Внизу послышался знакомый до зубовного скрежета бойкий голос, которому ответил несколько растерянный сыскарь, дежуривший у входа. По лестнице загромыхали сапоги, и совершенно спокойный харен холодным взглядом встретил вошедшего мужчину.

– Ба, Ранхаш, – по лицу гостя расползлась заразительная широкая улыбка. – Даже не надеялся встретить тебя здесь в день приезда. Ты же на месте не сидишь.

Холодный взгляд столкнулся с ехидным прищуром.

– Не очень рад видеть вас, господин Иезар, – прохладно отозвался Ранхаш.

– Всё такой же нудный, – весело поморщился оборотень. – Мы так давно не виделись, а ты так холоден.

Давнего знакомого, с которым он когда-то имел несчастье вместе учиться у мастера Дагрена, Ранхаш предпочёл бы увидеть на погребальном костре. Ради такого случая он даже проявил бы немного теплоты. Ушлый и расчётливый лис обладал редкой, невероятно гадкой способностью заставлять окружающих мечтать о его смерти. И Ранхаш как-то пробовал осуществить эту мечту. Вряд ли Иезар забыл об этом.

Харен отметил, с какой проницательной цепкостью улыбающийся гость осмотрел кабинет и задержался взглядом на накренившейся стопке. Иезар всегда успевал подметить многое за очень короткое время. Но нередко упускал самое важное. На скреплённые зелёным сургучом листы внимания он не обратил. Осмотревшись, лис опять весело сощурил светло-зелёные глаза и с улыбкой уставился на хозяина кабинета.

– Устроился, как всегда, так себе. А где господин Шидай?

– С мастером Дагреном строит малолеток, – тяжело отозвался Ранхаш.

При упоминании мастера улыбка едва не слетела с лица Иезара. Наверное, Дагрен и Шидай были единственными, рядом с кем этот проходимец был готов отбросить свои ужимки.

– Как жаль, – фальшиво опечалился он. – А я привёз тебе письмо. Думаю, оно тебя порадует.

Запечатанный конверт из плотной бумаги с вытесненным на сургуче гербом хайнеса – коронованной совой – Ранхашу совсем не понравился. Сломав сургучную нашлёпку, он неспешно извлёк письмо и понял, что перед ним официальный документ, украшенный внизу размашистой подписью и пурпурным оттиском печати.

Приказ о назначении

По высокой воле хайнеса харен Ранхаш Вотый назначается главой Жаанидыйского сыска со всеми причитающимися данной должности полномочиями.

Пост главы Санаришского сыска, который харен занимал ранее, а также все дела, которые он вёл, передаются Иезару Олшию вместе с должностным чином податия2.

Харену Ранхашу Вотому надлежит передать все дела податию Иезару Олшию и до начала первого месяца весны прибыть в Жаанидый для вступления в должность главы Жаанидыйского сыска.

Сей приказ подписан вторым днём второго зимнего месяца светлейшим и сильнейшим хайнесом Иерхаридом.

Ранхаш развернул второй лист и увидел уже знакомый почерк самого хайнеса. Лаконичная манера письма тоже ему была знакома: на пост главы Санаришского сыска его также назначал хайнес.

Уважаемый харен!

Прежний глава Жаанидыйского сыска ушёл в отставку, и в поисках подходящей кандидатуры на такой важный пост я обратил свой взор на Вас. У Вас блестящая репутация, Вы успели проявить себя, будучи главой «теней», и Ваш прадед, Шерех Вотый, чьи слова редко расходятся с действительностью, дал Вам исключительные рекомендации…

Дальше Ранхаш читать не стал. Шерех Вотый! В груди заклокотал гнев, но, столкнувшись с насмешливым взглядом Иезара, Ранхаш заставил себя остыть.

– Поздравляю с повышением! – голос лиса вроде звучал искренне, но вот глаза…

И он, и сам Ранхаш понимали, что кое-кого отстранили от дела.

– Отлично, – харен спокойно сложил письмо и, шагнув к столу, забрал листы, скреплённые зелёным сургучом, и ещё пару конвертов. – Это моё личное, – заявил он, под хитрым прищуром Иезара убирая бумаги во внутренний карман.

– А ввести меня в курс дела? – весело приподнял нежно-рыжие брови лис, глядя, как Ранхаш набрасывает плащ на плечи.

– Уверен, что вы, податий, прекрасно справитесь сами.

