Я вздохнула. Воспоминания вновь разбередили старые раны, заставили болезненно сжаться сердце. Не об этом сейчас нужно думать.

Анализировать причины и их следствия буду потом, когда выберусь и… если останусь жива. А пока…

– Где мой кот? – хмуро поинтересовалась я, сверля мужчину испытующим взглядом.

– Ты так о нём переживаешь? – вскинул брови тот.

– Представьте себе! – грубо огрызнулась я, а мужчина вдруг рывком оторвался от своего кресла и приблизился, приседая и оказываясь вровень с моим лицом.

– Кажется, я уже говорил, чтобы ты обращалась ко мне на «ты», – обманчиво мягко произнес он.

– Знаете, что! – в конец разозлилась я, – а не пошли бы вы… ты! Куда-нибудь далеко и очень-очень надолго. Раз уж собрались делать какую-то гадость, так хоть не треплите мне нервы. Решили убить – пожалуйста. Только не требуйте у меня при этом фамильярности. Мы с вами не знакомые, и даже не друзья.

– О, Кира, – мужчина усмехнулся, мягко касаясь пальцами моей щеки, но потом сразу же отстранился, и вернулся в свое кресло, – ты даже не представляешь, НАСКОЛЬКО мы с тобой ближе, чем эти самые друзья или обычные знакомые. Ты теперь в моей полной власти, девочка. И скоро будешь в моём мире. Там не действуют привычные тебе законы. Там имеет вес лишь моё слово и моя воля. И поверь, убивать я тебя не намерен. Могу даже честное слово дать. У меня в планах совсе-е-ем другое. Поэтому расслабься и дай мне возможность наконец-то подумать. Мы уже совсем скоро будем на месте.

И, выдав всё это, он как ни в чём не бывало, отвернулся к иллюминатору.

Я закусила губу и скривилась. Даже гадать не хотелось, что он имел в виду, говоря про какой-то там свой мир и свои законы.

Сумасшедший, что с него взять.

Я снова вздохнула.

И как вообще так вышло, что очередной художественный заказ в череде многих похожих свел меня с поистине безумным мужчиной?

Ведь начиналось всё так обыденно…

*Кира*

С Софией Корсаровой мы познакомились совершенно случайно.

В тот день я по своему обыкновению сидела в одной из любимых городских кофеен в самом сердце столицы, неспешно потягивала через трубочку уже остывший апельсиновый раф и рисовала на страничках маленького карманного альбома случайных посетителей заведения.

Это был мой излюбленный и практиковавшийся уже не один год способов поиска вдохновений. Небольшой альбом или маленький блокнот, а также пару остро заточенных карандашей я таскала с собой практически везде и всегда. И так же почти всегда рисовала. На скамейке в парке, в метро по дороге до дома, в очереди на кассе супермаркета, если я видела что-то, что меня цепляло, я просто выхватывала из кармана альбомчик и делала быстрые, торопливые зарисовки.

Сейчас же я скользила взглядом по людям, заходящим в кофейню, и переносила их силуэты на бумагу. Рисунки были легкими, и скорее схематичными, больше напоминая незаконченные наброски. Скетчи в формате «здесь и сейчас».

Вот парень, сидящий за соседним столиком, что-то сосредоточенно читает, внимательно вглядываясь в экран своего ноутбука. Перед ним наполовину пустая чашка с капучино и разломанный пополам сэндвич в картонном контейнере. Я улыбаюсь и легкими линиями передаю его позу, наклон головы, насупленные брови и увлеченный взгляд. Схематичными штрихами добавляю очертания ноутбука.

Снова оглядываюсь. Вот молодая женщина сидит, скрестив ноги и подперев кулаком подбородок. Перед ней раскрытая книга. Читает. Этой мой любимый тип. Я всегда люблю рисовать людей с книгами. Росчерк, линия, нажим грифеля и силуэт женской фигуры легко перемещается на очередной альбомный листок.

Вот молодой мужчина в офисном костюме, стоящий у витрины и нетерпеливо постукивающий каблуком об пол. Работник из соседнего офиса, забежавший в обеденный перерыв за своим привычным двойным эспрессо. Его я рисую быстрыми, отрывистыми линиями, чтобы всего лишь парой штрихов передать динамику рисунка.

