Не успела она обернуться, как почувствовала его раскаленное тело, которое прижалось к ней со спины. Он склонился над ней, взял ее за локти и потянул на себя, поднимая на колени. Гермиона облегченно выдохнула, откинула голову на его грудь. Он рядом, он здесь… Скабиор склонил голову, встречая ее открытые губы. Дракклово все! Гермиона пахла, как настоящая волчья самочка! Вся покрылась его запахом. Как и он — ее. Разорвав поцелуй, он бессознательно уткнулся в ее пушистые волосы, бешено вдыхая в себя запах. Самый лучший запах. Больше нельзя ждать. Превозмогая летящую на него огненную волну, Крейг двинул бедрами вперед. Мокрая их общими усилиями плоть без преград нашла верный путь. Только один путь — вперед.
Застонали одновременно. Гермиона была очень мокрой, Скабиор был очень мокрым. Лишнее количество влаги должно было притупить чувствительность, но получилось иначе. Скабиор стал медленно двигать бедрами, чтобы они острее чувствовали каждый миллиметр плоти, который их единил. Гермиона полностью растворилась в обжигающих прикосновениях глубоко внутри. Раскрыла губы, делая судорожные вдохи. По бедрам текло. Еще немного…
А егерь, который пока — с трудом — но мог себя держать в руках, принял управление на себя. Он тяжело дышал, уткнувшись ей в волосы, одной рукой обнимал поперек тела, а вторую держал у девушки на шее, прижимая ее ближе к себе. Еще больше замедлился, стараясь растянуть упоительное мгновение единения на подольше. Чтобы она почувствовала каждую дракклову секунду, каждую венку, каждый…
Гермиона кончила первой, больше не в силах выносить изысканную, упоительную пытку. Скабиор сделал еще пару движений и присоединился к девушке, крепко сжав ее в объятиях.
И все бы ничего, но в этот момент на прикроватной тумбочке сработал обычный маггловский будильник, показывавший восемь часов утра. Начисто забывшие про время, любовники ошалело глянули друг на друга, еще даже не разделившись, и одновременно воскликнули:
— Проебали!
— Проебали? — повторил Скаб, чувствуя холодок ужаса, побежавший по спине. Он ставил на что угодно другое, но даже от себя не ожидал, что пропустит первый рабочий день своих исправительных работ.
— Да не, не проебали, тебе же к десяти, — лениво ответила Гермиона, выключая будильник. Повернувшись к любовнику, она насладилась его офигевшей физиономией. Скабиор не ожидал услышать такие словечки от Гермионы. Гермиона не ожидала, что так легко разнообразит свой словарный запас выражениями из арсенала своего оборотня. Это неожиданное открытие вдруг так развеселило обоих, что в ванную они отправились только спустя десять минут оглушительного хохота, когда они уже не могли нормально смеяться, а только вытирали набежавшие слезы.
Часть 35, в которой раны и равенство
So, can you see I believe by the blood that I seep
That it's worth all the hurt
And the tears that I desperately weep
Can you see I believe and no longer grieve
And it's worth all the hurt and the fears that I desperately keep
Poisonblack — The State
Обычно погода в шотландских горах была хуже, чем в Лондоне. Но сегодняшний день стал исключением. Скабиор аппарировал из-под настырных лучей горного солнышка прямо под дождь. Очутившись в серой, мрачной хмари ближайшего к Мунго переулка, который он знал, Крейг поспешно наколдовал себе зонт. Темные силуэты домов едва виднелись сквозь стену воды. Гермиона, конечно, предложила аппарировать его прямо на место. Но Скабиор отказался. Уж Ищейка-то как-нибудь найдет самую крупную волшебную больницу магической Британии!
Вот и пришлось месить ногами глубокие лужи, которые уже успели скопиться в ямах на брусчатке. В Стае все ржали над его любимыми сапогами — на толстой подошве, с кучей цепочек. Зря, парни, зря. Скаб поморщился про себя, некстати помянув мертвых. Дождь его, что ли, на лиричный лад настроил. Или просто «первый рабочий день» такую радость принес?
