Вернувшись в комнату, девушка упала лицом в подушку и решила, что у неё вот-вот взорвётся голова от всех этих мыслей. Благо одно радовало. Её не прогнали, а взяли в штат. Может быть, в скором времени удастся обнаружить то место, откуда она сюда перенеслась, и вернуться назад. Или хотя бы найти свою сумочку. В ней имелась пара прокладок и разные мелочи, которые теперь ей бы очень пригодились.

Новую горничную взяла под свое шефство сама Элисон Дюминиль. Но как та ни старалась, у Кати мало что получалось. Она никогда не занималась домашней работой в таких масштабах. Могла забросить вещи в стиральную машинку, пропылесосить или быстренько приготовить незамысловатое блюдо. Но на что-то более серьёзное была не способна. А здесь нужно столько всего делать! Подметать, протирать пыль, полировать поверхности, мыть и чистить, штопать, что-то приносить и уносить. И так с утра до вечера. Радовало, по крайней мере, то, что Катя не стала посудомойкой. Это была низшая должность среди прислуги женского пола. Весь день держать руки в горячей воде с содой, отмывая кипы жирной посуды – натуральный ад на земле.

В тот же день новой горничной было позволено самостоятельно купить продукты по списку, составленному кухаркой. Точнее Катя сама вызвалась сделать это. О чём, как известно, позже пожалела.

Первые несколько дней Катя не могла спать. Просыпалась посреди ночи, лежала и думала. О той попытке изнасилования, о своём теперешнем положении. И ещё о том, кто же тогда вырвал её из лап подонков. Расспрашивать кучера, не знает ли он что-нибудь об этом человеке, она не решалась. Может быть, однажды она осмелится снова съездить в Париж и встретит его?

Во время жуткого нападения Катя испытала такой шок, что стала бояться вообще куда-либо выходить. Она старалась держаться поближе к кому-нибудь из девушек и почти всё свободное время проводила на кухне, помогая кухарке или просто болтая с ней. Та рассказала, что платье и туфли, в которых была девушка, отдали прачкам, чтобы они привели одежду в порядок.

Физически ей было тяжело не меньше, чем морально. Вечерами Катя, что называется, валилась с ног. Потом незаметно для самой себя немного освоилась и поняла, что трудности эти скорее с непривычки. По сути, не так много от неё требовалось.

Поваров здесь было несколько. Кухарка готовила непосредственно для них, слуг. А повара – для воспитанниц, педагогов и самой маркизы.

В здании имелась большая обеденная. Маленькая кухонька и что-то вроде столовой для слуг располагались в одном из флигелей. В другом они все и жили. После того, как Катю приняли на работу, девушку переселили в спальню горничных. Там обитало четыре молодые особы – Аннет, Полин, Зои и Сюзан. Катя стала пятой. Воспитанниц в пансионе было не много – всего пятнадцать, поэтому и большой штат слуг здесь не требовался.

Полин – черноглазая брюнетка. Это у неё Катя спрашивала, какой сейчас год. Зои рыженькая, Аннет и Сюзан бледные, русоволосые, внешне ничем не примечательные девушки. Полин ей казалась немного заносчивой, Аннет – простая и веселая, Зои – любопытная сплетница, а Сюзан – полноватая, вечно сонная и флегматичная, как рыба. На счёт их возраста трудно было сказать что-то определённое. По виду – от двадцати до двадцати пяти. Но внешность бывает очень обманчива. Например, маркизе Катя на первый взгляд дала бы лет двадцать пять, хотя она наверняка знала, что ей на десять лет больше.

Мадам Помпадур всегда приезжала со своей субреткой. Так что лично ей никто из местных девушек не прислуживал.

Горничные приняли новенькую настороженно. Для них она была тёмной лошадкой. Как, в принципе, и для всех здесь. Её странное появление не могло не вызывать подозрений. Наверняка кто-то да подумал, что она хитрит.

С Полин у неё даже вышла небольшая перепалка. Видимо ту задевало, что ей пришлось прислуживать новенькой. Пусть и недолго. Когда она, неся подмышкой свои нехитрые пожитки, вошла в спальню служанок, Полин, сидящая у зеркала, обернулась.

