Дверь он выломал как мог аккуратно. Прежде ему не приходилось заниматься подобным, но получилось неплохо, почти незаметно, всего несколько щепок, их даже можно приладить обратно. Он вошел, закрыл покосившуюся дверь за собой и на всякий случай подпер стулом — с него достаточно сюрпризов судьбы.
Десмонд решил разуться прямо на входе, неприятно будет ходить по грязному полу. Он быстро обошел комнаты , убедился, что здесь никто не жил уже какое-то время, и испытал некоторое облегчение. Попытался налить себе воды и чертыхнулся — насосы оказались отключены. Пришлось спуститься в подвал и разбираться, что там за выключатели и для чего предназначены. Десмонд мало смыслил в хозяйственных делах, по его представлениям следовало просто включить все, однако один переключатель уже был повернут на «оn», и это сбивало с толку. Кажется, включать следовало электричество, водяные насосы и обогревательную систему. Что из этого могли не выключить? Должно быть, электричество. Возможно, оно для чего-то требуется даже в законсервированном на зиму доме, а он просто не знает таких подробностей. Десмонд проследил провода — ну конечно, вот и щиток с предохранителями, значит, он все верно понял. Он решительно повернул переключатели на том, что он определил как водяной насос и обогревательную систему, послушал, как зашумели трубы, и вернулся на кухню.
На этот раз вода полилась из крана, но Десмонд остерегся сразу ее пить, оставил стекать, а сам пока отыскал кладовую. Здесь определенно было чем подкрепиться! На полках рядами стояли банки консервов, в одинаковых красных жестянках нашлись сахар и мука, какие-то крупы и порошки, названия которых Десмонд не мог определить по внешнему виду. Чай, ему нужен чай! Он открыл поочередно все крышки в поисках вожделенного напитка, но ничего похожего не обнаружил. Был кофе, но Десмонд питал к нему отвращение. Уверив себя, что и без чая он способен выжить, Десмонд прихватил банку супа, банку ветчины, потом подумал и взял еще персики. На кухне он наконец напился, отыскал тарелки, приборы и сел за стол. Еду было бы хорошо разогреть, но сейчас он не находил в себе сил для этого. На ужин он непременно разогреет содержимое банок, а сейчас поест так.
Десмонд открыл ветчину, протянул руку к супу и замер, озадаченный. Крышка с кольцом была только на первой банке. Суп и персики нужно было открывать консервным ножом. Раздосадованный, Десмонд поднялся из-за стола и принялся обшаривать ящики и полки. Не может быть, чтобы не нашлось консервного ножа! Однако его не было.
Хмурясь, Десмонд вернулся за стол, перевернул банку ветчины над тарелкой, нарезал выпавший розовый брусок ломтиками и быстро съел все. Конечно же, он не наелся! Он вернулся в кладовку и осмотрел банки. Так и есть, с ключом только ветчина. Ему придется питаться одной ветчиной! Десмонд принес на кухню вторую банку, выложил и съел содержимое, выпил еще воды.
Он чувствовал себя очень уставшим. Не удивительно, ведь он мало спал, да еще вся эта история… Она длится уже почти сутки. Это ведь вчера днем он получил анонимное письмо, где говорилось, что его шурин, Флойд Ламберт, вор и мошенник. Причем наглый вор! Продать дважды дома, которые его отделение построило на Западном побережье, — неприкрытая наглость! Ведь это никак невозможно было скрывать сколь-нибудь долго, это выяснилось бы сразу по окончании строительства! Люди начнут заселяться, и грянет скандал. Этот день должен был настать уже в декабре, точное число Десмонд не помнил, но определенно декабрь. Как Флойд собирался решать этот вопрос? Да уж понятно как. Он планировал сбежать с наворованным. Хорошенькую судьбу он приготовил для Айрис! Ну еще бы, эти деньги ей точно не предназначались. Пора признать, теперь-то это уже очевидно, что Флойд женился на ней только для того, чтобы втереться в доверие и получить доступ к большим деньгам. У него наверняка имеется любовница, какая-нибудь яркая женщина, вызывающая, как и сам Флойд. Певичка или что-нибудь в этом роде. Вполне в его духе! Если человек бесчестен в одном, он бесчестен во всем. Недаром Десмонду всегда казалось, что Флойд относится к Айрис без должного уважения. Он постоянно отсутствовал, ему всегда было не до нее. Конечно, Айрис уверяла, что она не любит приемы и вечеринки, что ей вполне нравится ее тихая жизнь, но порой это выглядело просто неприлично.
