Девочка кривится, услышав это, и старается спрятать свою гримасу в воротнике легкой куртки, отвернувшись. Незачем Волку знать, что она не одобряет общение брата с ним. Уж лучше Спортсмен, хотя, разве она хоть что-то понимает в этих мальчишеских шалостях?
— Ты будешь с Фокусником и Красавицей, ты же не против? — продолжает Волк, потягиваясь, Свист только кивает, — ещё немного, и мы отвоюем себе вторую комнату, вот увидишь!
Свист снова кивает, а Волк наклоняется совсем близко, и шепчет ему что-то на ухо, а потом уходит, подмигнув девочке на прощание. Она вся немного сжимается, стоит ей поймать на себе взгляд карих глаз, но быстро забывает об этом неприятном чувстве, снова переключаясь на брата.
— Я теперь Змея, — наконец говорит она, возвращаясь к теме их разговора — Рыжая девчонка из соседней комнаты посчитала, что это имя мне подходит. Она сказала мне тогда, что я очень тихо говорю, словно шиплю. И окрестила Змеёй.
Свист улыбается уголками губ и позволяет сестре положить голову ему на плечо. Она вообще редко дотрагивалась до кого-либо, и никогда не позволяла прикоснуться к себе, только для него делала исключение. Поэтому, такие вспышки нежности с её стороны надо было ловить и ценить.
Раньше, они часто сидели вот так где-нибудь в темном углу гостиной, и Змея читала ему вслух. Читала сказки, какие только могла найти дома, а потом, когда все эти сказки оба выучили наизусть, принималась придумывать свои. Она рассказывала о далёких странах и волшебных замках, а принцессах и драконах, обо всём на свете. И он слушал эти сказки с благоговением.
— Далеко за горами и реками существовала одна страна, — тихо начинает мальчик, и чувствует, как сестра вздрагивает, — этой страной правила необычайно красивая королева, которая владела такими же необычайно красивыми садами. Среди народа ходили легенды, будто в этих прекрасных садах обитает призрак, но никто никогда его не видел, пока однажды…
Под тем деревом они просидели несколько часов, пока оба не почувствовали, насколько сильно замёрзли под осенним ветром. Начинало темнеть. Когда стало совсем холодно, Змея подскочила на ноги и помогла брату подняться, протянув руку. Подала костыль. До Дома и большую часть коридора они прошли вместе. Но в тишине. Никто так ничего и не сказал, пока они не оказались в месте, которое старшие называли «Перекрёстком», где дети были вынуждены разойтись по корпусам, попрощавшись.
Свист шёл, немного пугливо оглядываясь по сторонам. За тот короткий срок, пока он жил в Хламовнике, вместе со Спортсменом, он успел наслушаться историй о чокнутых старших, которые могут выскочить из-за угла и прирезать, поэтому он совсем чуть-чуть боялся. Конечно, не стоит верить всему, о чём тебе вещает Крючок, но всё же… стук костыля отдаётся от разрисованных стен, но от этого звука спокойнее не становится. Свист испуганно дёргается, когда перед ним появляются двое старших, оба, по словам Волка, из людей Черепа. В одном из них он узнаёт того Летуна, который сегодня вернулся из Наружности.
Свисту очень хотелось подойти к нему и спросить о посылке, которую он заказывал, но мальчик удержался. Наверняка Кузнечик, или всё тот же Волк, забрал посылку и положил на его кровать. Свист вообще придерживался мнения о том, что не стоит беспокоить старших, и никак не мог понять, зачем Кузнечик постоянно шастает в комнату одного из Черепистов. Не то, чтобы Свиста это очень волновало, потому что, если бы он захотел, то давно обо всём разузнал, но всё же…
Спальня встречает его шумом мальчишеских голосов. Мальчик даже не думал заглядывать в Хламовник и забирать свои вещи, потому что был уверен, что всё уже на месте, в Чумной. Волк сидит на полу, скрестив ноги, и мучает гитарные струны, даже не поднимая головы, когда открывается дверь. На своей кровати Свист обнаруживает Вонючку, который, заметив хозяина койки, поднимает руки вверх и немного виновато улыбается. Хотя глаза так и искрят. В ногах Вонючки лежит сверток, первый слой которого разворочен. Под ним кроется ещё один, уже не защитный, а из странноватой на ощупь коричневой бумаги, но ещё не тронутый.