– К нам, вообще-то, нельзя заходить посторонним, – сказала она.

Катя замерла. Этот наглый тон ей не понравился.

– Я не посторонняя. Я теперь тоже горничная.

Сказала спокойно, без страха. А Полин фыркнула.

– Надеюсь, не принесла какую-нибудь заразу, вроде вшей? – осведомилась она, грациозно поведя плечиками.

«Кажется, заразу опаснее тебя трудно себе представить», – подумала Катя.

Эта фраза так и крутилась на языке. Но она не стала накалять обстановку и на первый раз решила промолчать. Катерина умела постоять за себя и даже подраться, если будет нужно.

– Не слушай её, – миролюбиво заметила Аннет. – Пусть говорит, что хочет. Как тебя зовут?

– Катрин.

Сюзан молча смотрела, не вмешиваясь в размолвку. А Зои в комнате не было.

Катя оказалась самой младшей из горничных. Тягаться с ней в плане внешности могла лишь Полин. Остальные явно проигрывали. Видимо поэтому Полин сразу восприняла новенькую, как конкурентку. Больше ни от кого не исходило подобного негатива.

Все, кто видел Катю после нападения бродяг на рынке, относились к ней с сочувствием. Вид у неё тогда был поистине жалкий. Такое потрясение пережить никому не пожелаешь. Благо всё обошлось. Катя старалась не говорить на эту тему, да её никто особо и не спрашивал. Скорее всего, маркиза, которой, конечно же, передали о случившемся, повелела не трогать лишний раз новую горничную.

Катины реальные родители жили в другой стране. Точнее уже давно там работали. С ранних лет девочка видела их не часто. Они занимались стандартологией и сертификацией продукции. Катя во всё это не вникала. В детстве она жила с бабушкой, а последние десять лет – одна. Ну не то чтобы она была предоставлена самой себе. Родители её, конечно, и навещали, и за её жизнью следили. Но сначала она училась в правовом лицее с круглосуточным пребыванием (отец мечтал сделать из неё адвоката), а потом взбрыкнула и поступила туда, куда сама хотела – на романо-германской филологию. Языки были её второй любовью после лошадей. Теперь она жила в общежитии.

Учась в лицее, домой ездила только по выходным. Да и то не каждую неделю. Благодаря такому образу жизни, Катя привыкла к самостоятельности. Многие финансовые вопросы ей приходилось решать самой. Например, распределять свой бюджет, решать, что купить себе и близким в качестве подарков на праздники. Она подрабатывала переводами и всегда располагала личными средствами. Но с бытовой стороной жизни почти не сталкивалась. В лицее им не приходилось себе готовить. А в студенческом общежитии, где она прожила всего год, они питались максимально просто. К тому же на территории университета было недорогое кафе, куда студенты захаживали почти каждый день.

Убирали обычно все вместе, вещи она отвозила бабушке и та стирала их в машинке. Так что приспособиться к тому, что теперь ей каждый день с утра до вечера нужно было заниматься уборкой, оказалось довольно не просто.

Однако Катя всё же успевала наблюдать за происходящим вокруг. Уже через пару дней она познакомилась со всеми своими товарками и узнала некоторых воспитанниц.

Среди курсисток она пока не увидела ни одной дурнушки. Все как на подбор писаные красавицы. Выходит, слова экскурсовода на счёт негласного королевского гарема были правдой? Ни одной хотя бы прыщавой барышни, не говоря уже о более серьёзных физических недостатках. Отбор сюда однозначно был не по уровню интеллекта. Но с другой стороны, всё логично. Никто бы не допустил в элитный пансион при короле Франции некрасивых воспитанниц, ведь они – лицо королевства. Хотя слишком поспешно делать какие-либо выводы лишь из того, что все девочки хороши, будто ангелы.

Сама же хозяйка (если можно так выразиться) этого учебного заведения, Жанна-Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур очаровала Катю своей красотой и приветливостью. Такая молодая! Если правда все эти рассказы об их отношениях с его величеством, то король наверняка имел какие-то психические отклонения. Ни один здоровый адекватный мужчина не мог, по мнению Кати, предпочесть подобной красавице неопытную девчонку.