Переворачиваю страницу. Делаю глоток кофе, а потом смотрю сквозь немного пыльные окна на залитый ярким весенним солнцем проспект, по которому без остановки текут потоки легковых автомобилей, дорогих иномарок, длинных и вытянутых темно–синих автобусов и желтых машин такси.

Мелодично звякает маленький серебряный колокольчик, висящий над входной дверью, извещая о новом посетителе. Я отвлекаюсь от созерцания городского пейзажа и перевожу своё внимание на очередного гостя, оказавшегося молодой, элегантно одетой девушкой.

Она была красива. Нет, не так. Она была потрясающе, невероятно красива. Таких людей мне всегда хотелось рисовать особенно долго, уделяя внимание каждой линии и каждой незначительной детали.

У неё были удивительные глаза, настоящее сосредоточия цвета. Топкие малахитовые омуты, опушенные длинными темными ресницами и переливчато мерцающие в рассеянном, неясном свете висящей под потолком кофейни люстры. И я вдруг впервые в жизни пожалела, что у меня с собой лишь привычный грифельный карандаш и совершенно нет под рукою красок.

Девушка была очень молодой, возможно, всего лишь на пару лет старше меня.

Но меня больше поразило другое. Выражение её лица – спокойное, сосредоточенное, внимательное. Подобные лица редкость, особенно в столице, в городе, где у каждого находится целая куча дел, где у людей хронически не хватает времени, где все бегут и спешат разобраться с собственными проблемами. Незнакомка же была поразительно спокойна. Она неспешно подошла к стойке, сделала заказ, дождалась, пока бариста выдаст ей высокий картонный стакан с фирменным логотипом кофейни, и устроилась за соседним от меня низким столиком.

Я покусала кончик карандаша, а потом рука сама непроизвольно заскользила по бумаге.

Закончила я минут через десять. Наложила пару финальных штрихов и удовлетворенно кивнула, рассматривая полученный результат.

– Простите, – голос, внезапно раздавшийся над моей головой, заставил вздрогнуть. Я подняла немного удивленный взгляд и столкнулась со взглядом бесконечных малахитовых омутов. Незнакомка стояла около моего столика и мягко, приветливо улыбалась.

– Я видела, что вы рисовали…, – она смущенно запнулась, – хотела бы посмотреть.

– О, да, конечно– конечно! – я спохватилась, поднимаясь с низкого маленького пуфа, на котором сидела, скрестив ноги, и протянула девушке свой альбом.

– Ой! – та в восхищении перевернула несколько страничек и остановилась взглядом на своем собственном портрете, – это очень красиво!

– Могу отдать вам ваш портрет, – я вежливо улыбнулась.

Рисунки своим невольным натурщикам я отдавала довольно часто. Это не было обычным жестом вежливости, и я преследовала, скорее, практические цели. Ведь нередко своих новых клиентов я находила именно так. Людям нравился рисунок, они начинали интересоваться моим творчеством, просили показать больше примеров работ, а потом заказывали портрет или просто картину, а порой выкупали какую-то из тех, что уже были написаны ранее и хранились у меня дома.

– Нет-нет, что вы, не нужно, – девушка еще больше смутилась, а потом внезапно протянула мне руку для приветствия, – София.

– Кира, – я повторила её жест.

– Кира, – новая знакомая вернула мне альбом и вновь стала очень серьезной, – кажется, мы не случайно встретились. Дело в том, что я уже давно ищу творческого человека для одной задачи. Обсудим? – спохватившись, она указала рукой на столик.

– Да-да, конечно, – я вновь опустилась на низкий пуфик, и скрестила ладони под подбородком, приготовившись слушать, про этом мысленно ликуя. Ну вот, кажется, я вновь нашла себе нового потенциального заказчика.

София опустилась напротив.

– Кира, скажите, вы работаете в стиле интерьерной живописи?

Я задумчиво покусала губу. Интерьерная живопись в последнее время стремительно набирала популярность. Многим людям переставали нравиться привычные решения по оформлению стен в своей квартире деревянными панелями, обоями, или простой краской. Они искали креатива и разнообразия, а поэтому в моду начала входить интерьерная живопись. Картины, которые художники рисовали прямо на стенах в домах и квартирах, как бы «расписывая» внутреннее пространство.