— Не удержался, уж прости, — хихикает Вонючка, прекрасно зная, что Свист ему и слова не скажет, потому что не злится, — очень хотелось узнать, что такого секретного могло тебе понадобиться, что пришлось идти к Летуну.
Свист по-доброму усмехается и присаживается на свою кровать, с того края, который ближе к кровати Сиамцев, чтобы им тоже было видно, и берет в руки свёрток. Фокусник, до этого крутивший в руках колоду карт, тоже подсаживается ближе. Видимо, всем интересно узнать, что такого хранится внутри этого свёртка.
— Это подарок, — шелестит мальчик и аккуратно снимает второй слой упаковки, — для сестры. У неё скоро день рождения.
Перед глазами мальчишек появляется толстенный том, золотистые вьющиеся буквы на обложке которого складываются в «Мифы и легенды древней Скандинавии». А под всем этим позолоченным великолепием красуется богиня Фрейя. Да, такого уж точно не найти в библиотеке, и даже не в каждом книжном магазине сыщешь! Глядя на это, Фокусник завороженно вздыхает, Вонючка заходится восторженными криками и тянет к книге грязные руки. Непонятно откуда появившийся Кузнечик наклоняется ближе, умещая свою голову между практически одинаковыми головами Сиамцем, и Свист видит, как в его зелёных глазах плещется интерес.
— Она очень любит разные мифы и всё такое, — поясняет мальчик, скорее для себя, чем для остальных — вот я и решил порадовать её.
— Ей обязательно понравится, — улыбается присевший совсем рядом Кузнечик. Кажется, он был единственным, кто расслышал эту фразу, потому что все остальные рассматривали книгу.
Свист заметил, как книга, миновав цепкие руки Вонючки, перешла от Рекса к Максу, а от того к Слепому, и с грустью подумал, что тот не сможет увидеть всех этих красивых картинок. Слепой же только покрутил книгу в руках, несколько раз проведя по названию пальцами, а потом безэмоционально отложил её в сторону, где её принялся рассматривать Кузнечик. Правда, он был без протезов и не мог раскрыть книгу и пролистать страницы, поэтому ограничился изучением обложки. Свист было хотел ему помочь, но по смазанному кивку рыжеватой головы понял, что помощь не требуется.
— На что там вы все так таращитесь? — неожиданно подаёт голос Волк, о котором сам Свист успел позабыть. Мальчишка откладывает гитару в сторону и поднимается на ноги, в два шага преодолев расстояние, разделявшее его и остальных ребят.
Свист довольно подмечает, как в карих глазах Волка загорается интерес, стоит ему только увидеть обложку. Он бережно, словно какую-то реликвию, берёт книгу в руки и пролистывает страницы. Потом цепляется за неё, как за спасательный круг, практически прижав к груди, и спрашивает:
— А когда там у твоей сестры день рождения?
— Через две недели. Я боялся, что Летун может не успеть, поэтому попросил его заранее.
Волк облизывает нижнюю губу, а потом устремляет на Свиста жадный взгляд и слегка глуповато улыбается. В этот момент он кажется немного безумным, а самому Волку ничего и не надо говорить, потому что Свист уже догадался, о чём пойдет речь.
— Она же твоей сестре всё равно пока не нужна, да? Ты же, вернее, она не будет против, если я её какое-то время полистаю?
Свист только кивает головой, а Волк падает на свою кровать, принимаясь жадно вчитываться в текст. Кажется, сидеть так он может целыми сутками и ничего не замечать вокруг себя на целую милю. Волк был одним из немногих домовских мальчишек, который любил читать и делал это с удовольствием. Ко всему прочему, Волк очень хорошо читал вслух. Свист как-то спросил Фокусника, почему Волк не читает так постоянно, чтобы Слепой тоже мог услышать. В ответ на его вопрос Фокусник только неопределённо пожал плечами и как можно скорее постарался сменить тему разговора. Больше Свист к этому не возвращался.
***
В тот день, который выпал на день рождения Змеи, на улице было очень туманно, и даже воздух ощущался как-то иначе, и это чувствовалось, когда вдыхаешь полной грудью. В воздухе было что-то не то. А Свист за неделю до этого загремел в Могильник из-за проблем со спиной.
