– Спасибо! Знаешь, а это оказалось даже весело, – вернула улыбку моему робкому другу.

В свои девятнадцать парень так вытянулся, что возвышался над головами многих гостей праздника, а долговязой фигурой напоминал нескладного утенка. Пройдет еще пара лет, и он непременно оперится и возмужает, раздастся в плечах, став похожим на своего невероятно обаятельного отца. А пока этот неуклюжий молодой человек с угловатыми, но приятными чертами лица, был одним из моих немногочисленных друзей в Солте.

Родители Дидье были такими же фермерами, как месье Готье и моя бабушка Аврора. На все праздники они собирались вместе, будто одна дружная семья. Но во всей этой идиллии имелся один существенный недостаток – моя бронебойная бабушка, заметив ко мне интерес со стороны Дидье с разыгравшимися гормонами, решила во что бы то ни стало нас поженить и породниться.

Признаю, в свои двадцать я не пользовалась особым интересом у противоположенного пола. То ли из-за скромности и замкнутости, то ли из-за этих ужасных очков и отсутствия косметики на моем лице. Но и это не было поводом пристраивать меня за соседа, да еще и младше по возрасту. В общем, мне эта ее идея совсем не нравилась!

– Какие планы на оставшийся праздник? – парень как обычно увязался за мной хвостом.

– Еще несколько часов буду помогать бабушке на ярмарке, потом можем погулять, – подняла глаза и невольно залилась румянцем, заметив, как скромняга Дидье с высоты своего жирафьего роста наслаждался видами огромного до неприличия декольте моей средневековой рубахи. – Только сначала поменяю этот наряд на что-то более подходящее, – поспешила умерить его пыл.

Парой часов не обошлось. Весь день мы с бабушкой крутились в лавке, как белки в колесе. Натуральные продукты из лаванды, такие как масло, цветы, косметика, лавандовый мед – уходили лучше горячих пирожков.

Все в Провансе целый год готовились к встрече туристов: лето – период максимальной выручки, которая будет кормить весь год. Что такое гостеприимство и сервис, тут знали не понаслышке.

Подобные фестивали проводились во многих городах. В первое воскресенье июля в Феррасьер, затем в Валенсоль, в начале августа в Динь ле Бэн и Валреа с парадом лаванды и цветочными экипажами, и только к середине августа у нас в Солте. Но сейчас, когда от усталости подгибались ноги, а приветливая улыбка с трудом натягивалась на лицо, казалось, что туристы пропустили все эти города и приехали сразу сюда, к нам.

– Все Наденька, на сегодня с тебя хватит, – неожиданно смягчилась бабушка, заметив возвышающуюся над толпой голову пробирающегося к нам Дидье. – Шла бы лучше погуляла с друзьями. Еще успеете на выступление фольклорных коллективов посмотреть. Говорят, в этом году после концерта будет грандиозный фейерверк. А вот и компания тебе подоспела! Добрый вечер, сосед! – бабуля расплылась в радушной улыбке будущему зятю, или кем он ей там должен был приходиться в ее мечтах, от которых меня просто выворачивало. – Эх, Наденька, где мои двадцать лет?

На старых пожелтевших фотографиях бабуля, и правда, была неотразима. Рядом с такой красавицей Дидье меня и не заметил бы. Бабушка и в свои годы умудрялась оставаться яркой и ухоженной женщиной с невероятной энергией, словно где-то под кожей у нее были встроены солнечные батарейки.

Парень просиял ей в ответ и только что не раскланялся.

– Добрый вечер, мадам Аврора. Могу я отпросить на прогулку вашу очаровательную внучку?

И он туда же! Уже тошнит от этого спектакля. Эти двое точно в сговоре!

– Конечно, сынок. С тобой я отпущу ее хоть на край света.

– Ба, может, хватит? – не выдержала я и все-таки слегонца толкнула ее под прилавком, стараясь говорить как можно тише и на русском. – Не перегибай, стыдно уже.

– Стыдно такого жениха упустить! – как всегда настаивала на своем моя сердобольная бабуля. – Это сейчас тебе кажется, что вся жизнь впереди, а время пролетит, не заметишь. Приедешь через пару лет, и его уже кто-то окрутил. Так и будете с братом сидеть в своей пыльной Москве с толстым котом в обнимку.