Десмонд зевнул, потер лицо. Нет-нет, спать нельзя, в восемь часов приедет Айрис, ее нужно будет встретить на дороге, ведущей к «Трем соснам». Она привезет приличную одежду, документы, расскажет, как идет следствие. Может быть, он уже завтра покинет это место и уедет, допустим, в Чикаго. Там есть филиала того банка, куда Флойд вывел деньги…
А если он обманул? Десмонд похолодел от этой мысли. Конечно, Флойд признался во всем под напором фактов, изложенных в письме, не сразу, но признался и был, как теперь понятно, совершенно убит случившимся. Он не смог вынести того, что его прекрасный, как ему казалось, план рухнул буквально в последний миг. Но что, если он все-таки обманул, рассказывая про деньги? Что, если деньги лежат на счету этой его любовницы, а не его личном? Это совсем не так глупо, как может показаться, ведь если в случае обвинений денег у него не найдут, он может начать утверждать, что все это оговор, деньги украдены вовсе не им… Да нет же, нет! Он ведь признался! Не сразу, сначала огрызался и пытался все отрицать, но потом признался. А если бы деньги были спрятаны на счету какого-то другого человека, он, конечно, продолжал бы отпираться. Или нет? Десмонд потер лоб. Откуда ему знать, что в голове у Флойда? Что было в его голове, так точнее, ведь теперь уже не узнать.
Не узнать! Десмонд криво усмехнулся. Да, после заряда дроби в лицо, почти в упор, его ни за что не узнать… На это вся надежда и в этом вся сложность. Теперь ему, Десмонду, нужно стать Флойдом, пускай на время, а ведь он никогда не понимал этого человека.
Но его любила Айрис… Просто сходила с ума. Конечно, он был ярким, обаятельным человеком, но нельзя же, в самом деле… Впрочем, говорят же, что женщины испытывают слабость к негодяям.
Голова начинала болеть, Десмонд потер виски. Нет, нужно прекратить эти бесплодные размышления, в них нет смысла. Он будет действовать по ситуации. Правда, сейчас он ее совсем не знает, но Айрис расскажет и все станет яснее. Но ведь… Святые небеса! Здесь-то должно быть радио! Десмонд бросился поднимать чехлы в комнатах, смотреть, что под ними скрыто, и почти сразу нашел телефон. Разумеется, в трубке не было ни звука, а телефон, к сожалению, не оживить переключением рукояти в подвале, для этого нужно посетить офис компании. Положив трубку, Десмонд продолжил поиски и просто не поверил своим глазам, когда обнаружил под одним из чехлов телевизор. Ощупал лакированный корпус новенькой Motorola, включил в розетку провод и замер, дожидаясь, когда лампы нагреются. Экран постепенно светлел, появился звук: нарисованный бобер летел на ракете, нахваливая зубную пасту. Десмонд покрутил ручку настройки. Доступен всего один канал, и тот с помехами. Неудивительно при таком ненастье! Он сбросил чехол с одного из кресел и сел перед телевизором. Потом поднялся, закрыл все окна шторами, так ему стало спокойней, и снова вернулся в кресло. Шло шоу «Молодожены Грейс», Десмонд не раз слышал его радиоверсию, теперь же мог не только слышать, но и видеть Эдди Альберт и Грейс Брандт, но ему было не до них, думал он совсем о другом.
Полиция не должна ничего заподозрить, для этого просто не было причин. Все очень и очень логично! Десмонд смотрел в экран и рассказывал сам себе. С начала войны положение «Вудс и сыновья» было неустойчивым, спрос на строительство упал, а больше они ничего не умели. Нехватка материалов, рабочих рук… Все ресурсы война втянула в себя, как водоворот. Тяжелое время. С концом войны дело пошло на поправку, они построили Вудстаун. Блестящий проект! С войны возвращались молодые солдаты, они жаждали тихой семейной жизни, но где им было жить? Возвращаться в родительские лачуги? Нет, храни, господь, «Джи-Ай»! С введением Федеральной жилищной администрацией упрощенного займа для военнослужащих на покупку земли в строительство хлынули деньги, «Вудс и сыновья» буквально за год стали одной из самых успешных компаний по их освоению. Они строили со скоростью, недоступной прочим, и по фантастически низкой цене. Отец говорил: если на конвейере можно делать машины, я буду делать дома. И он делал! Вудстаун, построенный с нуля огромный город, более восьмидесяти улиц, вечный ему памятник.