Насмешливый голос Иезара остановил его уже у самой двери.

– Неужели тебе не хочется лично рассказать о том, что ты успел нарыть?

Ранхаш обернулся и честно признался:

– Не хочется.

И вышел за дверь, оставив смеющегося лиса в одиночестве.

– Ничуть не изменился, – с удовольствием протянул Иезар и, отбросив веселье, уже с серьёзным лицом шагнул к столу.

Виидаш старательно пытался отрешиться от деланно бодрого и весёлого голоса Мадиша, отзвуки которого, постепенно удаляясь, доносились из коридора. На душе было пакостно и гадко от самого себя. Друзья волновались о нём, старались поднять ему настроение, а он мечтал о том, чтобы они просто ушли и оставили его одного. Прекрасный друг, ничего не скажешь.

Зазвучал тихий размеренный голос Майяри. На сердце одновременно стало спокойнее и тревожнее. Виидаш чувствовал, что цепляется на подругу, как за тонкий волос, всё ещё соединяющий его с миром, но в то же время ему нестерпимо сильно хотелось разжать руки и упасть подальше от неё. От подобных мыслей становилось стыдно и больно.

Расстроенный взгляд матери словно солью просыпался на растерзанную душу, и парень уставился на стену. Но и в ней он не нашёл успокоения. Родной дом казался тюрьмой, в коридорах которой заунывно и жутко стенали призраки. Виидаш, будто бы оторванный от внешнего мира, чувствовал себя чужим здесь.

– Ну как наш больной? – в спальню, лучась неподдельной бодростью, вошёл господин Шидай. – Он у нас сегодня был большим молодцом. Вон сколько гостей принял.

Госпожа Ярена встретила лекаря с надеждой в глазах. По опустошённому лицу сына было сложно что-то понять, но её материнское сердце чувствовало, что Виидаш удручён более чем обычно.

Господина Шидая Виидаш встретил с облегчением. Тот словно бы был таким же чужим для внешнего мира, таким же оторванным куском, как сам Виидаш. Похожим на него. И лекарь харена никогда не сочувствовал и не жалел его. Вероятно, понимал, что ни сочувствие, ни жалость не смогут помочь.

– Госпожа Ярена, будьте добры распорядиться насчёт тёплой воды, – попросил Шидай. – Нашего героя нужно обтереть, а то его запах скоро выдворит отсюда даже вас.

– Да, я сейчас.

Женщина вышла, и в спальне воцарилась успокоительная тишина. Виидаш на мгновение порадовался, что его наконец-то не пожирают сочувствующие взгляды, и даже ощутил облегчение. Но потом опять устыдился. Даже общество родной матери его тяготит.

– Что случилось? – неожиданно спросил лекарь.

Он даже не посмотрел на Виидаша, продолжая сосредоточенно разматывать его повязки. Поджав губы, парень хотел было сперва промолчать, но затем всё же спросил:

– Когда это случилось с вами, вы хотели кого-то видеть? Вам были приятны ваши друзья или… или родственники?

– Нет, – спокойно отозвался Шидай. – Какое-то время я их терпеть не мог и приходил в ярость каждый раз, когда они являлись ко мне. Очень хотелось забыться, а их вид каждый раз напоминал о потере. Повернись спиной.

Виидаш покорно развернулся.

– Я тоже не хочу их видеть, – признался парень. – Ни друзей, ни родителей, ни… Майяри, ни этот дом…

– Это пройдёт, – уверенно заявил лекарь, избавляя больного от повязок на торсе. – Но потребуется много времени.

– Много? – повторил Виидаш. – Это будет долго?

– Очень, – не стал врать Шидай. – По уму тебе бы уехать куда-нибудь, но твои вряд ли отпустят. Побоятся, что что-нибудь с собой учудишь.

Лекарь произнёс последнее совершенно безбоязненно. Он не опасался вложить в голову парня дурные мысли. Знал, что они уже там давно роятся. И Виидаш вздрогнул, словно его уличили в плохом.

– Хотя знаешь, – лекарь замер и, скомкав снятые повязки, решительно бросил их на пол, – есть одна идея. Можно уехать туда, где за тобой присмотрят, но это будет совершенно другое место и другие оборотни, которые не будут знакомы с произошедшим так близко, как мы. С ними тебе будет легче, а твои родственники и друзья будут меньше опасаться. Хотя твой прадед может не одобрить.