Да уж… Мое будущее в бабушкином представлении рисовалось не самое радужное. Или со стороны со мной все еще хуже, чем я себе представляла? Да, мне не хватает уверенности, и я не особо слежу за модой, не одеваюсь, как кукла Барби. Но и уродиной меня не назовешь. Все на месте: грудь, талия, попа. Рост, вес – все параметры в норме. Волосы по пояс, правда, жутко непослушные и, как правило, заплетенные в косу. Черты лица у меня аккуратные, а еще глаза красивые. Жаль только, под очками их никто не видит, а на линзы у меня жуткая аллергия, я пробовала.

Все это время долговязый Дидье глупо улыбался, наблюдая за нашей засекреченной перепалкой. Русского он не знал и никогда не интересовался ни языком, ни моей родной культурой. С ним мы всегда общались на французском, который благодаря погружению в языковую среду и неиссякаемому упорству за последние годы стал у меня вполне сносным.

В очередной раз натянула улыбку и поцеловала на прощание бабушку Аврору, а спустя минуту следом за Дидье все дальше удалялась от ее душистой лавандовой лавки.

Праздник был в самом разгаре, всюду веселились люди. Туристы встречали меня радостными улыбками, любуясь красочным и жутко неудобным национальным костюмом, который я так и не успела переодеть.

Дидье пытался меня развлекать, без умолку рассказывая какие-то дурацкие истории. Я кивала в ответ, а сама все думала, зачем она так со мной? Если не бабушка, то кто еще поверит в меня? Кто поддержит, успокоит, сказав, что я не меньше других достойна счастья и оно обязательно ждет меня где-то на этом свете?

Не смогу я быть счастливой по расчету! И полюбить того, кого считаю только другом, тоже не смогу. А, главное, не хочу. Я уже знаю, как это бывает, когда среди толпы видишь только его. Когда от одного его присутствия в помещении воздух становится гуще, а ты забываешь, как дышать, теряешь способность говорить и вообще здраво мыслить. Краснеешь до кончиков ушей, и едва успеваешь отвести взгляд, пока он его не заметил.

Так устроен этот мир: кто-то безысходно влюблен в тебя, а в кого-то, даже потеряв последнюю надежду, остаешься по уши влюблена ты. Я влюбилась в ту самую минуту, когда он впервые вошел в аудиторию. У нас были общие пары по биологии. Алекс спортсмен, а я будущий психолог, на первых курсах наши группы часто посещали одни и те же лекции.

В тот день у многих местных красавиц появился объект обожания и кому-то из них он отвечал взаимностью. Правда, ненадолго. Его отношения даже со звездой факультета Верочкой не продлились дольше положенных двух недель. А вот незамеченной он оставил одну только меня и еще парочку фриков, чьих имен, наверняка, даже не знал.

Прошло уже больше года с тех пор, как Алекс Шторм, звезда нашей университетской команды пловцов, уехал учиться по обмену в Штаты, где ему пророчили выдающуюся спортивную карьеру. Казалось, давно пора о нем забыть. Вот только я не знала, как выбросить Алекса из моей головы, где он так прочно поселился.

Все это время я упорно продолжала мучить себя глупыми мечтами, тайком разглядывала его фотографии в соцсетях, увеличивая их так, чтобы не было видно всех этих окружающих его красоток, и казалось, будто он улыбается с них мне одной. В такие моменты его серьезные темно-серые глаза цвета грозового неба, подернутого дымкой, смотрели только на меня, заботливо спрашивая: «Скучала?»

Еще как! Миллион раз, признаваясь себе, что влюблена не столько в тебя, сколько в того, кого сама придумала. И все равно скучала. А на других даже смотреть не хотела. Рядом с ними в моих мыслях всегда появлялся он и мой выбор был очевиден.

Из всех этих размышлений меня вырвал визг стремительно взлетающих в темное небо снарядов и вспышки салюта, которые одномоментно окрасили небо яркими светящимися гроздьями. Громкие, крутящиеся и феерично взрывающиеся – они привлекли внимание всех на этой площади! Люди, крича и ликуя, дружно запрокинули головы.