Рядом со мной стоял парень среднего роста, худощавого телосложения. Его светлые волосы, развевающиеся на ветру, касались острых скул. Нос был прямой и заостренный, а кожа – очень светлой. Но больше всего меня поразили глаза: они были удивительного синего цвета. Никогда прежде я не видела таких глаз.

Несколько секунд я не могла отвести от него взгляд, а потом, немного растерявшись, спросила:

– Попадать в переделки – твое хобби?

Он улыбнулся.

На моей карте было показано местонахождение корабля: оказалось, что мы были всего в нескольких десятках метров от него.

– Бернхард уже ждет не дождется, когда мы вернемся. Думаю, он будет безумно рад тебя видеть, – сказала я, снова взглянув на Аска.

Он посмотрел на меня, сказав:

– О, чувствую, что всю дорогу нам придется слушать его ворчание.

2 декабря 2772 года

Открыв глаза, я несколько секунд пытался понять, что происходит, и обнаружил себя лежащим на диване в довольно просторном помещении. Я был укрыт пледом, рядом стоял небольшой столик с чашкой, от которой исходил едва заметный горячий пар. Около чашки лежала записка. Я привстал, чтобы дотянуться до нее, и почувствовал слабость во всем теле. Постепенно стал приходить в себя, и в памяти отчетливо возникло все, что произошло прошлой ночью.

«Вот это да…» – мелькнуло в моей голове: первый день новой жизни оказался незабываемым. Я взял со стола записку: «Как только проснешься, выпей лекарство. Бернхард приболел после вашего приключения, так что не советую ходить в его комнату. Нэм введет тебя в курс дела. Сольвейг». Чуть ниже было написано корявым почерком: «Я нормально себя чувствую, так что приходи в комнату V21. Мне скучно весь день одному. Бернхард». Я улыбнулся и выпил то, что было в чашке. Ее содержимое вовсе не было похоже на лекарство, а напоминало вкусный кофе.

– Интересно, кто такой Нэм.

Полежав несколько минут, я встал с дивана, и тут одно из кресел, стоявших ко мне спинкой, развернулось:

– Я не заметил, что ты уже проснулся, – передо мной стоял парень лет тридцати, примерно моего роста. У него были пепельного цвета волосы, очень светлая кожа, а глаза имели сильно зауженную миндалевидную форму. Он почему-то произвел на меня не очень приятное впечатление.

– Не думал, что в этой комнате есть кто-то, кроме меня, – сказал я удивленно. – Меня зовут Аск.

Парень рассмеялся.

– Я знаю о тебе практически все. Мое имя Нэм, – представился он, – я работаю вместе с Сольвейг.

– Да, она написала, что ты расскажешь мне что-то.

– Конечно, только чуть позже. Сейчас я должен доделать наш маршрут. Можешь пока прогуляться по штабу, – сказал Нэм, сев в кресло, и вновь отвернулся.

Я осмотрелся. Похоже, это была центральная комната штаба, потому что из нее шло четыре коридора с квадратными табличками «S», «V», «N» и «Y». Стена за диваном, на котором я спал, была полностью прозрачная. Я подошел к ней. На улице шел снег, близился закат.

– А где Сольвейг? – спросил я.

– Она вернется позже, – отозвался Нэм.

– Есть время навестить Бернхарда, – обрадовался я, – а еще не мешало бы поесть.

Найдя дверь с надписью «V», я обернулся и, увидев, что Нэм погружен в работу, решил не отвлекать его расспросами о еде. Я вышел в коридор. Он был в темных тонах, но довольно уютный. На стенах висели картины. Они были необычными. Я останавливался около каждой, несмотря на то что все они были выполнены в одном стиле, в черно-белых тонах. Я даже чуть было не прошел мимо комнаты Бернхарда. Постучав в дверь, услышал его голос:

– Аск, это ты? Заходи!

Я вошел в комнату и увидел Бернхарда, который сидел за столом и увлеченно над чем-то работал.

– Подожди, освобожусь через несколько минут, – сказал он.

– Хорошо, – ответил я недоумевая и сел в кресло.

Стол Бернхарда стоял около такой же прозрачной стены, как была в центральной комнате. Мы находились на втором этаже, откуда открывался красивый вид на заходящее солнце.

