Человеческие женщины тщеславны и себялюбивы. Они требуют к себе признания, требуют внимания и дорогих подарков.

Я видел десятки женских взглядов каждый день. Видел, как на меня смотрели ещё совсем юные школьницы и уже взрослые, зрелые женщины. И у всех в глазах мелькало лишь одно чувство… первобытное, исконное желание.

И именно поэтому я никогда не задумывался о человеческих нормах приличия. Если сами так настойчиво предлагают, зачем же отказываться. Тем более, не было ещё в моей жизни такой, которая бы отказала, или отвернулась. Множество кратковременных связей уже давно слились для меня в единую полосу. Я даже не запоминал имена своих очередных пассий.

И тут вдруг… она.

Кир-р-р-ра…

Непонятная, нелогичная, странная. Иная.

Она жила в какой-то собственной, чуждой этому миру реальности. И смотрела на весь окружающий её мир через призму собственного воображения. Ей были не нужны ухаживания, подарки, рестораны и колье ценой в целое состояние. Ей не нужен был мужчина.

А я… я понимал, что сдохну, если не найду способ приручить маленькую упрямицу.

Когда вернулся к брошенному у обочины автомобилю, уже была глубокая ночь. Достал с заднего сиденья сумку с запасными вещами, оделся. Сел за руль, одновременно с этим включая свой телефон.

На него сразу же посыпались уведомления о сообщениях, пропущенных звонках, письмах. Что-то из социальных сетей, Е-мэйл от Вадима, несколько звонков от Мирослава, голосовое сообщение в чате.

Нахмурился. Нажал маленький треугольничек, запуская аудиозапись. Прослушал, нахмурился ещё сильнее.

«– Дар, не могу до тебя дозвониться. Набери, как только получишь сообщение. Это касается Киры, думаю, ты захочешь об этом знать».

Внутри разлилось тягучее дурное предчувствие. Набрал номер Мирослав.

– Что у тебя?

– Дамир, я всё ещё у дома Киры, как ты и просил. Пару часов назад она встретилась у собственного подъезда с каким-то парнем, и они оба поднялись в её квартиру. Последний вышел из подъезда несколько часов спустя. Я не смог за ним проследить, он доехал до метро и след оборвался.

– Понял, Мир, я с этим разберусь. Отбой.

Не став дожидаться ответа друга, скинул вызов. Пальцы не слушались, перед глазами ползла мутная пелена. Это была не просто злость. Это было бешенство на грани помешательства.

С трудом отыскал в контактах нужный мне номер. Набрал девчонку. Десяток протяжных гудков и ровный, автоматический женский голос бездушно сообщил: «абонент временно недоступен».

Выдохнул, стараясь контролировать дыхание. Набрал снова. Ещё раз, и ещё.

«Абонент временно не…»

Женский голос в трубке резко оборвался.

Я медленно разжал ладонь, и мне на колени посыпалось мелкое крошево из стеклянных и пластиковых осколков. Кажется, завтра придётся купить себе новый смартфон. Одновременно с этим провернул ключ в замке зажигания, вдавил педаль газа в пол, не слушая протестующего рычания автомобиля, и рванул в сторону города.

«Никто не смеет! Никто не имеет права! Ни один мужчина в этом чертовом мире! Она только моя!»

Зверь внутри бился и требовал оказаться рядом с Кирой как можно быстрее. Ярость ломала изнутри кости и рвала сухожилия. Выругался в голос, укладывая стрелку спидометра практически плашмя. Только бы сдержаться и не убить девчонку в первую же минуту. Только бы сдержаться!

***

*Кира*

Возвращаться домой не хотелось совершенно.

Поэтому я свернула к ближайшей станции метро и поехала к Тане.

И лишь на половине пути вдруг осознала, что держу в руках тот самый пакет с выпечкой, который вместе с кофе принес в квартиру Дамир. Кажется, я схватила его машинально, когда забирала свои вещи. И теперь, вот, тащила с собой.

Нет, мне явно не нравилась традиция заявляться к сестре в гости с очередным «подарком» от Дамира. Но и выбрасывать еду было как-то совсем уж непростительно. Ладно, булочки, так булочки. Должна же хоть кому-то быть радость и польза от общения с этим несносным типом.

Таня встретила меня с обеспокоенным и тревожным выражением на лице.

