– Как твои успехи, дорогой? – спросила Фэй Эндрю. Элизабет взглянула на мужа.

– Потихоньку, – ответил он и откусил кусок мяса, предотвращая дальнейшие расспросы.

В первые дни после переезда Эндрю не переставал говорить о своей работе. Как-то вечером он пришел домой и объявил, что один из студентов из его команды подсчитал, что гриль на солнечной батарее может жарить мясо в три раза быстрее, чем гриль на угле. В другой раз он пришел с улыбкой до ушей, словно ребенок, проснувшийся рождественским утром, потому что узнал, что прототип гриля будет тестироваться на фокус-группах.

Но в последнее время новостей у Эндрю не было. Может, он ходил на работу и сидел в Интернете целый день, чем, по мнению Элизабет, и занималось большинство людей. Ее бы это совсем не беспокоило, если бы у него были хоть какие-то финансовые гарантии.

– А что насчет тебя, Лиззи? – спросил Джордж. – Уже есть идея для новой книги?

– Не совсем, – отозвалась Элизабет. Она пожалела, что рассказала ему, что не знает, о чем писать. Джордж видел в этом теперь еще одну возможность завести разговор на свою любимую тему.

Элизабет знала, что будет дальше.

– Полое Дерево, – продолжал Джордж. – Говорю тебе, это материал для бестселлера. Ты получишь Пулитцера.

– Пап, прекрати, – вмешался Эндрю. – Прошу тебя.

В большинстве случаев его терпение по отношению к родителям казалось бесконечным. Но в настоящий момент единственным исключением было Полое Дерево. Не то чтобы слова Джорджа не имели смысла, они все отмахивались от его теории, подумала Элизабет, из-за его чрезмерной эмоциональности. Она казалась нездоровой. Поощрять ее не следовало. Фэй сказала, он использовал любой предлог, чтобы заговорить об этом, в чьей бы компании ни находился. Она предпочитала, чтобы Элизабет с Эндрю меняли бы тему всякий раз, когда он на нее сворачивал, что они и делали.

На прошлых выходных Джордж с полчаса рассуждал о важности подписки на местную газету. Говорил, что им нужно ее оформить, если для них важно поддерживать журналистику.

– Элизабет сама журналист, – ответил тогда Эндрю.

– Да, – не сдавался Джордж, – и что?

– Рано или поздно мы подпишемся, сейчас это не самая большая забота. У нас онлайн-подписка на «Таймс», и я едва читаю его каждый день.

Вообще-то за «Таймс» они не платили. Разумеется, они относили себя к тем людям, которые это делать должны и будут, но в реальности по-прежнему пользовались логином и паролем со старой работы Элизабет, по большей части из-за лени.

Элизабет чувствовала себя виноватой и без напоминаний Джорджа. Когда они еще жили в городе, то заказывали еду почти каждый вечер даже после того, как она прочитала статью о том, что агрегатор, где они ее заказывали, разоряет кафе и рестораны. Ей каждый раз хотелось дать чаевые наличными, потому что в статье говорилось, что только так можно быть уверенным в том, что деньги достанутся курьеру. Но часто у нее не было мелких купюр, так что она добавляла чаевые онлайн, надеясь на лучшее и широко улыбаясь человеку за дверью, забирая у него теплый бумажный пакет.

В последнее время она покупала одежду и игрушки Гилу тоже онлайн, потому что поблизости не было хороших магазинчиков, а те немногие места в центре города, где продавались органик-товары для детей, были слишком дорогими.

Элизабет оправдывала себя тем, что зато теперь редко заказывает еду, учитывая тот факт, что здесь выбирать можно только между пиццей и китайской лапшой.

Она могла назвать кучу других вещей, которые они делали правильно. У них не было внедорожника, и они редко ели красное мясо. Они сортировали мусор. В общем изо всех сил старались быть хорошими. То, что у них не хватало времени ходить с Джорджем на протестные акции или сидеть и вести хронику мировых бед – ну, это было нормально. Джордж с новоприобретенным рвением восклицал: «Люди должны что-то делать, но большинство не делает ничего». Было невозможно не почувствовать, что он, хотя бы отчасти, имеет в виду и их.

Старик вновь заговорил о своем:

– Как насчет такого, Лиззи? «Полое Дерево: Разоблачение американской жадности» – по мне, звучит солидно.

