– Вы пишете книжку, Светлана Владимировна?! – удивился Мишка. – Вот это да! А я не знал, что вы писательница!
– Ну, во-первых, книга, над которой я тружусь, не художественная, так что писательницей меня никак нельзя назвать. А во-вторых, что же тут такого удивительного, Миша? Любой человек, которому есть что сказать людям, может написать свою книгу.
– И я тоже могу?!
– И ты, конечно. Ведь тебе есть о чём поведать миру?
– О да! – через минутную паузу сказал Миша. – Вот только вряд ли миру это будет интересно…
«А точнее, вряд ли кто-то поверит в мои россказни», – поправил сам себя Мишка мысленно.
– Как знать, как знать, – улыбнулась Светлана. – Ты попробуй, а там и поймёшь, интересно это будет миру или нет.
– Пожалуй, не сейчас… Вы сказали, что ваша книга не художественная. А какая, Светлана Владимировна?
– Я пишу исследовательскую монографию, Миша. Об одном поэте-символисте. О времени, в котором он жил, об интересных людях, которые его окружали. И, конечно, о своём отношении к его творчеству. Возможно, это даже главное, в чём я хочу разобраться. Видишь ли, я сама не до конца понимаю, что есть такого в его поэзии, отчего он пользовался неимоверным успехом в своё время.
– Вы говорите о Пушкине?
– Ну что ты, дружочек, Пушкин – это бесспорный гений, и моё отношение к нему безусловное, ясное и трепетное. Иное дело – Константин Дмитриевич Бальмонт. Он гремел славой в конце девятнадцатого – начале двадцатого веков, и я очень хочу понять – почему так происходило? Ведь произведения его – очень неоднозначные по качеству и таланту. Знаешь, даже в одном его стихотворении могут встретиться как очень талантливые строчки, так и совершенно неинтересные. Парадокс, загадка. Вот с этой загадкой я и хочу разобраться в своей книге, Миша.
– А, Бальмонт! Мы же его в первой четверти проходили!
– Надеюсь, что не мимо… проходили, – улыбнулась учительница.
– Нет, конечно, – смутился Мишка. – Вообще мне очень понравилось его стихотворение. Где б я ни бывал…
– Где б я ни странствовал, – поправила Светлана Владимировна.
– Да-да! Где б я ни странствовал, везде припоминаю мои душистые леса…
– …Болота и поля, в полях – от края к краю – родимых кашек полоса… – с воодушевлением продолжила учительница. – Это стихотворение и мне нравится. Вот вроде бы простые слова, но таится в них незамутнённая правда…
– Мне кажется, я бы тоже очень скучал по дому и по нашему городу, если бы куда-то далеко и надолго уехал…
– И я, Миша. Хотя теперь мне не скоро удастся куда-то уехать, – Светлана с грустной улыбкой взглянула на свою ногу.
– Зато вы допишете свою книгу, Светлана Владимировна! А хотите, к следующему своему посещению я выучу наизусть какое-нибудь стихотворение Бальмонта?
– Это было бы чудесно, Мишенька! – обрадовалась учительница. – Вообще ты почитай его поэзию, мне будет интересно узнать твоё мнение. А выучить можешь что-нибудь из цикла «Злые чары», к примеру. Есть там любопытные стихи. Про алатырь-камень, например. Или про драконит…
– А что такое драконит? Звучит необычно.
– В нём и повествуется о необычном камне с волшебными свойствами. Страшными свойствами…
– Страшными?
– Да. По словам Бальмонта, этот камень – камень мести, и если его вырвать из головы спящего…
Однако Светлана Владимировна не успела договорить. Открылась дверь, и в палату энергичным шагом вошла медсестра. В руках она держала сверкающий поднос с пузырьками, шприцами и другими приспособлениями для инъекций.
– На прививку становись! – громко и весело сказала она.
В палате сразу стало шумно. Проснулась женщина, лежащая на кровати у окна; поднялась толстуха с соседней от Светланы койки.
– Всё, Миша, беги домой, – сказала учительница. – Спасибо, что навестил!
– Я теперь завтра приду, Светлана Владимировна!
– Да зачем же так часто, дружок! Это совсем не обязательно!
– Хотя нет, завтра ведь я не смогу… – вспомнил Мишка. – Мы с Лизой договорились в гостиницу пойти…
– В гостиницу они пойдут… – почему-то недовольно буркнула толстуха.
– Ну да, к папе, – пояснил Мишка, бросив на женщину удивлённый взгляд. – Мой папа там работает. И завтра приезжают… одни наши знакомые…
– Можешь ничего не объяснять, Миша! – остановила его Светлана с улыбкой. – Придёшь, когда получится! И спасибо тебе ещё раз!
– Я обязательно приду! До свидания, Светлана Владимировна!
Мишка выскочил из палаты, настроение у него взметнулось вверх. Как он мог забыть, что завтра у них встреча с легендарным Зямой Бубликовым, другом и поддержкой – в буквальном смысле! – Капитолины Аркадьевны! Они ведь с Лизой ещё вчера обо всём договорились, а он, балда, совсем забыл!
– Старею, – весело сказал он себе вполголоса и понёсся вприпрыжку по больничному коридору. Надо бы не забыть про обещание стихотворение выучить. Что там ещё за камень такой волшебный? Название стиха только не спросил, но ничего, сам отыщет!
– Если не забуду, старичок, – усмехнулся Мишка и, свернув к лестнице, побежал вниз, перепрыгивая через ступеньку…
Глава 23
– Итак, – сказала Альберт, одним глазом поглядывая на своих соратников, а другим – на экран новенького ноутбука, – у нас есть три вопроса: Куда? Кто? И как?
– «Куда?» – это направление поисков? – предположила Клара.
– Совершенно верно! «Кто?» – это зверь, которого нам надо отыскать…
– И его логово!
– Там, где логово, там и зверь, так что суть одна. И «Как?»…
– Как мы туда доберёмся?
– Как нам с этим зелёным зверем предстоит разбираться, – мрачно хмыкнул Альберт.
– Ты имеешь в виду, как мы его будем… убивать? – Клара нервно задрожала. Всё-таки, несмотря на свой нынешний статус призрака, она оставалась весьма трусливой дамой.
– Р-р-гав! – коротко, но громко рявкнула Херта. Окно в комнате зазвенело. Клара предусмотрительно взмыла к потолку.
Альберт неприятно осклабился.
– Я думаю, что по доброй воле нам это чудище заморское камушек не отдаст!
– А может, и отдаст, – промямлило привидение. – Или камень запросто можно взять, если чудище спит…
– На месте разберёмся, – отрезал Альберт. – А сейчас давайте начнём с первого вопроса. Что нам вообще известно о Белом море?
– Мне – так ничего… Я с географией не очень-то дружила…
– Так… – Альберт склонился над ноутбуком. – Откроем первоисточник. Итак, Белое море до XVII века называлось Студёное, Соловецкое, Северное…
– Северное! – радостно вскрикнула Клара. – Значит, верной дорогой идём, товарищи! В пророчестве же как раз про северное и сказано?
– Сказано про цвет севера… – Альберт задумчиво почесал подбородок. – Но да, как будто совпадает. Дальше… В скандинавской мифологии Белое море называли «Заливом змей» из-за изогнутой береговой линии…
– Залив змей! – воскликнула Клара. – А вдруг чудовище, которое нам нужно, как раз змея и есть?!
Херта опять оглушительно залаяла, но на этот раз по другим причинам – уж очень не любила она этих омерзительных тварей, коих именуют змеями. Была однажды в её жизни история, связанная с одним представителем этого подлого рода…
– Слишком просто получается, – Альберт с сомнением покачал головой. – Залив змей… Не знаю… К тому же в пророчестве сказано, что зверь зелёного цвета, а разве бывают зелёные змеи?
– Мне кажется, нет, – после минутного раздумья сказала Клара. – С биологией у меня как раз преотлично было, всё же я на медицинском училась. Так вот ничего про зелёных змеюк я не слыхала3.
– И я о том же. Ладно, поехали дальше. Вот тут пишут, что ещё Белое море называли словом «Гандвик». Знакомое название… вроде бы раньше оно мне встречалось… Ага… По мнению российского историка Карла Фёдоровича Тиандера «Гандвик» расшифровывается так: ганд (gandr) – колдовство, чары, чудовище, а вик (vik) – залив. Таким образом, получается «Колдовской залив» или «Залив Чудовищ».
