конце которой на ремённой петле прикреплена короткая дубовая бита, длиной сантиметров 60–70.

При молотьбе работники обычно становятся в круг и ударяют битами снопы злаков, разложенные в центре круга, зерно от ударов вымолачивается. Эта работа считалась одной из самых тяжёлых. У нас был такой цеп, дедушка обмолачивал снопы урожая овса с небольшой делянки на приусадебном участке. Я, мальчишка, тоже пробовал молотить небольшим женским, цепом: – дух вон уже после десятка ударов.

Продолжим рассказ бабушки. Несмотря на то, что была на сносях, в тот день она молотила(!) в риге. Начались схватки, Бабы завели её в хату, быстро устроили ложе, выгнали из дома мужиков, и бабушка начала рожать. Родила мальчика, о чём сообщили мужчинам, ожидавшим во дворе. Дедушка был доволен. Не успели принять этого, как стал выходить второй ребёнок, девочка. Дед расстроился. А когда схватки не утихли, и пошёл третий ребёнок, и оказалось опять девочка (лишний рот по тем представлениям), он обезумел от горя и вгорячах чуть не натворил беды, но его удержали мужики.

Дедушка по матери – Горбанёв Иван Савельевич, 1880 года рождения жил на таком же, в одно в одно и то же время построенном хуторе, как и Субботин. Название хутор имел красивое – Ясная Поляна, располагался ближе к селу Поповка. Воевал дедушка на фронтах Германской и Гражданской войн. У него было пятеро детей: три дочери, Прасковья – моя мама, Мария и Татьяна и два сына – Андрей и Тихон. Андрей был сельским учителем, погиб на фронте в мае 1942 г. в злосчастном "Харьковском котле". Тихон, прошёл всю войну с первого до последнего часа, брал Крым вброд по пояс в ледяной крошке Сиваша, Бои за Севастополь, Будапешт и др. Чудом остался жив.

Грянула Первая Мировая Война

Германская, как её тогда называли. 1915 год.

Бремя памяти - i_003.jpg

Фото. Одна из четырёх пулемётных рот на весь фронт.

На правой стороне фото рядом с офицером, в светлой шинели, стоит мой дедушка.

Большинство мужского населения российских сёл было мобилизовано. Армия формировалась порайонно, и случилось так, что оба моих деда оказались в одной роте пехотного полка и сражались с немцами в Прибалтике и Белоруссии. Там в окопах, после одного из боев в 1916 году, они и сговорились, что если останутся живы, то поженят своих детей Василия и Прасковью, которым в то время было соответственно 10 и 9 лет.

К концу войны дедушка имел чин унтер офицера, был дважды ранен, награждён двумя георгиевскими крестами и медалями. Помню, какие они были красивые, когда мы со старшим братом Колькой тайно достали их из бокового ящичка бабушкиного сундука и разглядывали. После чего Колька, а ему было тогда лет 13–14, как истый советский пионер, театрально зловещим шёпотом приговорил их к смертной казни, за принадлежность к царской, а, следовательно, вражеской власти, после чего кусачками разрезал на мелкие кусочки и мы похоронили их в саду.

А кресты эти, как потом рассказывал дедушка, были им получены заслуженно. Первый за то, что он вынес с поля боя офицера, раненного во время атаки. Тащил он его под обстрелом и при контратаке немцев. Второй крест за то, что ему было поручено доставить донесение, но в пути под ним осколком снаряда был убит конь. Конь рухнул и повредил деду ногу. Однако он раненый дополз до ближайших наших окопов и передал пакет с донесением офицеру, а тот уже переправил его в штаб. После этого ранения дед прихрамывал всю жизнь.

Оба деда прошли и всю Гражданскую войну. Подробностей не знаю. Ни тот ни другой об этом почти ничего не рассказывал. Правда, об одном эпизоде известно из рассказа моего отца. Случилось так, что в конце войны деду Сергею довелось участвовать в освобождении Поповки от белых или белоказаков. Когда начался бой, бабушка с детьми укрылась в погребе, а её сын Вася (мой отец) все выглядывал наружу и увидел, что поблизости у плетня лежит казак и стреляет из какого-то оружия, из которого вбок одна за другой вылетают стреляные гильзы. Вася выскочил из погреба, подполз и подставил шапку под гильзы, собрал несколько (не пропадать же добру) и нырнул опять в погреб. Дед после боя забежал в дом, а когда узнал о подвиге Васи, выпорол «героя».

Голод, тиф, мор. Войны: Германская и Гражданская, ополовинили мужское население деревень, а больше всего досталось самому детородному молодому поколению тех пагубных лет. Гражданская война вызвала жуткую разруху во власти, управлении, экономике, всей сложившейся социальной сфере, укладе жизни, быте.

Тяжесть разрухи усугублялась болезнями и голодом. Многие смертоносные болезни, такие как туберкулёз, испанка (грипп), оспа, тиф, сифилис носили характер эпидемий и буквально прореживали, а то и выкашивали целые посёлки, районы и области. Дедушка рассказывал, что в одну из тех военных зим, по приказу властей ему довелось свозить трупы тифозных из Поповки на станцию Россошь, где они десятками, а может быть и сотнями, лежали промороженными штабелями, а затем куда-то увозились.

4
{"b":"765946","o":1}