Зря я в дурку утром не сгоняла.

Конина ведёт через реку. Вокруг клубится туман и видятся чудные силуэты, то ли русалки в воде, то ли змеи в воздухе.

Никогда не славилась хорошей фантазией. Я скорее человек приземлённый. И матричные системы даются мне намного легче сочинений по литературе. А тут можно написать целый эпос про потускневшую реальность. Но мне проще поверить, что у меня повреждена сетчатка, нежели признать, что происходит что-то невероятное.

Сделав шаг с твёрдого цемента моста, оказываюсь на жухлой траве. Краски выцветают, становясь черно-белой палитрой советского телевидения. Даже запахи пропадают. Этот берег – серое подобие настоящего мира, но в нем точно есть великаны. Голова одного из них удаляется в загадочные дали, она высится над макушками деревьев, как телебашня над городом, только не светится. Зря, кстати, вышло бы забавно.

Спутник заталкивает нас в высокие кусты недалеко от реки. Он настойчивый и явно пытается меня спрятать. Отбиваясь от настырных колючих веток, я интересуюсь:

– Как тебя зовут?

Первое правила разведки: развести подозреваемого на болтовню.

– Григорий, – мне кажется, лошадь пытается улыбнуться. И выходит у неё не особенно любезно. Можно даже сказать “пугающе”.

Я, конечно, редко с конями разговариваю, да и хожу за ними с большой неохотой, но не игнорировать же единорога. Пусть и такого странного: мандарино-оранжевого. Этот окрас у меня в мозгу сочетается с Новым годом, запахам кожуры и поджаренной корочкой рождественского гуся из фильмов. Никогда не пробовала запечённую конину. Гуся, впрочем, тоже.

– Анастасия Ритковская, приятно познакомится.

– Знаю.

– Откуда?

– Я потомственный волшебный единорог. Думаешь, за зря копытами пыль выбиваю?

Хорошо хоть не розовый. Меня весь взвод на смех поднимет, когда притащу эту цветную пони к Капитану.

Очень необычное животное, оно обязано пообщаться с начальством. Упускать его точно нельзя! Даже если это не американский шпион, отправим этот генно-модифицированный продукт возить на себе Главнокомандующего на парадах! Вот он поднимает саблю, командует “Здравия желаю!”, а конь под ним: “Приветики, мои сладенькие морковки!” И парад веселее станет. Осталось дотащить деликатес до Капитана. Ездить на лошадях я не умею, но не думаю, что это трудное занятие. Ещё бы уговорить животное покатать меня на своей рыжей спине.

– А почему имя русское?

– Я вообще-то патриот.

– Ага, с рогом.

– Мы все едины.

– ЕдиноРоги?

ЕдиноРосы, единоКрысы, единоШизы…

– Смотри, – конь подскакивает, бьётся боком о дерево. На меня наваливается тысячетонная тяжесть бытия, заставляя осесть на траву. В глазах темнеет. Теперь синяк будет.

Собралась, Ритковская! На поле боя нельзя сознание терять! Боль в кулак, и я снова на ногах. Головокружение преодолеваю нажатием двух точек за ушами. Сглатываю густую слюну, перехватываю сапёрную лопату и оглушаю скотину резким ударом по морде.

В себя прихожу через пару минут. Мутным взглядом нахожу лошадь, лежим мы рядышком. Как сказал бы Капитан: «Патрон от патронника недалеко падает». Надо же, по морде получил собеседник, а страдаю я. В связи с чем несправедливость?!

– Не дерись больше. Все, что ощущаю я – отражается на тебе. Я – твоя сердцевина, – говорит осуждающе лошадь. Вид у неё обиженный и оскорблённый.

– Сердцевина? Это что вообще такое?

– Душа я твоя!!! Зверь на изнанке!

– Где?

Что зверь я вижу. Хорош истерить.

– Оглядись! – Ну и зубы у этой твари! Вперёд выступают сантиметра на три, неровные, как у бобра. А ещё она при разговоре плюётся. – Наш мир замкнут сам на себе. Он отражение другой стороны…

Я растерянно смотрю по сторонам. В небе тусклое голубое солнце на выцветшем жёлтом фоне. Вдалеке чернеют горы, рядом растёт лес. Деревья такие высокие и толстые, будто растут со времён динозавров. Их бледные листья кажутся почти серыми, лишь прожилки зеленеют от сока, бегущего внутри.