– Может, вы и правы, Джордж, – ответила она. – Это может стать большой книгой.

– Она надо мной подсмеивается, но так и быть, – махнул он рукой.

– Думаю, вы ее и должны написать, это ваша идея.

– Я не писатель, – открестился он. – А вот ты – да. Вот тебе целая глава – «Торговля: конец семейных магазинов». Знаешь уже вымерший торговый центр в Декстере?

Элизабет покачала головой.

– Был такой огромный торговый центр, минут пятнадцать езды отсюда. Эндрю с приятелями там все время пропадал после школы. Официально он называется «Магазины Эвергрин Плаза». Много лет назад это место считалось самым роскошным в округе. Теперь оно практически пустое.

Никто ничего не сказал, но Джорджа это не смутило, и он продолжал.

– Я начал думать об этом после выступления Хола Донахью, владельца обувного магазина в центре города, на собрании нашей дискуссионной группы в воскресенье. Спустя шестьдесят лет он закрывает бизнес. Хол рассказал нам, что некоторое время назад к нему стали приходить покупатели, прося примерить по три-четыре пары для себя или детей. А потом, прямо у него на глазах, они смотрели в Интернете, могут ли найти эту же обувь подешевле. Знаете, что сказал им Хол? Он сказал: «Удачи. Будет ли “Амазон” спонсировать местную футбольную команду и парад на Четвертое Июля?» Отличный вопрос, я тогда подумал. Люди не могут жить без этого.

– Мы не можем жить без «Амазона», – возразил Эндрю.

Элизабет метнула на него изумленный взгляд. Что это было?

Эндрю никогда бы не признался ни в чем подобном их друзьям в Бруклине. Все говорили, что ничего с «Амазона» не заказывают, так было положено. Хотя Элизабет видела фирменные коробки на ступеньках домов по всему их району, каждый вечер возвращаясь домой с работы.

– Что вы там покупаете? – спросил Джордж.

– Все. По большей части, все для ребенка. У нас оформлен ежемесячный заказ на памперсы, салфетки, молочную смесь. Бесплатная доставка. Тебе надо попробовать. Это намного удобнее, чем ехать в магазин только для того, чтобы обнаружить, что в половине случаев у них ничего нет.

– Вы выбираете удобство в ущерб человечности, возразил Джордж.

Фэй цокнула языком.

– Я начну беспокоиться о человечности, когда мой ребенок начнет спать по ночам, – пожал плечами Эндрю.

Удар ниже пояса, подумала Элизабет, особенно учитывая то, что Эндрю никогда не вставал к ребенку посреди ночи. Она послала Джорджу одобряющую улыбку.

– Расскажи Лиззи про тостер, – обратился он к Фэй.

– Что с ним?

– Сегодня утром наш новый тостер сломался без всякой на то причины, – сам начал Джордж. – Мы купили его месяц назад. Предыдущий был нашим свадебным подарком. И все еще исправно работал. А насчет этого даже пожаловаться никому нельзя. Магазин утверждает, что это проблема производителя. Производитель не берет трубку. Так и ходишь кругами, пока не махнешь на это все рукой.

Он стукнул кулаком по столу, как бы подчеркивая сказанное.

– Бум! Полое Дерево.

– Как раньше теперь не делают, – сказал Эндрю.

– Я знаю, что ты надо мной посмеиваешься, но это утверждение абсолютно верное. Мир скатился черт знает куда, – ответил ему Джордж. – Но большинству все-таки слишком комфортно, чтобы обратить на это внимание. Раньше мы думали, что придет Большой Брат и отнимет у нас все против нашей воли. А теперь мы сами отдаем ему это с улыбкой.

– Ты говоришь, как студенты у меня на работе.

– И хорошо, – заявил Джордж, – рад, что молодежь это понимает. Меня это ободряет. Если ничего не изменится, они будут первыми, кто окажется под ударом.

– Они называют себя социалистами, – заметил Эндрю.

Джордж пожал плечами.

С одной стороны, сейчас он и сам был практически социалистом. Хотел разрушить капиталистическое зло. Остановить прогресс, чтобы появился шанс на социальное равенство. С другой стороны, он был почти консерватором. Джордж оставался единственным человеком, которого Элизабет знала, кто не разделял восторгов насчет Обамы.