Шидай окинул её взглядом и признался:

– Вообще-то Ранхаш должен был тебе сам рассказать, но, видимо, как всегда тянет. Или ждёт, когда ты в себя придёшь.

– Да он, наверное, считает, что я всегда не в себе! – фыркнула девушка. – Единственный способ добыть информацию у харена – это вытащить её из вас.

Шидай польщённо усмехнулся. Улыбка, правда, быстро сползла с его лица, уступив место озабоченности.

– Причина на самом деле кроется в мотивах Арона и Рены, – неохотно признался он. – Я всё-таки выудил из Ранхаша кое-какую правду, – Майяри заслужила неодобрительный взгляд, – об украденных артефактах. И меня это совсем не порадовало, – лекарь холодно прищурился, и черты его лица как-то заострились. Девушка вдруг поняла, что, несмотря на весёлость, господин Шидай был очень зол. – Двенадцать лет назад в окрестностях Жаанидыя произошла неприятная история. Две весьма знатные семьи крупно повздорили, – помедлив, господин Шидай назвал и имена родов: – Лерый и Жиин. Наследник семьи Жиин во время пьяной ссоры убил младшего члена семьи Лерый. Выяснение отношений вылилось в кровопролитную схватку, и под горячую руку подвернулся торговый отряд, следующий в Жаанидый. Погибли все.

Перед глазами предстало разъярённое лицо Рены.

«…каково это – услышать, что твои мама и папа больше никогда не вернутся…»

– В то время обе семьи финансировали освоение северных земель. Переселенцы под их флагами шли в дикие земли строить новые поселения. Стоит ли говорить, что подобный инцидент сильно бы подмочил им репутацию и количество добровольцев сократилось бы? Хайнесу пришлось замять это происшествие. Зачинщики и наиболее ярые участники были наказаны и лишены покровительства семей. А родственникам погибших выплатили щедрую компенсацию, – помолчав, Шидай добавил: – Арон от денег отказался.

Майяри опустилась на постель, ощущая, как тяжелеет в груди.

– В Жаанидые они с Реной остались совсем одни. С родственниками погибших в той бойне старались связь не поддерживать. Боязно было. Мол, сейчас вышестоящие деньги им платят и на раны дуют, а потом уберут за излишне длинные языки. А заодно и тех, кому они потрепаться успели. Вот Арон с Реной и вернулись в Санариш, тут им полегче было. Как понимаешь, хайнес, выгородивший убийц матери и отца Рены, благих эмоций вызвать у них не мог. Собственно, по этой причине Ранхаш и не стал пытаться доказать их вину посмертно. Об их участии он знает и из расследования этот факт не упустит. Нет, не нужно считать его излишне сентиментальным. Это тут не при чём. Ранхаш не очень хорошо относится к покрывательству, которое хайнес вынужден порой оказывать, – судя по скривившемуся лицу лекаря, харена этот факт невероятно бесил, – поэтому это своего рода справедливость. Хайнес скрыл преступление убийц, а Ранхаш скрыл попытку мести именно со стороны Дебриев. Своего рода компенсация, от которой когда-то отказался Арон.

– А если хайнес прознает об этом покрывательстве?

– Переживаешь за Ранхаша? – Шидай хмыкнул, но почти тут же опять стал серьёзным. – Если говорить об участии Арона и Рены, то придётся сообщить и причины и разворошить эту историю с Лерыями и Жиинами. Хайнесу это тоже не нужно. Можно отмазаться заботой о его спокойствии, а там, если что, Шерех подсобит.

Шидай умолк и с сомнением посмотрел на бледное лицо Майяри, думая, рассказывать ли ещё кое-что, и всё же продолжил:

– Вчера Ранхаш опять допросил слуг Арона, пытаясь вызнать что-то про этого Дешия. Нынешние слуги вообще ничего про него не знают, но, как выяснилось, служили они Арону всего шесть лет. Ранхаш нашёл кое-кого из старых слуг, и они рассказали, что раньше в доме жил старик, безбородый, с длинными седыми волосами. Весь такой благостный, вежливый, всегда готовый помочь. Он к Рене был приставлен как нянь, говорят, баловал девчонку нещадно. Лет пять прослужил, а потом куда-то исчез, и никто не знает куда. То ли умер, то ли расчёт взял и уехал.

Майяри закрыла голову руками и уткнулась лицом в покрывало. Тяжесть с груди переползла на всё тело.

