– М-да, – вздохнула Кира. – Вам действительно проще. Будь рядом со мной кто-то, кто знал бы объяснение тому, что происходит…

– Но я же рядом, – он осторожно сжал её пальцы, чтобы подбодрить, но Кире это не понравилась, и она отстранилась от спутника, скрестив руки на груди.

– А что ещё вы умеете, кроме того, что лазите к людям в головы? – хмуро поинтересовалась девушка.

– Умею чувствовать настроение людей, их эмоции, но это сродни эмпатии. Так себе дар, он у многих есть. А ещё я медиум, но эту грань своих способностей использовать не люблю.

– Медиум? – Кира от удивления застыла на месте. – Вы можете общаться с покойниками?

– С душами умерших людей, – уточнил Олег, тоже остановившись.

– А почему вы только сейчас об этом сказали?

– Потому что вы только сейчас об этом спросили, – он подозрительно сощурился. – Вы сейчас думаете о своём отце. Кира, это как-то связано с тем, что произошло с вами сегодня?

– Я видела его.

– Где?

– В тёмном тоннеле, когда потеряла сознание на улице. Чей-то призрачный след проявился прямо там, где я сидела, и…

Дальше её слов Олег уже не слышал. Что-то прорвало ту преграду, которую Кира воздвигла в своём сознании, и новые образы из её памяти потоком хлынули в его мозг, складываясь из разрозненных картинок в чёткую последовательность событий. Она вспоминала и говорила, а он видел всё так, как видела и слышала это она – тёмный путь, тоннель с мертвецами, голос покойного отца, обещающий награду за её труды…

– Олег? – она дотронулась до его руки, и всё закончилось.

Он моргнул несколько раз, возвращаясь в реальность, и задумчиво нахмурился.

– Олег, что-то не так? – взволнованно прошептала девушка, заглядывая в его лицо.

– Я… Нет, всё в порядке. Просто на какое-то время вы открылись, и я кое-что понял из того, что увидел.

– Что вы поняли?

– Это не дар, Кира. Это долг.

– Какой ещё долг? – недоверчиво скривилась она.

– Сначала магазин, потом ужин, а потом вопросы и ответы, – отрезал Олег, чувствуя, что девушку распирает от любопытства и нетерпения, но не имея при этом намерения обсуждать подобное посреди улицы.

– А если сначала магазин, а потом вопросы и ответы, пока ужин будет готовиться? – предложила Кира альтернативный план действий на ночь.

– Идёт, – согласился он, взял её за руку и буквально потащил к супермаркету, который сиял ярко освещёнными витринами в десятке метров от того места, где они стояли.

Олег мог бы приготовить для неё роскошный ужин, но, во-первых, это заняло бы какое-то время, а во-вторых, отказавшись переходить на «ты», Кира чётко определила формат их общения. Романтика и знаки внимания в этот формат никак не вписывались, поэтому предпочтение было отдано готовой еде из кулинарного отдела – немного салатиков, мясо по-французски и целый килограмм абрикосов, пройти мимо которых девушка просто не смогла.

– Я их не люблю, но иногда бывает, что чего-нибудь хочется прямо до слёз, – пояснила Кира, набирая фрукты в пакетик. – И это… На кассе рассчитываться буду я. Мне не нравится быть должной.

На последнем слове она сделала ударение, и Олег усмехнулся, понимая, на что она намекает. Ещё он понимал, что до дома его подопечная не дотерпит, и ответы на её вопросы придётся давать прямо на ходу.

Он не стал протестовать, когда Кира рассчиталась за покупки, но почувствовал, что сумма её смутила. Видимо, финансовый вопрос всё-таки был для неё болезненным. А чему удивляться, если девчонка живёт одна, сама по себе и без какой-либо поддержки со стороны родственников?

– Так что вы там говорили про долг? – подтвердила она его догадку, стоило им оказаться на улице. Тянуть с ответом смысла не имело, поэтому Олег ответил сразу же.

– Насколько я могу судить, ваш отец заключил некую сделку с потусторонними силами. Я не знаю, с какой целью ему это понадобилось, но свои обязательства он выполнить не смог. Не выдержал. Теперь за него расплачиваетесь вы.

– Очень круто! – фыркнула Кира. – Ну да, что-то такое он и говорил, когда я в обмороке была.

– Это был не обморок.

– Да? А что тогда?

– Кира, вы умерли.

Она остановилась и скептически приподняла брови.

– Шутите?

– Нет, – честно ответил Олег. – Для того, чтобы оказаться там, где вы были, обморока недостаточно. Это была клиническая смерть. Ваше сердце остановилось, но всего на минуту или даже меньше. Этого хватает, чтобы мир мёртвых прикоснулся к душе человека.

