– Ни хуясе, он ей?! Эй ты, ну-ка иди сюда!

От обиды и боли у Наташки полились слезы, Светка подняла Наташкины очки. Наташка их надела и увидела, как Петров держит брыкающегося Толикова. Она поняла, что скорее всего ему прилетело от Петрова.

– И чо, ты ее обижаешь? – говорил Петров. – Чо, она тебе нравится, что ли? Говори, влюбился?

– Кто? Эта дура очкастая, да нифига она мне не нравится.

– Ты в курсе, что девочек обижать нельзя?

– А ты в курсе, что младших обижать нельзя, – Толиков покосился на стоящего рядом с Петровым Логинова, – тем более вдвоем!

Тут Логинов не выдержал:

– И кто тебя обижает?

Толиков вывернулся от Петрова и побежал, крикнув:

– Пошли на хуй, уроды!

Петров прыжком догнал Толикова, встряхнул его и сказал:

– Еще раз заденешь её, получишь по-настоящему. Понял?

Пробегая мимо Наташки Толиков крикнул ей:

– Пошла на хуй, дура очкастая!!!

Но Наташке было наплевать на слова Толикова. Ей стало так легко от того, что Толикову влетело, что ему сейчас хуже, чем ей, что есть же справедливость на свете, и что, может быть, он от нее всё-таки отстанет. Петров подошел к Наташке и сказал, глядя на неё:

– Если он тебя будет обижать, подойти ко мне и скажи. Ясно?

Наташка стояла опустив глаза, боясь посмотреть на Петрова, просто кивнула головой. Он спросил еще раз:

– Точно понятно?

– Понятно! – сказала Наташка и подняла свои зарёванные глаза. И посмотрела в его глаза. Зелёные. А он, улыбаясь, смотрел прямо в её глаза. Это как раз такой момент, когда проходит искра, сверкает молния или бросает в озноб. Для Наташки просто остановилось время, это тот самый миг, когда хочется сказать: «Остановись, мгновенье. Ты прекрасно!». В-общем, Наташка влюбилась. Петров кивнул и ушёл. А Наташка стояла и смотрела ему вслед. А девчонки-одноклассницы стояли и смотрели на Наташку.

На следующий день с Наташкой никто в классе не разговаривал. Даже Светка. Ни за кого в их классе старшеклассники не заступались. А еще обидели их одноклассника – Толикова. Одним словом, Наташке – бойкот. Наташка не знала, как поступить, поэтому тоже решила никого не замечать. Тем более, Толиков ее не замечает, уже хорошо. А уроки есть уроки, в школу ходят, чтобы учится, как говорят взрослые. Очки Наташка стала надевать только на уроке. Стеснялась своего «очкачества». На перемене она их прятала в футляр. Близорукий человек не может различать лица издалека, видит только образы, как бы в тумане. Теперь туман стал спутником Наташки на долгие годы.

Уроки в школе проходили в разных кабинетах, поэтому перемена – это движение разных классов из кабинета в кабинет. И какое счастье было для Наташки, когда 6 «В» проходит мимо 10 «Б» или наоборот 10 «Б» проходит мимо 6 «В». Если удавалось увидеть Димку Петрова, то день для Наташки прошел не зря.

А еще была лыжная секция. Наташка каталась не спеша классическим ходом. Была такая традиция, если подъезжал более сильный лыжник, он говорил: «Гоп!» и менее слабый, кого обгоняют, должен уступить лыжню, т.е. перейти на обочину. Объяснил Наташке эту традицию Сашка Логинов. Он подъехал к ней и крикнул:

– Гоп!

Наташка вздрогнула от внезапного окрика и стала пытаться ехать быстрее, чтобы через несколько метров отпрыгнуть на более удобную обочину, запуталась в ногах и палках, с трудом перешагнула на обочину.

– Ты что не знаешь, что надо уступать, если тебе говорят: «Гоп»? – остановившись, грозно спросил Логинов, глядя в глаза Наташки. Наташка же боялась слово произнести, просто молча кивнула. Но вдруг, грозное лицо Логинова стало каким-то растерянным. Он поехал дальше, продолжая смотреть на Наташку, сколько хватило поворота его головы.

В те дни, когда тренировки со старшеклассниками совпадали, Наташке то и дело приходилось прыгать на обочину. Но Димка никогда не кричал Наташке «Гоп!», он всегда её обгонял по обочине сам. Так делали только тренеры и Димка.

