Блин, дикий он все-таки.

Вроде и знал всегда, и бравировал этой своей чертой чаще, оборачивал себе и службе на пользу… Но то, что обычно своим преимуществом считал, с этой девчонкой могло вообще в иную сторону свернуть. Потому что она рациональная до кончиков коротких волос. И это добавляло в душу раздрая, конечно. А ему ж, бл***, на деле надо сосредоточиться, сконцентрироваться, чтоб не пропустить ни единой мелочи. Потому как не бывает у них мелочей. И одна крохотная деталь может решить: выживешь ты или помрешь с «почестями и наградами». Дима умирать не собирался. И Алину списать со счетов никому не позволит.

Слово ей дал… Но ведь и для себя все сам решил еще раньше, так что Алине уже итоговую данность донести намеревался. Он не предаст ее. И, похоже, еще и сам Дима не осознал, насколько серьезно готов за исполнение этого обещания бороться.

По ходу было бы неплохо немного изменить ее матрицу мира, упростив принятие очевидного. Свою вон уже начал с основ пересматривать. Хотя не станет отрицать, что ломает и его, в состоянии понять все эти нервы и настороженность Али.

А вот правду ей открыть… пока не мог. Да и, если отстранённо взглянуть, чем легенда Дреда реальности не соответствует? Если он не решит свои вопросы с кем-то в верхах, в обход непосредственного руководителя, никакого статуса оперативника у Димы не останется. Ему это предельно четко дали понять. Он станет для всех тем, кем должен был по заданию притворяться. Вне прав и закона. И ни фига никому не докажешь же, что бесит!

Вот для этого и нужно было уйти. От того, сумеет ли он помочь раскрыть дело Али, во многом и судьба Димы зависела. Так что… пришлось делать выбор, хотя остаться хотелось почти невыносимо сильно. Непривычно, когда личное желание разум и логику перевешивает.

Однако ее идея с начальником казалась очень толковой. И стоило поторопиться с проверкой. Потому как, если мужик все же выжил после всего, СБУ его точно куда-нибудь упрячет… Или поможет «не выжить», едва станет понятно, что тот свидетелем выступить может, как и Алю устранить пытались.

Предатель из их конторы никуда не делся, где-то затаился и ждет. И вот глубину вовлеченности этого «крота» в дело тоже неплохо было бы выяснить, пусть сейчас данная задача и немного сложнее, так как Дима не контактирует со своими.

С другой стороны, и действия самого Дмитрия спрогнозировать из-за этого они не в состоянии так легко, так что… В одинаковом положении.

Но у них с Алей есть очень сильная мотивация, да и учатся работать в команде, пусть и не просто ей довериться тому, что явно же тянет к Диме, разум вмешивается… Но надеялся, что теперь полегче пойти должно, а пока он все же на первостепенных задачах сосредоточится. Не то чтобы довольный, но удовлетворенный точно.

В больницу проникнуть было легко. Хотя Дима тут не бывал, Женька давал детальный план, когда отчитывался о своих посещениях. И о слабых местах, которые им охрану усложнят, рассказывал.

Напрягало то, что никто эти места так и не обезопасил. Значит, прав? И не в интересах того, кто курирует операцию, защитить подполковника? Хотелось бы ошибиться, но Дима никогда оптимистом не являлся, за Дреда и говорить нечего — просчитать больше десятка вариантов наихудшего развития ситуации — его основное правило.

Специально решил наведаться сюда днем, в толпе посетителей, которую никак не уменьшить в городской больнице. Затеряться среди людей куда легче, раствориться, даже если они мониторят через камеры и больше агентов подключили, чем это было изначально.

Но нет, к счастью или сожалению Димы, охрана оказалась слабой. Плохо для свидетеля, хорошо для него, конечно. Он спокойно поднялся на второй этаж, где,  по последним, имеющимся у него сведениям, находилась палата, куда подполковника после операций перевели. В самом торце крыла, чтоб охранять легче. Жаль, что в системе больничной ничего не узнать, по понятным причинам, данные этого пациента туда не вносились. Все только письменно и у лечащего врача. Впрочем, быстрый осмотр коридора показал, что палату охраняют кое-как: один оперативник, и тот с медсестрами о чем-то трепался на посту. То ли их с Алей надежды бессмысленны и рассчитывать на сознание ее начальника не приходится, то ли кто-то специально снизил приоритет и важность охраны.

К счастью, и здесь посетителей было немало. Так что Дима пристроился к какой-то бабке, под видом помощи с пакетом, где баночки позвякивали, видно, домашней стряпней собиралась кого-то побаловать. И, накинув одноразовый халат, купленный тут же в аптеке, как и у каждого из проведывающих, прошел, максимально мысли и внутренний настрой пригасив.

Внимания на него не обратили. То ли сильно заскучав, то ли не видя смысла настороже быть, агент болтал с медсестрами и травил шутки, не особо мониторя тех, кто мимо него проходил.

Надо будет сделать Женьке втык. Вечно у них все приходится лично контролировать, блин! Непонятно, насколько агент еще в состоянии влиять тут на ситуацию, конечно, но пусть хоть как-то охрану напряжет… Если только приказы Евгения не саботируются тем кротом, которому такое попустительство лишь на руку. Однако сказать все равно необходимо. Потом, когда для себя все выяснит.

Бабка проведывала сына в соседней палате с той, куда Диме было нужно. Нет, не везение или случай, выяснил, пока по лестнице с ней рядом поднимался, поддержав ворчание пожилой женщины, что на второй этаж ее в лифте поднять отказались. Умел быть душкой, если ситуация того требовала…

Мелькнула забавная мысль, что Аля бы в подобное заявление не поверила. Но… ладно, сейчас есть задача серьезная. Потом…

Отдал пакет, быстро скользнув в крайнюю палату, пока его невольное прикрытие, тяжело дыша после подъема и шелестя пакетом, дверь в свою открывала.

Тут пищал монитор и стояла одна кровать. Внутри охраны не было, что тоже плохо. Подполковник лежал серее больничных простыней, опутанный повязками, проводами и трубками, подключенный к мониторам.

Ощутив укол сожаления, Дима все же шагнул вперед, намереваясь убедиться, что тут ему нечего ловить. И, не будь достаточно натренированным жизнью, мог и пропустить внимательный, хоть и затуманенный болью и препаратами, взгляд из-под век, изучающей его так же пристально.

Сработал инстинкт. А может, все то, что волей-неволей упомянула Аля, когда о своем начальнике говорила: Дима как-то автоматически вытащил удостоверение, прихваченное на «всякий пожарный», и показал то так, чтоб лежащему на кровати хорошо была видна печать и фотография.

Конечно, если его данные из базы подчистили, это уже филькина грамота, но подполковник, казалось, не в том состоянии, чтобы лезть проверять.

— На кой ляд крадешься тогда? — скорее, по губам прочитал, чем реально услышал вопрос Николая. Мужик нахмурился, видно, стараясь себя хоть как-то в тонусе держать, сопротивлялся слабости.

Да и удача небывалая, что, вообще, соображает и хоть какие-то силы есть, пусть и так мысли озвучивать! Дима и сам напряжет глаза и мозги, от него не убудет.

Честно говоря, он впервые прилив энтузиазма некого испытал за последние дни… Надежду, что все может пойти хоть немного удачней, чем у него по жизни обычно выходило.

— На вас свои напали. За Алей… Алиной, тоже кто-то приходил, когда она уже под нашей защитой вроде как была, еле успел выдернуть. Сложно в таких условиях доверять официальным заявлениям, — отозвался Дима тихо.

Дверь он не прикрывал до конца, понимая, что уйти будет сложнее, чем попасть сюда. Прислушивался к звукам в коридоре. Но засек и то, как подполковник палец сдвинул с кнопки тревоги. Что ж, это немного оправдывало охрану. Пульт же точно у них с собой и на посту, не совсем безалаберны. Ну а уйти Николай пока вряд ли сам сумеет.

С другой стороны зашел Дима — и другие путь найдут, вот, что плохо. И хоть сигнал подполковник подать успеет, пока охрана добежит, спасать будет некого.

Ладно, это он потом хоть как-то решить попробует.