– Почему ты злишься? – Николай сердито сдвинул брови, намереваясь напомнить сестричке, что она сама просила избавить её от ненужной странности.
– Потому что мне надоело переливать из пустого в порожнее, Коль. Это был последний мой визит сюда, извини. Спасибо за беспокойство, но если это не шизофрения, то я в твоей помощи больше не нуждаюсь. Извини ещё раз, что втянула тебя в это. Всё, чао, дорогой!
Она поднялась на цыпочки, чмокнула родственника в щёку и собиралась уйти, но Николай придержал её за локоть.
– Кира, я для тебя это делаю, а не развлечения ради. Мне через собственные убеждения переступить пришлось, чтобы согласиться на такое.
– Ну вот и радуйся, что больше ни через что переступать не нужно, – отозвалась девушка, выдёргивая руку из его пальцев. – Я не твой пациент, и это уже для меня очень много значит. Отправляй своего шамана обратно в Москву, он мне не нужен.
Она ушла, стуча каблучками по кафельной плитке пола, и Николай не стал больше её удерживать. Зачем, если она не хочет этой помощи? Какой смысл заставлять её, заранее зная, что внутренний протест сведёт все усилия к нулевому результату?
– Я сразу говорил тебе, что это плохая затея, – сообщил Олег бывшему однокашнику, когда тот зашёл в кабинет, чтобы сообщить, что Кира отказалась продолжать сеансы. – Эта клиника, эти камеры, постоянное ощущение, что ты псих… Можно месяцами говорить об одном и том же, но мы бы всё равно не сдвинулись с мёртвой точки, потому что она захлопнулась в своей ракушке и боится высунуть оттуда нос. В неформальной обстановке я бы уже куда большего добился.
– Она не хочет продолжать.
– Я всё слышал, можешь не пересказывать. Не надо было изначально загонять меня и её в рамки твоего понимания того, как эти встречи должны происходить. Так и ей некомфортно, и мне тяжело работать, зная, что ты следишь за каждым моим словом и движением. Я не съем её, Ник.
– Закажу тебе билеты на вечерний рейс, – вздохнул Николай.
– Я вообще-то никуда не собираюсь, – усмехнулся Олег. – Это уникальный случай, и я не собираюсь отказываться от удовольствия поработать с твоей сестрой только потому, что она нервная злючка. Просто не лезь больше в этот монастырь со своим уставом, ладно?
– Не думаю, что она согласится встречаться с тобой в неформальной, как ты выражаешься, обстановке.
– Тебе вообще не надо об этом думать. Про заповедь «не навреди» я прекрасно помню, и гарантирую, что хуже ей не станет. И отчитываться каждый день перед тобой о результатах наших с ней встреч я не буду, ты уж прости. Кира правильно сказала – она не твоя пациентка. Ты делай свою работу, а я буду делать свою. Или моя помощь уже не нужна?
– Нужна, – с мрачным видом кивнул Николай, недовольный тем, что его лишают возможности участвовать в процессе исцеления сестры от её непонятного недуга.
– Ну вот и замечательно, – улыбнулся Олег и хлопнул товарища по плечу.
Они учились вместе, но Николай выбрал эту профессию, чтобы помогать таким людям, как его покойный дядюшка, а Олега интересовала исключительно научная составляющая учебного процесса. Он изначально не собирался становиться практикующим врачом, просто хотел получить знания, которые позволяли бы ему точно определять разницу между случаями, требующими медицинского вмешательства, и такими, к которым медицина не имеет никакого отношения.
Любимый студент профессора Волосова, Олег мало кому рассказывал о своих врождённых способностях. Николай, например, хоть и жил с ним в одной комнате в общежитии, но первые три года даже не подозревал, что сосед знает о нём больше, чем он сам. А когда узнал, счёл это псевдонаучным бредом и съехал на квартиру, чтобы пореже контактировать с человеком, к которому с тех пор испытывал подсознательное чувство неприязни.