А еще был бассейн. Можно было встретиться в коридоре, пока Наташкина группа ещё шла к воде, а Димкина уже вышла из воды, или наоборот. Однажды Наташка вышла из воды, ей было холодно до дрожи. Она тряслась от холода и бежала к скамейке с полотенцами. Димкина группа стояла возле, ожидая сигнала занять дорожку. Димка увидел Наташку и сказал:

– Смотрите как дрожит… Замерзла? Давай быстрее закутывайся в полотенце.

Но Наташка тогда воспитывала свой характер. Она силой воли постаралась перестать дрожать, просто взяла полотенце и пошла не кутаясь в него.

В стране – разгар Перестройки. Для Наташки и ее одноклассников это стало разрешением не носить пионерские галстуки. Просто сняли галстуки и всё. Сначала самые смелые мальчишки, и ух, с ними ничего, затем и весь класс. Наташка тоже с удовольствием его сняла. Не нужно было каждый день гладить эту красную материю из искусственного шёлка, потому как, если не уследишь и не переключишь терморегулятор на утюге, то галстук морщинился и превращался в тряпочку. Приходилось его стирать, и потом уже утюгом на низкой температуре сушить. Завязывать его специальным узлом с подушечкой, после которого он снова становился мятым. Классный руководитель Любовь Александровна заметила однажды, что класс стал похож на темное пятно, что носили бы галстуки хотя бы эстетики ради, наряднее же смотритесь. Но ребята вступали в подростковый возраст, и протест в них кричал: «Нет, не будем носить галстуки!!!»

Наташка и Светка начали снова общаться. Теперь они сидели за одной партой. Постепенно и другие одноклассницы тоже начали общаться с Наташкой и у них образовалась небольшая милая компания. Наташка продолжала стесняться своих очков и высокого роста. На физкультуре, когда они были выстроены в ряд, и Игорь Сергеевич сортировал их по росту, Наташка сутулила спину и выпирала живот, чтобы казаться ниже. Но Игорь Сергеевич всегда окрикивал её, чтоб она выпрямилась и оставлял стоять первой из девочек, сразу после низкорослого мальчика.

Однажды на перемене, 6 «В» толпился возле кабинета русского языка и литературы, пытаясь разобраться кто первый зайдет в кабинет. Кабинет был первый от лестницы. Наташка, как обычно, в сторонке ожидала, когда схлынет толпа и потом спокойно зайдет в класс. Неожиданно Толиков подошел к Наташке и со всей силы ударил по её голове портфелем. Опять боль, слезы из глаз, Наташка поспешила поскорее протиснуться в класс, чтоб прореветься. Спиной слышала, как голос Петрова сказал:

– Ну-ка, ты чо, опять ее донимаешь? Саня, держи, – отдал Логинову свою сумку и поволок Толикова на лестницу. Наташка слышала крики Петрова и Толикова, возню. Кто-то крикнул:

– Дерутся!

Класс опустел. Она одна сидела и рыдала. Вдруг она услышала грозный голос Игоря Сергеевича:

– Ну, Петров, я от тебя такого не ожидал, что ты младших будешь обижать!

– Так, он девочку ударил!

– Толиков, а ты что девочек обижаешь?

– Да она ему нравится, вот и все!

– А тебе нет, что ли? – опять возня.

– Ну-ка перестали быстро! Сейчас с ней разберемся, зови.

Наташка похолодела, она представила, как она выставлена на весь её класс, и даже часть других классов. На неё все смотрят, и она даже не понимает, что она должна говорить и делать. Рыдания перешли в долгие всхлипы, подошла одноклассница Ленка и сказал:

– Там Игорь Сергеевич сказал тебе выйти.

– Сейчас, я по-про-бую… – еле выдавила Наташка, больше не смогла ничего сказать из-за рыданий, всхлипы стали такой силы, что дергался живот вверх и вниз, ноги не слушались, она не смогла даже встать. Ей стало очень страшно, она интуитивно понимала, что все это закончится очень плохо для неё, очень… Нет, она ни за что не выйдет, даже если сам Игорь Сергеевич придёт сюда. В дверях показался Логинов:

– Ну что, где она? – оглядел класс, увидел рыдающую Наташку, – Не, не выйдет, она рыдает, с ней истерика, – заключил он. Прозвенел звонок ребята начали собираться в классе.

– Какие там страсти-мордасти бушуют, – зашла Нина Павловна учитель русского и литературы. Посмотрела на Наташку жалостливо и сказала: