– Невероятно! – наконец, смогла выдавать из себя Тамира. – Ты все-таки приползла обратно, как и говорил отец!

Текст оказался настолько шаблонным и настолько в духе сестры, что в ответ Ева смогла только фыркнуть. Ничего другого она и не ожидала.

– Чего ты молчишь? – лицо сестры багровело на глазах. – Как ты посмела сюда заявиться?!

– Не здесь! – из толпы появилась мама и жестом велела младшей прекратить. – Мы выйдем в холл и там поговорим. Никаких сцен перед гостями, – добавила она едва слышно. В свои сто тридцать женщина выглядела ненамного старше дочерей – легко бы сошла за третью сестру.

Мать взяла Тамиру под локоть и повела в вестибюль. Она попыталась сделать то же самое с Евой, но потерпела фиаско – упертая Эсора не сдвинулась с места. Девушка с удовольствием наблюдала, как публика вокруг начинала перешептываться и едва заметно кривить губы.

– Ты позоришь нас, – прошептала мама Еве на ухо, и девушка сдалась – глупо затевать новый конфликт. Она позволила увести себя из холла за локоть, словно непослушного ребенка.

Едва они сделали шаг наружу, как звуки оркестра и перешептываний стихли: в каждом помещении установили свой акустический щит, так что можно кричать друг на друга хоть до посинения – никто из гостей не услышит.

– Мне нужен отец, – максимально спокойно объявила Ева, когда мать дотащила ее до статуи безымянного предка.

Женщина замотала головой.

– Нет. Сейчас ты развернешься, улетишь отсюда и больше никогда не появишься снова.

Хоть тон и не подразумевал возражений, но во взгляде мамы Ева не смогла прочитать той стали, которую женщина напустила в голос. Несмотря ни на что, они обе были рады видеть друг друга. Когда девушка поняла это, то без лишних слов обняла мать.

Сзади послышался звон стекла – Тамира демонстративно скинула с подноса официанта несколько бокалов. Бедняга в ужасе отпрянул и уронил еще парочку.

– Мама, что ты делаешь?! – младшая схватила ее за руку и силой оттащила от старшей сестры. – Эта… эта тварь явилась сюда без приглашения… – задыхаясь выдавила она.

– Тамира, не кричи, пожалуйста, – спокойно ответила мать.

Но сестра не собиралась успокаиваться. Она уже набрала в грудь воздуха, чтобы сделать все в точности наоборот, когда властный голос отца остановил ее.

– Дамы, спокойствие, у нас ведь гости! – мужчина вскочил между воюющими лагерями, словно парламентер, и примиряюще поднял руки. – Зачем ты вернулась, Ева? Помнишь про судебный запрет?

– Мы поговорим у тебя в кабинете, – отчеканила Ева фразу, которую заучила еще на корабле.

В этот раз ей удалось сделать голос достаточно безапелляционным, чтобы пресечь любые возражения. За годы работы в разведке и не такому научишься.

– Это действительно того стоит?

– Да.

– Папа!.. – Тамира снова не успела закончить фразу – отец положил ей руку на плечо и кивком указал на зал с гостями.

– Придумайте, что им сказать. Я скоро буду.

Как и ожидалось, его до сих пор никто не смел ослушаться.

По пути в кабинет мужчина не проронил ни слова и держался холоднее камня. Ни лицо, ни походка не выдали никаких отцовских чувств или радости от встречи со старшей дочерью. Похоже, он и впрямь вычеркнул ее из своей жизни.

К своему удивлению, Ева испытала только облегчение: обдумывая встречу, она не решила, как поступить, если отец станет обниматься и рассказывать, что нового произошло у семьи за эти годы.

Тяжелая дверь из натурального дерева – очередной признак роскоши – открылась по приближению отца и закрылась за спиной дочери. Мужчина не стал усаживать гостью в кресло или предлагать выпить. Он просто дошел до середины комнаты и молча обернулся, жестом приглашая Еву начать первой.

