Рот Майяри ошеломлённо приоткрылся, и она недоверчиво уставилась на серебристые ресницы харена. Даже Шидай смотрел на своего господина с весёлым изумлением.

– Ва-а-а, кто-то решил разыграть партию дурачка, – восторженно протянул лекарь. – Потянешь ли? Актёр из тебя аховый.

Харен ничего не ответил и даже не соизволил открыть глаза. Шидай подозрительно прищурился и, наклонившись, ткнул господина пальцем в щёку. Тот слегка вскинул брови, но поднимать веки не захотел.

– Надо же, уснул, – лекарь выглядел несколько озадаченным. – Ну раз уснул, пусть спит.

Ещё полминуты потаращившись на спящего господина, он всё-таки встал, стащил с Ранхаша сапоги и, подхватив его под мышки, затащил на подушку. Тот даже не поморщился.

– Он здесь спать будет? А я где? – Майяри растерянно уставилась на Шидая.

– Да здесь же. Не боись. У него такая репутация, что даже если его застукают выходящим утром из твоей спальни, никто и подумать не посмеет подозревать его в том, что он покусился на твои мощи.

Девушка недоверчиво прищурилась, припомнив, что горожане очень даже охотно смаковали и передавали слух о том, что она якобы начала сомнительную совместную жизнь с хареном. Чья-то репутация для сплетен преградой никогда не являлась.

– Эй, вы куда? – всполошилась девушка, увидев, что лекарь направляется на выход.

– Оставлю вас наедине, – с ухмылочкой отозвался тот, но потом всё же смилостивился и добавил: – За ужином, сейчас вернусь.

Дверь за ним закрылась, и Майяри настороженно покосилась на спящего оборотня. Выглядел тот вполне безобидно, лежал на спине, перевернуться в её сторону не пытался. Лицо его и правда выглядело очень уставшим и даже слегка постаревшим, а волосы потускневшими. Даже самую малость жалко его стало. Но делить с самим хареном одну постель девушке всё равно не хотелось, она к господину Шидаю вон сколько привыкала. Хотя господин Ранхаш, наверное, в отличие от лекаря, во сне не стал бы её лапать…

Ранхаш слегка пошевелился, то ли попытавшись перевернуться, то ли подтянуться повыше. Скорее последнее. Он попробовал согнуть левую ногу, вероятно, чтобы упереться ею, но поморщился, едва слышно застонал и остался лежать на спине. Майяри с сомнением взглянула на него, а затем и на свои забинтованные руки.

Интересно, почему он до сих пор хромает? Она допустила где-то серьёзную ошибку, которую не смог исправить даже господин Шидай? Вроде сращивание мышц и сухожилий ей всегда давалось довольно легко. С такой памятью, как у неё, ей не составляло труда запомнить некоторые особенности мышечного строения оборотней. А может, она всё-таки что-то перепутала?

Харен нахмурился и слабо шевельнул рукой. Жарко? Майяри осторожно подалась к оборотню и пальчиком разворошила его шейный платок. Мужчина тут же откинул голову назад и с наслаждением вздохнул; девушка как заворожённая уставилась на его дрогнувший кадык. Спящий харен казался ей совершенно другим, каким-то чужим и даже слегка пугающим: холодный господин сыскарь был уже как-то ближе и понятнее.

Мужчина опять глухо то ли застонал, то ли заворчал и повернул голову набок. Майяри снова с сомнением уставилась на свои ладони. Она ещё ни разу с момента взрыва дома не пробовала использовать свои силы и иногда испытывала смутную, необъяснимую и неправильную тоску по утраченным браслетам.

«Ты пропустила через них столько силы, что они просто перегорели. Когда их с тебя снимали, они только и могли слабо огрызаться», – зазвучал в голове голос господина Шидая.

Протянув руку, Майяри, всё ещё сильно сомневаясь в правильности задуманного, положила ладонь на левое бедро харена и осторожно, внутренне сжимаясь от страха сделать что-то не так, призвала силу. Та откликнулась охотно и рьяным теплом бросилась на зов. Оборотень поморщился, но не проснулся, и девушка провела ладонью вниз, чуткими от боли пальцами ощупывая сквозь ткань штанов и портков грубый рубец шрама и окатывая теплом больную ногу до колена и немного ниже.

Появление господина Шидая заставило Майяри вздрогнуть и покраснеть, словно бы он застукал её за чем-то неприличным, но руку девушка отнимать не стала. Раз начала делать, то надо и закончить нормально. Но лекарь не стал её смущать; лишь весело приподнял брови и промолчал, решив выждать более удобный для ехидства момент.