– Кир? Всё в порядке? Что-то случилось?

Я лишь махнула рукой, снова, как и неделю назад, вручая ей пакет с выпечкой.

– Настроение паршивое. Налей кофе, а.

– Так! – когда я протопала на кухню и устроилась на деревянном стуле, подтянув под себя ноги, Таня решительно хлопнула ладонью по крышке стола, отчего стоящие на нем чашки тонко и протяжно звякнули, – рассказывай! Кто тебе испортил это самое настроение?

– Да есть тут один… особо наглый, – я поморщилась, – ходит по пятам, как приклеенный, то рычит от злости, то смотрит так, словно мы с ним уже тысячу лет женаты и у нас десять детей. При этом выглядит как заправский убийца и тиран, но несмотря на это, вон, подкармливает булочками. Как бы теперь эти булочки ни вышли мне одним местом.

Сестра нахмурилась.

– Подожди, это тот самый странный и мрачный тип, который старший брат? Тот, что выкупил у тебя картину и в квартире сестры которого ты сейчас работаешь?

Я вздохнула.

– Он самый.

– Я, конечно, за тебя решать не могу, – сестра на секунду замялась, – но, Кир, таких мужчин лучше обходить стороной. Ты же помнишь, что было с тем, прошлым…

Я поморщилась. Упоминание моих собственных прошлых отношений всегда вызывали гримасу отвращения.

Сестра понятливо хмыкнула.

– Да я бы с радостью, обхожу и дальше бы обходила, – призналась я, – да только он сам за мной ходит. А когда не ходит, так посылает своего человека, и тогда уже тот за мной ездит…

Таня округлила глаза.

– В каком это смысле?

Пришлось рассказать.

И про Мирослава, и про предупреждения не гулять одной по темноте. Вот только про поцелуи я умолчала… а еще про наши с Дамиром разговоры, в которых мужчина совершенно недвусмысленно заявлял о своих желаниях.

– Слушай, может того, в полицию заявить? – осторожно предложила Таня.

– На что именно заявлять-то? – я усмехнулась, – на излишнюю гипертрофированную опеку? Так и представляю себе это заявление! «Прошу оградить меня от такого-такого ввиду его чрезмерной обо мне заботы. А именно – вручения сладостей, предупреждений делать перерывы на отдых, отправки своего личного водителя с целью отвезти меня до дома после работы…». Да на меня весь отдел сбежится глазеть, как на истинно сумасшедшую.

– Ну, я хотя бы что-то предлагаю, – Таня, кажется, даже обиделась на мою насмешку.

– Ничего, всё будет нормально. Я завтра уже заканчиваю, сдаю ключи от квартиры, получаю свой заслуженный гонорар, и, надеюсь, больше никогда не увижусь с господином Корсаровым. Ю-ху! – я отсалютовала Тане чашкой с кофе.

– Ну, тогда за гонорар.

– За гонорар! – мы синхронно отхлебнули напиток.

– А вот всё же эклеров и круассанов мне теперь будет не хватать… – задумчиво протянула Таня.

– Систр! – я возмущенно сверкнула на неё глазами.

– Всё, молчу, молчу!

Просидев у сестры еще добрых полтора часа, я засобиралась домой. Тане утром нужно было вставать на работу, да и мне, если хочу скорее закончить с росписью, завтра желательно было приехать к Софии как можно раньше.

На улице было уже практически совсем темно, часы показывали начало десятого. Учитывая, что жили мы в разных концах города, до своего дома я добралась лишь к одиннадцати.

Уже подходила к подъезду, как вдруг краем глаза заметила стоящего под фонарем человека. И я бы обязательно прошла мимо, если бы тот меня не окликнул.

– Кирюха!

Я затормозила, обернулась, и, к своему немалому удивлению, узнала в темной фигуре под фонарем… Данилу.

– Даня? Ты откуда здесь?

– Привет, – парень чуть виновато улыбнулся, делая шаг в мою сторону, – да, был недалеко по делам, а потом подумал заскочить к тебе. Но в домофон никто не ответил, и я понял, что ты не дома.

– Так позвонил бы, – я вдруг развеселилась, – телефоны же есть.

– Да я как-то…, – парень запустил руки в волосы, ероша рыже-русые прядки, – не хотел навязываться. Думал, вдруг у тебя какие-то дела важные, а я тут опять с этими своими откровениями…