И вот вечером, когда все уселись за стол и приготовились было есть, я и спросил. Последовала немая сцена, тётя Галя прыснула от смеха, а дедушка строго спросил меня: – «Какой негодяй научил тебя?». Я вдруг остро ощутил, что коснулся чего-то нехорошего, непонятного для меня и понятного другим. Я покраснел и выскочил из-за стола.

Мой первый заработок. Как-то председатель колхоза попросил колхозников прислать к 6 часам утра к правлению ребятишек от восьми до одиннадцати лет, с кружками и банками, для сбора жука-кузьки, которого в том году было очень много.

Жук этот с виду небольшой и кургузый, а на самом деле – очень опасный вредитель. В период налива зерна, когда оно ещё мягкое и внутри наполнено молочком, жук прилетает, садится на колос, хоботком прокалывает зерно и выпивает содержимое. Зерно становится щуплым и никуда уже не годится. Жук выпивает несколько зёрен и перелетает на другой колос. При большом его количестве можно лишиться половины урожая. Рано утром его собирать руками легче потому, что он, будучи потревоженным, не так охотно слетает с колоса, как днём.

После краткого рассказа о вредителе, нас повели в поле, разделили на две группы. и мы пошли шеренгами его собирать. Мы с большой охотой кинулись собирать жука, быстро наполняли кружки и банки и ссыпали их в вёдра, а две женщины относили их в большую бочку с водой.

По окончании работы, часов в 10–11 нас повели к правлению, у которого были расставлены столы с ломтями свежего белого хлеба и тарелками полными мёда. Пир был на славу. В последующие дни, в качестве оплаты нашего труда нам уже просто выдавали мёд. С какой же радостью и гордостью я приносил домой полную кружку этой сладкой «зарплаты»!

Пчёлы. Оба мои дедушки, среди многих других занятий, были и пчеловодами. У дедушки Ивана на хуторе Ясная поляна, было 15–20 ульев (семей, как тогда говорили). Мои гостевые визиты к нему всегда «до краёв» были «сладкими», от самых разнообразных сортов мёда и разговоров дедушек об особенностях разведения пчёл, а также восхитительным вкусом пирожков, тут же испечённых моей второй бабушкой.

У дедушки Сергея Давыдовича – только шесть ульев. Тем не менее, он очень внимательно и тщательно подходил к этому, довольно сложному занятию. Следил за здоровьем пчёл в семье, состоянием и работой матки, сроками готовности мёда к выкачке. Особое внимание уделял определению начала роения и возможному бесконтрольному вылету роя, с возможной его потерей и т. д. Для этого, довольно сложного дела, он обзавёлся всеми необходимыми материалами и оборудованием. А это, корме самих домиков – ульев, были специальные скребки и мастерки, дымарь, несколько защитных сеток, сетка для ловли роёв и центрифуга (медогонка). Два улья он купил, а остальные смастерил сам. Кропотливо выпиливал необходимые детали, сам делал рамки для сотов. Я любил наблюдать за столь кропотливой работой дедушки, и рад был его мелким поручениям.

Запомнился случай неожиданного вылета роя, и как его сняли со спины и плеча моей тёти Маруси, куда он сел. Дедушка быстро снял его и водворил в свободный улей. Хорошо, что голова тёти была повязана платком.

Жеребёнок. Все детёныши животных красивы и забавны, Но жеребята бесподобны своей грациозностью и чёткими линиями фигуры, лёгкостью и стремительностью движений. Забавно наблюдать, как весело со звонким ржанием бегают они на своих тонких высоких ножках, с игриво поднятыми головой и ещё пушистым хвостиком. Прыгают, становятся на дыбки, перебирая передними ножками и взбрыкивают, высоко вскидывая задние. И всё это с весёлым, звонким, ещё «детским», ржанием.

Невозможно передать словами ощущение теплоты и радости, пронизывающее тебя всего, когда обнимаешь, гладишь и ласково щиплешь широкую шёлковую шею жеребёнка, а он благодарно принимая игру, в ответ старается слегка ущипнуть и тебя своими упругими бархатными губами.