Если честно, то Николай понятия не имел, сколь далеко простираются возможности Олега. Он считал себя убеждённым реалистом, поэтому и в проблемах Киры искал логически объяснимую подоплёку, отказываясь верить в связь сестры с чем-то паранормальным. Искал, но не находил, потому и обратился за консультацией к бывшему наставнику, а тот сказал, что поиски нужно вести в другом направлении. Странно было слышать, что человек с учёной степенью в области психиатрии верит в экстрасенсорику.
Олег приехал на следующий день после разговора Николая с профессором Волосовым и принялся бурно протестовать против условий, выдвинутых бывшим однокурсником. Да, он действительно изначально говорил о том, что его встречи с Кирой будут безрезультатными, если их обоих загонят в рамки «врач – пациент». Настаивал на неформальном дружеском общении на равных, но Николай категорически запретил ему даже упоминать при Кире о неординарных способностях.
Встречи продолжительностью не больше часа в кабинете под видеонаблюдением с записью всех разговоров – неудивительно, что Кира испытывала дискомфорт, чувствуя себя подопытным кроликом. Любой нормальный человек испытывал бы то же самое, и Олег настаивал на том, что девушка хотя бы имеет право знать, кто с ней работает. Итог – Кира сорвалась, а когда узнала, что Олег экстрасенс, а не доктор, и вовсе отказалась продолжать это бессмысленное времяпрепровождение.
Николай не верил, что у Олега что-то получится, но не мог отказаться от его помощи, потому что сам был в состоянии только запереть сестру в лечебницу, что вряд ли привело бы к положительным результатам. В глубине души ему не хотелось признавать, что она больна так же, как был болен её отец. Никто ведь не знал, почему именно дядя Юра запил, откуда у него появились навязчивые идеи, и что конкретно привело к трагедии. Он не обращался к докторам, не жаловался на галлюцинации, всё держал в себе, а потом стало слишком поздно искать корни проблемы. Кира – милая девочка, она не заслуживает такой же судьбы.
Когда Олег ушёл из клиники вслед за Кирой, Николай решил, что даст ему ещё один шанс. Верить или нет – дело десятое. Если Олег способен помочь Кире, пусть помогает так, как сочтёт нужным. Неформально, бесконтрольно… Если нужно будет вмешаться, доктор Рябинин вмешается, ну а пока он всё же попытается найти в архивах похожие случаи, чтобы убедиться в том, что это именно болезнь. Он и сам не знал, какой ответ для него будет более приемлемым – что Кира унаследовала отцовский недуг или что это не недуг, а то, во что поверить сложно.
– Вы меня преследуете? – Кира оглядела стоящего на пороге мужчину с ног до головы и вопросительно приподняла бровь.
– Нет, – улыбнулся Олег в ответ. – Просто сегодня вы думали не о том, о чём я просил, а об этом вот творожном тортике, который с утра видели в супермаркете возле вашего дома. При этом вы подсчитывали, можете ли себе позволить эту маленькую вкусняшку, учитывая, что за последний проект с вами рассчитаются только через неделю, а за коммунальные надо платить уже сейчас.
– А, так это акт благотворительности? – усмехнулась девушка, игнорируя намёк на то, что Олег читал во время сеанса её мысли.
Он ей не нравился. Слишком много небрежности было в этом мужчине – в требующих стрижки прядях чёрных волос, постоянно падающих ему на глаза, в колючей щетине на щеках и подбородке, в рубашке навыпуск с двумя расстёгнутыми у ворота пуговицами… Он создавал впечатление человека, которому наплевать на условности, а такие люди опасны, потому что непредсказуемы. Симпатичный, да ещё и экстрасенс. «Наверняка не женат, потому что жить с человеком, который видит тебя насквозь, кошмарно», – предположила Кира и тут же наткнулась на насмешливый взгляд его карих глаз.
– Я был женат, – сообщил Олег в ответ на её мысли. – И вы правы, для моей жены это было кошмарно. Впустите меня? Я не кусаюсь.
– Зачем вы пришли? – поинтересовалась девушка, стараясь не смотреть на тортик в его руке и не сглатывать слюну слишком часто.
– Объяснить, зачем я приехал в этот город, и почему мы с вами целую неделю занимались ерундой, так и не сдвинувшись с мёртвой точки, – спокойно отозвался он.