Чтобы не ебать себе мозги излишними размышлениями — коих он с лихвой хватанул в душегубке — Скабиор полез в карман клетчатых брюк за трубкой, предусмотрительно набитой табаком еще дома. Закурил. Вишневый дымок потянулся из-под зонта, вливаясь в окружающую лондонскую хмарь. Егерь шлепал по лужам, ориентируясь на подсказки своего сверхчувствительного носа. Хрен его знает, как магглы не замечают типичной больничной вони, стоящей в окружающих Мунго переулках. Грязные бинты, костерост, мази на основе мандрагоры — пасло так, что для оборотня будто бы красная дорожка была проложена точнехонько к невзрачному ангару из красного кирпича. Гермиона предупредила, что Мунго находится в здании бывшего универмага «Чист и Лозоход Лимитед». Не то чтобы Скаб был каким ценителем архитектуры и красоты зданий, но ангар выглядел реально заброшенным лет так двадцать назад. Местами кирпичная кладка обвалилась, большие витрины были заколочены деревянными щитами, на которых красовались неприличные надписи. Вот их Скаб заценил!
А нет, одна витрина, прямо рядом со входом, оставалась открытой. За грязным стеклом стояли голые манекены. У них отсутствовали разные части тела: у кого-то руки, у кого-то голова.
— Рекламируют услуги местных хирургов? — не смог удержать пасть захлопнутой Крейг. Окинув сомнительным взглядом общий облик больницы Святого Мунго, он подошел ближе к кирпичному же крыльцу, на котором особняком стоял еще один манекен. Должно быть, он раньше изображал идеальную домохозяйку 60-х, но к настоящему времени истрепался. Уродливые пластиковые ресницы почти отвалились. А каре на желтых, блондинистых волосах неизвестный доброжелатель попытался освежить, вырвав пряди на правом виске, что придало прическе панковского шика восьмидесятых. Из одежды остался только один ядрено-зеленый короткий фартучек, едва прикрывавший бедра и срам. Словом, витрина больницы выглядела как обычный амстердамский бордель, в которых Скаб, конечно же, бывал.
— Привет, красавица, — на автомате выдал Скабиор и чуть не обосрался, едва успев отскочить, когда в ответ манекен завыл, широко раскрыв намалеванные алым губы:
— Имя и цель визита! — голос оказался мужским и вполне себе требовательным.
— С-с, — поперхнулся Скабиор, забыв начисто, что отныне ему предстояло использовать совсем другое имя. — Крейг МакНейр. Исправительные работы.
Устыдившись того, что он машинально поднял палочку на внезапно заговоривший манекен, Скабиор заткнул ее обратно в карман брюк. На крыльце ливень его не доставал, надобность в зонте отпала, он уменьшил его заклинанием и сунул в карман жилета. Скабиор нервно тряхнул волосами, заплетенными в неаккуратную косу, доходящую до середины спины.
— У меня встреча с мистером Сметвиком, — внес ясность оборотень, однако фривольная пластиковая дамочка никак на это не среагировала, даже рот не закрыла, он так и зиял идеально круглой «О». Тут же егерь уловил тысячу ассоциаций и фыркнул про себя. В Амстере некоторые мужики из магглов предпочитали вот таких куколок живым бабам. Подумать только! Может, местные целители тоже чем-то подобным промышляют?
Несколько минут Скабиор пялился на манекен. Ничего не происходило. Ждут его там или нет? Опять захотелось курить. Сложно было сказать, нервничал ли он перед встречей с Гиппократом Сметвиком. После этого ебанутого суда он вообще дал себе зарок нихрена не нервничать. Но курить захотелось нестерпимо. Он принялся забивать припасенный табак в трубку. Вообще, признаться, ему было до смерти приятно пройтись одному по городу, пойти решать свои дела — самому. Как он всю жизнь и поступал. Забота Гермионы была безумно неожиданной, приятной (как и утренний минет) и все такое. Но. Скаб всегда был один и привык решать свои проблемы сам. Как мужик. Удачно ли он их решал — вопрос отдельный. Скабиор с наслаждением затянулся трубкой, пропуская по легким горький вишневый вкус. Ладно, здесь он еще носа не показывал ни разу в жизни и, соответственно, поцапаться тоже ни с кем не успел. Вроде бы.
Вдруг манекен зашевелился, с трудом качнул уродливой головой, левая рука поднялась и натужно согнулась в локте. Пластиковый палец поманил за собой. Крейг поспешил выбросить тлеющий табак на крыльцо, спрятал трубку в бездонный карман брюк и уставился на манекен. Входная дверь оставалась забитой досками, закрытой: куда идти-то? Манекен замер, так и не закрыв красного вызывающего рта. Прямо за ним, в стекло?