Та решила не спешить: окинула взглядом комнату и испытала новую волну ностальгии. Тот самый кабинет с рядами бумажных книг, высокими окнами и потайными ходами, который некогда был для девушки запретным царством. Помнится, когда они с Тамирой играли в прятки, это было единственное место, в которое ни одна из них не сумела забраться.

– Ну? – отец вырвал ее из задумчивости.

– Включи изоляцию.

Еве хватило небольшого опыта работы в СБК, чтобы разобраться во всех возможных системах слежения и защиты от него.

Григориус хмыкнул, подошел к столу и силой мысли вызвал голограмму с пультом управления. Один жест и они отрезаны от галактики: снаружи никто ничего не услышит и не рассмотрит, а если в кабинете есть записывающее устройство, оно моментально сгорит.

– Что теперь?

– Мне нужно, чтобы ты оказал услугу.

На этот раз отец все же усмехнулся.

– Тебе? Всесильному агенту СБК? Ты же понимаешь, что…

– Не мне, – прервала его Ева. Она поняла, что больше не боится фамильярничать с отцом. – Человечеству.

На лице мужчины не дрогнуло ни одной мышцы.

– Слушаю.

Девушка извлекла из кармана под бронепластинами неприметный кусочек пластика и передала отцу.

– Здесь все, что тебе нужно.

– У меня нет времени изучать данные из сомнительных источников, – он сделал паузу, акцентируя внимание на своем отношении к дочери. – Перескажи вкратце или считай, что зря проделала такой путь.

Девушка почувствовала укол гнева, но сдержалась. Если на щеках и выступил румянец, то полутьма кабинета все равно его скрыла.

– О нет, на это ты время выделишь. Отвлечешься на пару часов от своих гулянок и окажешь всем нам милость. Даже не думай передавать это своим помощникам – у них и близко не тот уровень допуска.

– Что же ты мне принесла?

– Информацию о массовых похищениях людей.

Ева сделала паузу, но отец промолчал. Вместо ответа он прислонился к столу и скрестил руки на груди. Его лицо почти не изменилось, но, как это ни иронично, столетнего политического опыта мужчине не хватило, чтобы скрыть удивление. Многие в галактике слышали третьесортные теории о массовых исчезновениях, но чиновник, вращающийся в высших кругах правительства, должен был знать гораздо больше. Наверняка отец так или иначе натыкался на эту информацию, но счел ее заговорщической ерундой.

Не дождавшись ответа, Ева продолжила:

– За последние три года пропало почти двадцать миллионов человек.

Отец пожал плечами.

– В галактике нас триллионы.

– Я говорю о массовых случаях. Это тщательно скрывается, но за один день пропадают целые колонии. У нас, у айлири7, даже в Самборе не досчитались четырехсот тысяч колонистов. У таллесианцев8 исчез полноценный военный флот из тридцати кораблей, причем на их же территории. Никаких следов борьбы или сигналов бедствия. Ощущение такое, словно они просто собрали вещи и в один момент улетели прочь. При этом все происходит не только на отдаленных территориях со слабой навигационной сетью, но и посреди освоенных секторов.

Отец потер подбородок, потом лоб, затем помассировал виски.

– Звучит довольно… необычно.

– Нет, хуже, чем необычно. В галактике появился кто-то способный похитить миллион человек без единого выстрела и видимого принуждения. Не знаю, что это за технология, но исчезновения происходят уже давно, а в последнее время – все реже и реже. И это очень плохо.

Отец вскинул брови.

– Поясни?

– Чем меньше исчезновений, тем ближе конец испытаний. И если эта технология – оружие, то наш враг заканчивает пристреливаться и очень скоро может применить его на более крупной цели.

– Какой же?

– Понятия не имею, ей может оказаться любая планета. И я даже не уверена, что все это дело рук человека.

– Брось, Ева, я же только начал воспринимать тебя всерьез, – отец всем видом попытался выказать скептицизм.

– Это неважно. Ты сам все прочитаешь и сам сделаешь выводы.

– А что думают в Бюро?

– Они отмалчиваются. Никто ничего не нарыл и расследование сбавляет темпы. Скоро мы будем просто сидеть и ждать, пока правда сама придет в руки.