– Это потому, что я оказалась прямо там, где возник тёмный путь? Это он затянул меня туда, да? А потом меня перенесли, и я снова ожила, так что ли?

Она снова начала нервничать, и в её памяти одно за другим всплывали воспоминания о случившемся – остановка, женщина рядом, потом ветви дерева над головой.

– Вы нужны среди живых, Кира Юрьевна. То, что вас переместили, никак не связано с тем, что вы очнулись. Может, пойдём? А то мясо остынет.

– Но врачи «скорой» ничего про клиническую смерть не говорили, – девушка зашагала рядом с ним, продолжая на ходу вопросительно заглядывать в непроницаемое лицо спутника. – И тётка эта, которая вокруг меня бегала… Она же должна была понять, что я не просто сознание потеряла?

– Когда приехала бригада, вы уже были в сознании, Кира. Вам измерили давление, посчитали пульс…

– А, ну да, вы же видите это всё, – кивнула она.

– Вижу. И человек, который наблюдал за вами, сказал, что обморок длился всего пару минут. Я, если честно, поначалу тоже полагал, что это с вами случилось от жары и постоянного недоедания, но потом, когда понял, в чём дело…

– Я почему-то не хочу больше говорить об этом, – нахмурилась девушка.

– Просто вам страшно, и это нормально, – успокаивающе улыбнулся ей Олег. – Давайте сменим тему, пока вы не переварите эту информацию?

– Да, давайте. Расскажите мне о человеке, который за мной следил. Кто он?

– Мой друг. Однажды я помог ему, и теперь он полагает, что обязан рассчитаться за эту небольшую услугу. Его зовут Алексей. Упрямый болван вашего возраста.

– А что это была за услуга?

– Кира, это личное, извините.

– Ладно, – понимающе кивнула она. – И долго он с вами расплачивается?

– Второй год, – вздохнул Олег. – Мы договорились, что поездкой сюда он рассчитается за мою помощь окончательно. Мне самому неловко, честно. Парень вбил себе в голову, что должен чуть ли не прислуживать мне. С другой стороны, иногда очень полезно иметь под рукой человека, на которого можно положиться, и который добросовестно справляется с любыми поручениями. Не расскажете, зачем вы пошли на кладбище?

– Я давно там не была, – сразу же насупилась Кира.

– Знаете… Наше с вами общение похоже на игру в прятки. Обрывки информации, недоговорённости, загадки… Вы перескакиваете с одной темы на другую, но когда это пытаюсь сделать я, тут же замыкаетесь в себе. То начинаете откровенничать, то становитесь похожей на ёжика, который фыркает и выставляет вперёд иголки, чтобы защититься от опасности. Полагаю, вы сами для себя ещё не решили, нужна вам моя помощь или нет. К тому же, у вас совершенно несносный характер.

Наверное, на эти слова нужно было обидеться, но Кире почему-то ужасно захотелось оправдаться перед этим мужчиной. Она уже даже открыла рот, чтобы рассказать ему, почему и когда её характер стал таким скверным, но вдруг поняла, что это будет выглядеть так, будто она жалуется на свою несчастную жизнь. Жаловаться плохо и некрасиво, поэтому девушка просто замолчала, и остаток пути до её дома они проделали в тишине, нарушаемой лишь шумом изредка проезжающих мимо машин.

Ей и не нужно было ничего говорить – она думала о своём прошлом, и Олег прекрасно видел каждый всплывающий в её памяти образ. И остро чувствовал боль, которую причиняли ей эти воспоминания.

Кира всегда была одна в своём горе. Она не присутствовала на похоронах своих близких, потому что лежала в больнице, приходя в себя после пожара. Её никто не навещал, а медсёстры отказывались говорить о случившемся. О том, что вся семья погибла, девочка узнала от санитарки, которая рассказывала кому-то под дверью палаты, что «бедняжка отправится в детдом, потому что единственная родственница от неё отказалась». Другие сироты не стеснялись озвучивать, что из-за чокнутого алкаша-папаши Киру никогда не захотят взять в приёмную семью. Коля тоже бросил её, когда после колледжа уехал учиться в мединститут. Потом этот рыжий парень, о котором она старалась не думать… Полное одиночество – вот что заставило её стать такой, какой она была теперь. Всегда сама. Никому не нужная. Она просто боялась впустить в своё личное пространство кого-нибудь ещё, потому что думала, что это снова причинит ей боль. Боялась разочароваться. Боялась опять остаться одна.