Жучка. У дедушки долго жила небольшая собака Жучка. Имя она получила за то, что была вся чёрная (как чёрный жучок), кроме грудки и "носочков" на передних лапах, которые были белого цвета. Мордочка гладкая, небольшая, лоб крутой, глаза карие, выпуклые, живые. Шерсть длинная пушистая, уши стоячие, хвост колечком и, что особенно забавно, – великолепные "штаны" задних ног, с серым отливом. Собака была дворняжкой, но внешне напоминала шпица.

Ума она была необыкновенного. Мы её научили давать лапу, сидеть, лежать, прыгать, служить. Она смешно пела (подвывала), когда кто-нибудь визжал на одной ноте, или пел, или тренькал струной гитары или балалайки. Она постоянно участвовала в наших играх. Сестра Тося наряжала её в юбочки и платья.

Жучка была отменной сторожихой. Лаяла и не пускала никого чужого во двор, а если кто пытался пройти, то могла и укусить. Бывало, бабушка увидит в огороде кур, кликнет Жучку, та быстро выгонит их с грядок и со двора, подбегает к бабушке и заглядывает ей в глаза, как будто докладывает об исполнении поручения. Но, выгонит-то она с грядок и со двора, только чужих кур – своих же оставит. Прогонит и их только по второму приказу. Как она их отличала? Загадка.

Известно, что собаки обладают разнообразными полезными и благоприятными для человека чертами характера, такими как: преданность, храбрость, самоотверженность, любовь к хозяину и многие другие. Я же хочу отметить одно свойство, не отмеченное другими. Как ни странно, это стеснительность, – казалось бы чисто человеческое чувство. Доказательством этому послужил случай.

Выше я уже упоминал о её наряде и, в частности, о её шикарных "штанах". Так вот однажды, после линьки, когда вся её чёрная шубка полностью сменилась и празднично лоснилась, на "штанах" оставались большие пучки старой серо-бурой шерсти. Мы, дедушка дети и стояли во дворе и обсуждали то ли красоту, то ли какой поступок Жучки. Её глаза и весь её вид говорили о том, что она понимает, что разговор идёт о ней, и она рада этому.

Дедушка же, стараясь выставить при нас Жучку в лучшем свете, нагнулся и убрал некрасивые пучки на её «штанах». Что стало с собакой! Она, с каким-то извинительным взглядом и выражением морды, стыдливо прикрывая изменившие свой вид "штаны" хвостом, на полусогнутых попятилась из нашего круга и убежала.

И ещё. Однажды, когда в очередной раз у неё отняли щенков, она очень тосковала. Лежала, положив голову на передние лапы, смотрела на нас печальными глазами и тоненько скулила. Вечером я заглянул в сарай, где она обычно лежала на охапке сена, и вижу, что под нею копошатся какие-то шары. Подошёл поближе и увидел, что это котята впились в её соски и уже насосались так, что животики их вздулись. Жучка облизывает их и смотрит на меня умоляюще, мол: не трогай нас, не видишь что ли, что это дети?

Оказывается, ещё накануне чья-то кошка родила котят, их выбросили в овраг, а Жучка нашла и перетащила к себе. Конечно, котята все равно умерли, или от чужеродного молока, или чрезмерно насосались, но Жучка! Ведь она же пожалела беспомощных малышей, пыталась их спасти. Это ли не поступок!

Волки. Впервые я познакомился с волками мальчишкой лет 8-9-ти. Вечером, когда уже темнело, я под какой-то тревожный лай собак, подошёл к колодцу набрать воды и уже собрался нацепить ведро на карабин цепи, как увидел впереди, метрах в пяти за колодцем, два движущихся силуэта. Какое-то неопределённое чувство страха охватило меня. Пытаясь подбодрить себя, я подумал что это собаки, но в то же время понимал, что для наших деревенских собак они какие-то крупные. Пара остановилась, они сели рядом и повернулись в мою сторону.

Холодная дрожь пробежала по моей спине, – на меня смотрели две пары горящих красных угольков. Я от испуга крикнул, уронил ведро, оно загрохотало вниз колодца, волки как бы нехотя затрусили прочь. Когда я рассказал об этом дома, дедушка сказал, что он уже слышал о появлении волков около деревни и пропаже нескольких собак и попросил меня не выходить вечером за пределы двора.