– Не принимай это так близко к сердцу, – Шидай вздохнул и погладил скрючившуюся Майяри по голове. – Они сами выбрали этот путь.

С губ девушки сорвался судорожный вздох.

– А как выбрать другой путь, когда кто-то близкий, кому ты доверяешь больше всего, твердит, что это единственно верный путь? – тихо спросила она, и лекарь в замешательстве посмотрел на неё. – Я уверена, Деший не молчал. Если бы вы видели его, то сразу поняли бы, кто главный в этом деле. Вот вы все говорите, – вы все так будете говорить! – что они сами выбрали свой путь, сами всё сотворили, осуждаете их… А кто-нибудь из вас подумал протянуть им руку помощи и вытянуть из того болота, в которое они угодили? Хоть кто-нибудь? Нет, вы жалели их, но при этом считали, что они сами должны справиться. Обязаны! – последнее слово она выплюнула с таким отвращением, что Шидай почувствовал вину. – Все обязаны быть смелыми, умными, рассудительными и поступать правильно. И плевать, что с ними происходит, они всегда обязаны быть сильными. А если ты не можешь быть сильным, что тогда? Не жить? Но ведь все вокруг слабые. Все!

Майяри вскинула голову и, тяжело дыша, уставилась в окно. Перед глазами плавали тёмные пятна, и ей казалось, что весь мир осуждает Рену и её дядю.

– Что будет со всеми этим хорошими и правильными людьми, если в самый тяжёлый момент в их жизни, когда им будет казаться, что они полностью раздавлены, никто не захочет им помочь? Им будут сочувствовать, жалеть, но руку помощи никто не протянет. Они же окружены такими же, как они сами. Неужели они действительно будут считать себя обязанными быть сильными? Ха! Да они просто никогда не были на самом дне и не знают, что там, в пучине отчаяния, ты не хочешь быть сильным. Ты ничего не хочешь! Всё, что ты можешь, – это страдать! А потом приходит что-то другое: злость на окружающих за то, что оставили тебя в одиночестве, ненависть, вина, жажда заставить кого-то страдать… Да, ты можешь выползти из всего этого сам. Но, окружённый такой гадостью, ты подобен слепцу и просто ползёшь из той ямы, в которую угодил, цепляясь за те уступы, что окажутся под рукой. Куда ты выползешь? – Майяри зло рассмеялась. – Это никогда не известно. Человек в таком состоянии слаб, слаб! Говорить ему, что он обязан быть сильным? Да вы просто издеваетесь! Вам просто-напросто лень протянуть руку помощи или хотя бы подсказать нужное направление. Вы же не обязаны кого-то вытягивать, но этот кто-то обязан выползти и стать правильным в ваших глазах. И вот такие ленивые идиоты смеют кого-то осуждать!

– Прости, Майяри, я погорячился, – Шидай осторожно прикоснулся к локтю девушки, но та резко отстранилась. – Я выбрал неправильные слова. Я понимаю, о чём ты говоришь. Я прожил долгую жизнь и измерил дно не одной ямы. Поверь, не все люди ленивы. Есть те, кто готов веками вытаскивать тебя, а потом ещё и тащить на своей спине.

– И их тоже вытащили, – Майяри, погружённая в собственное отчаяние, совершенно не замечала попыток Шидая приободрить её. – Деший!

Перед её глазами предстали Арон и Рена. Арон более молодой, совсем юный, а Рена – рыжекудрая очаровательная малышка. Майяри никогда не видела их такими, но возбуждённое воображение услужливо нарисовало их образы. Они потерянно жались друг к другу, смотрели с болью и отчаянием. Они только что пережили несправедливую утрату и не знали, как справиться с этим. И перед ними появился ласково улыбающийся Деший, который и заключил их в свои объятия.

– Господин Шидай, вы можете себе представить, насколько близким может стать тот, кто помог тебе выбраться из пучины отчаяния?

– Могу.

– Я бы умерла за этого человека, – выдохнула Майяри. – Я бы приняла за веру каждое его слово. Деший стал их единственной поддержкой. Поддержкой сильной, крепкой, нерушимой. Арон и Рена же не имели близких отношений с кем-то ещё после гибели близких. Деший был единственным, кто оказался рядом. И он говорил им то, что должно быть правильным и справедливым. Они ведь действительно до конца верили, что поступают так, как нужно.