Бернхард обернулся и подозвал меня к себе. Подойдя, я увидел на столе картину, все в тех же черно-белых тонах, как были и те, в коридоре.

– Теперь ты меня удивляешь! – сказал я другу. – Это поразительно!

Бернхард, улыбаясь, встал из-за стола.

– Долго же ты спал, – сказал он, – я уже не знал, чем себя занять от скуки.

Я улыбался, продолжая рассматривать причудливые узоры на картине.

– Я так голоден, – протянул Бернхард.

– Я бы тоже не отказался перекусить.

Мы направились к выходу, прихватив с собой новую картину. На стене коридора было как раз одно свободное место – туда Бернхард ее и повесил.

– Теперь начнется новая история, а этот период окончен.

Мы шли, задумавшись над его словами.

Столовая была небольшой, но светлой, на столе стояли несколько тарелок, накрытых стеклянными крышками. Мы сели за стол. Когда я приподнял крышку-купол, то нашел ароматную горячую еду. Мы с Бернхардом принялись трапезничать. Через несколько минут к нам присоединился Нэм. Бернхард рассказывал ему что-то, громко смеясь. Нэм улыбался, снимая показания с приборов, с которыми он, видимо, не расставался. А я сидел задумавшись о своей планете и о своем выборе. Меня не терзали сомнения, не было ни тени печали, и я не скучал по тому, от чего улетел, хотя еще и не знал, что меня ждет здесь.

В этот момент по громкоговорителю раздался голос Сольвейг:

– Всем собраться в центральной комнате.

Меньше чем через минуту мы уже были там.

– Итак, – начала Сольвейг, – из-за сложностей в составлении безопасного маршрута вряд ли Нэм успел вам что-то рассказать.

Я наконец смог разглядеть ее. Вчера я то ли был ослеплен свечением, исходившим от Сольвейг, то ли от сильного снегопада и холода перестал что-либо видеть и понимать. Но теперь, на корабле, в свете приборов и периодически мигающих ламп я увидел ее лицо. Карие глаза смотрели внимательно, и казалось, видели меня насквозь. Мне стало немного не по себе от такого взгляда. Она была высокого роста, стройная. Темные волосы немного ниже плеч, нос – прямой и тонкий, аккуратные губы. Сольвейг производила странное впечатление. Казалось, она абсолютно расслаблена, движения ее рук были плавными, говорила она достаточно медленно, но при этом твердо, а голос был уверенным и громким, все слова звучали отчетливо. В какой-то момент мы встретились глазами, и я увидел ее настоящую: взгляд теплый и мягкий, немного наивный и бесконечно добрый.

– Мы должны улететь с планеты Совуло как можно быстрее, потому что «Единое Око» так просто не оставит тот инцидент, который произошел, когда ты, Аск, попал в зону видимости системы «Вакуум». Несколько их кораблей уже на западной части планеты. Патруль движется в нашу сторону, но медленно. Хорошо, что сегодня выпал снег: он скрыл наши следы.

Вдруг мы услышали сигнал и заметили мигающий индикатор на одном из приборов. Нэм подбежал к нему:

– Твой потерянный наушник активирован! Они запросто могут нас найти теперь!

Сольвейг подбежала к Нэму, я сидел открыв рот, а Бернхард еле сдерживал смех.

– Как им удалось найти его в таких сугробах? – недоумевал я.

– Нэм, что мы можем сделать? Они наверняка уже вычислили наши координаты, – спросила Сольвейг.

Нэм не сводил глаз с приборов:

– Единственное, что мы можем сейчас сделать, – это поскорее убраться отсюда и спрятать штаб. Но все самое ценное придется взять с собой: не исключено, что они найдут его.

– Уничтожай всю информацию на своих стационарных приборах, мы вывезем блок «Y», там есть копия, – сказала Сольвейг.

Мы с Бернхардом безмолвно наблюдали, но тут Сольвейг обратилась к нам:

– Заберите все приборы, которые найдете в блоке «N», и оружие тоже. После этого возьмите все необходимое в блоке «V» – вещи, еду и воду. А я очищу блок «S». Нэм, как только закончишь здесь, помоги мне в блоке «Y». Как ты думаешь, через сколько часов они будут у нас?