– Когда-то давно мы все были единым целым, но Творитель разделил нас, чтобы оградить невинных волшебных созданий от людских пороков. Мы чувствуем вас с Изнанки, знаем, что происходит в Ярком мире, – пока он вещает, обдумываю, как его связать, потому что такой гордый непарнокопытный меня на загривок вряд ли пустит. Отсутствие верёвки и размеры говорящего коня усложняют задачу до невыполнимой. – Чаще всего всем наплевать, чем занимается оболочка. Но некоторые могут влиять на её настроения или желания. Мы… Короче, я – это ты, ты – это я.

– И никого не нужно нам? – конина смотрит на меня неуважительно. Видимо, Мурат Насыров не распространён среди реалий серого мира. Я удивлена. Эх, огреть бы его ещё раз лопатой да ссыкотно. Бью я сильно, метко и обычно по делу. Вдруг опять сознание потеряю? По регламенту: в нестандартной ситуации необходимо влиться в окружение и втереться в доверие к подозреваемым. Технически, я на верном пути, вот только путь этот кажется ведёт в палаты с мягкими стенами. – Не очень-то мы с тобой похожи…

– Очень! Поверь мне!

На мой скептический прищур единорог откусывает колючую ветку и громогласно заявляет:

– Ты боишься громких звуков, любишь морковку…

– Ненавижу. Она застревает между зубов. Она твёрдая, её тяжело чистить! Кто в своём уме станет её грызть?!

– Ты любишь бегать и подставлять ветру лицо.

– Не люблю, это часть физподготовки.

– У нас одинаковые глаза. А глаза – зеркало души.

И хотела бы возразить, но…

Вглядываюсь внимательней: в зелёных зрачках Григория – те же неровные пятна, что и у меня. Будто темнеющие кочки на болоте вокруг зрачка. Устрашающие. Лошади такие глаза идут. А меня за них «Мухомором» обзывают. Это не так обидно, как «гнильца-свежачок», но нравится мне меньше, чем «Ржавая». Потому что “Ржавая”, звучит как позывной. Волосы у меня бледно рыжие – ничего общего со свежим пламенем на гриве говорящего коня. А вот пегость у нас одинаковая: у меня по всей коже тоже вездесущие веснушки. Покрывают руки, живот, коленки. Даже на попе есть, вот честное слово. Никуда от них не деться. По весне они становятся ярче, больше и видней. Купальники я ненавижу, к слову.

Так что, если уж совсем честно, немного мы с лошадью похожи. Мастью.

– Допустим…

– Согласна!!! – орёт Григорий и протыкает мне лоб рогом.

А вот это инструкцией не предусмотрено.

4

. Вселенская благодарность не обналичивается

Вот если бы кто-то предупредил, что ждёт меня смерть от рогатой скотины, в первую очередь подумала о корове. Ну, о козе, на крайний случай. Но единорог! Это же доброе невинное животное! Невинное и волшебное, если верить сказкам. Однозначно могу теперь сказать: сказки – ложь.

По регламенту, после потери сознания кадету следует вернуться в корпус, пройти медицинское обследование и получить справку о профпригодности. Относится ли моё состояние к потере сознания?

– Да не умерла ты, хорош ныть!

Какой, всё-таки, мерзкий у Григория голос! А лежать в кустах колко, неудобно и, кажется, я порвала форму. Сплю я на раскладном кресле, это чтобы вы понимали всю мою непритязательность к местам отдыха.

– Многим свой голос не нравится, когда они слышат его со стороны.

Ступор никак не отпускает. А тут ещё комментарии от однорогого. Не по себе мне. Осторожно встаю, трогаю голову. Но крови нет и даже шишка на лбу пропала. Чудеса? Разве бывают в мире говорящие кони и великаны? В моём – нет.

– Могу я тебя потрогать? – у человека на теле двадцать четыре точки, давлением на которые можно его обездвижить. Но сработают ли они с четвероногими друзьями информации нет. Не учили нас драться с животными. Зря, как оказалось.

Конь кивает. И я чувствую жёсткие короткие волоски под ладонью. Единорог на удивление настоящий и осязаемый. Я словно прикоснулась к сказке. Ощущения нереальные. А ещё он немного воняет конюшней: сеном, навозом и яблоками. Может его на сотовый щёлкнуть? Мне же не поверят!