Тихий стук подноса о столешницу разбудил харена, и он приподнял веки. На мгновение Майяри оторопела, не зная, как оправдаться перед ним за свои поглаживания, а затем буркнула:

– Спите.

И оборотень, к её удивлению, покорно закрыл янтарные глаза и опять погрузился в сон.

– Какой послушный мальчик, – умилился Шидай, склоняясь над господином. – Прямо как в детстве. Рукам-то не больно?

Майяри отрицательно мотнула головой. Чувствовала она себя полной дурой. Сидит на постели рядом со спящим хареном, греет его ногу и слушает воркование растроганного лекаря.

– Сейчас мы это расстегнём… – Шидай сноровисто расправился с пуговицами, распустил рубашку на груди харена и отбросил шейный платок в сторону.

Девушка успела заметить на груди господина Ранхаша что-то чёрное, прежде чем лекарь слегка стянул ворот рубашки.

– А это мы почистим, – с этим словами Шидай вытащил из внутреннего кармана кафтана харена расчёску и подмигнул Майяри.

Та отвернулась так поспешно, будто бы лекарь расстегнул штаны на своём господине.

Раздавшийся грохот едва не сбросил её с постели. Испуганно прижав руки к груди, Майяри круто развернулась в сторону окна, сбрасывая на пол подушку, и застыла. По полу комнаты растёкся отдалённый всполох, и на сине-чёрном небе между хищным ободом волчьего месяца и добродушно-округлым ликом луны ярко расцвел и рассыпался искрами огненный цветок, на мгновение осветивший укутанные снежными шубами деревья и кусты.

– Ну, с Обновлением года нас, – усмехнулся Шидай и вернул вычищенную расчёску на прежнее место.

Майяри распахнула дверь на террасу и, с наслаждением вдохнув напоённый морозной свежестью воздух, отступила в сторону, давая дорогу Виидашу. Девушка успела поймать неодобрительный взгляд госпожи Ярены и очень задумчивый, словно в душу пытающийся проникнуть взгляд господина Ювария, прежде чем шагнула следом за другом и прикрыла за собой створку.

Но к стоящему у перил Виидашу она не поспешила и застыла, спиной прижавшись к двери. За прошедший месяц тело друга сильно окрепло, Шидай больше не опасался, что сросшиеся переломы могут разойтись, и они с господином Юварием позволили оборотню ходить. Ходил тот, впрочем, неохотно и дальше террасы, где мог стоять, пока его не загонят внутрь, не уходил.

Девушка согнула пока ещё не очень послушные пальцы и послала волну тепла в сторону друга, с плеч которого подобно плащу опускалось одеяло.

– Не нужно, – глухо отозвался Виидаш.

Майяри упрямо сжала губы и тепло не отозвала.

В воздухе опять повисла тяжёлая, пригибающая к полу тишина. Она сопровождала их постоянно. Порой Майяри казалось, что если бы они наконец поговорили друг с другом о произошедшем, стало бы легче, но она боялась начинать разговор.

– Прости меня, Майяри, – неожиданно прошептал Виидаш.

Девушка с такой силой вжала перебинтованные ладони в стекло, что содрала пластами наросший иней.

– Это я виновата! – рьяно выдохнула она.

– Нет, Майяри, – оборотень, не поворачиваясь к ней, отрицательно мотнул головой. – Я сам виноват. Я хотел быть всегда счастливым и в погоне за этим счастьем предал нашу дружбу и поймал за хвост беду. Боги решили испытать меня, и я испытание не прошёл. Моё наказан…

– Идиот! – разъярённое шипение заставило парня вздрогнуть, и, обернувшись, он даже отшатнулся, обнаружив разозлённую Майяри рядом с собой. – Не был бы больным, врезала бы!

Появление прежней уверенной в себе подруги будто бы разбудило Виидаша, и он растерянно заморгал.

– Оба виноваты! – девушка облокотилась на перила и недовольно уставилась на плоскую вершину утёса, торчащую над заснеженными кронами. – Мы всегда с тобой во всём были виноваты вдвоём. Вспомни, даже мастер Лодар говорил, что ты виноват в том, что сделал, а я в том, что не остановила тебя и ещё ввязалась. Сейчас же вышло наоборот: я ввязалась, ввязала тебя, и ты повёлся. Пусть это вышло случайно, но если кто-то один виноватым быть не хочет, то давай будем виноваты вдвоём.