– Мам, да ты тут целый пир устроила! Потерю одного кусочка сыра никто не заметит, а дочка твоя спаслась от голодного обморока.

Я поглаживаю ладонью по животу, показывая, как в рекламах про пищеварение, что, благодаря спасительному кусочку сыра, мне стало намного лучше. Меня передергивает, когда я понимаю, насколько двусмысленным выглядит этот жест. Теперь мне необходимо заботиться не только о себе, но и о малыше, чтобы он рос здоровым. Нужно хорошо питаться – никаких больше кратковременных перекусов.

– Окружающие не заметят, но я же вижу, – укоряет мама с улыбкой на губах и, опустив взгляд, продолжает нарезать сыр. – Я так рада, что Витька приедет. Так скучаю по нему.

– Да, я тоже, – киваю я, а на душе неспокойно.

Чувство тревоги заполняет и душит; пытаюсь отключиться от собственных мыслей, наводящих жуть, но, кажется, легче не становится. Витя ведь всегда заботился обо мне, ну не сможет он взять и подставить меня, не обговорив всё? Ведь так?

– Помощь нужна? – входит в кухню папа с серьёзным видом, от которого меня бросает в дрожь.

Он всегда был такой – серьёзный, строгий, принципиальный. А когда одет официально, то будто сама попала под суд, и папа – прокурор моего дела. По спине бегут мурашки, и я передергиваю плечами.

Мы успеваем накрыть стол как раз к приходу Вити и Олеси. Мне достается почетная миссия впустить их, пока мама занимается последними приготовлениями. Жена брата, рыжеволосая красавица, смотрит на меня с сожалением и обнимает, а затем, отстранившись, улыбается со словами:

– Выше нос!

Я раскрываю губы и вскидываю брови от удивления. Это ей брат уже всё рассказал о беременности? Или она просто решила подбодрить меня? Смотрю на Витю с укором, но тот ничего не замечает, да и расспросить Олесю я не успеваю, потому что в коридор, счастливая, выходит мама.

– Ну хорошо, что приехали! А то мы так расстроились, когда в прошлый раз ты позвонил и отменил нашу встречу! – начинает хлопотать она вокруг брата.

Мне даже немного завидно, хоть я и понимаю, что всё внимание достаётся Вите по той причине, что он живёт сейчас не с нами, а приезжать часто у него не выходит из-за работы.

– Прости, мам, просто позавчера в последний момент узнал, что надо на работу… Выдернули, ну ты знаешь, как это бывает.

– Да ничего-ничего! Главное, что приехали!

Мама крепко обнимает Витю, а мы с Олесей переглядываемся. Она, видимо, немного смущена, и я хватаю ее под локоть, получая в ответ благодарную улыбку. Хорошую жену выбрал брат. Как вспомню их свадьбу, так на душе светлеет. Хорошая они пара.

Отец выходит из комнаты и здоровается с Витей крепким рукопожатием. У меня аж сжимается всё внутри. После смерти Витиного родного отца папа принял брата как своего сына и растил как настоящего мужчину.

– Без «лишних сюсюканий», – как всегда говорила мама.

Ко мне папа относился мягче, но чаще попросту игнорировал, словно не знал, как можно проводить время с дочерью. Меня все устраивало, потому что в те редкие моменты наедине я его побаивалась.

Мама зовет всех к столу, так как, по ее словам, «нечего толпиться в коридоре». Витя помогает Олесе сесть, выдвинув для неё стул, затем начинает накладывать ей еду, спрашивая, что именно она хочет… Я радуюсь за них, но в то же время завидую. Чувствую себя опустошённой. Такое ощущение, словно у меня сердце вырвали и оставили куклой.

Я плюхаюсь на стул, а аппетита нет. Если не поем, то мама точно расстроится, что я таскала еду украдкой, пока она готовила. Дело сыром не кончилось. Рыбные котлетки оказались тоже очень вкусными. Я накладываю себе немножко отварного картофеля с зеленью и пару салатиков.

– Олесь, может тебе ещё положить? – спрашивает Витя, ставя возле жены тарелку.

– Спасибо, – мило смеётся Олеся, – но я и это не осилю.

– А салфетку! Я забыл тебе салфеточку положить…

– Ви-и-ить! Я сама… – смотрит она на него и смущённо улыбается.

Немного странно видеть брата настолько заботливым. Он весь сияет от счастья. Понимаю, что у меня так никогда не будет: Захар совсем другой – он не умеет заботиться о других и обо мне точно не станет. Даже не верит, что ребёнок от него.

Отец открывает вино и протягивает Вите, но брат покачивает головой.

– Нам нельзя, спасибо. Я за рулём, а Олеся… Олеся… – Брат улыбается, смотрит на меня, а затем обнимает жену за плечи. Этот взгляд почему-то бросает меня в дрожь, и я нервно ожидаю, что скажет Витя: – В общем, мы ждём ребёнка!

Воздух выбивается из легких, губы раскрываются, хватая кислород. Я опускаю вилку на тарелку, так и не откусив ни кусочка. Почему он мне не сказал раньше? Зачем было так поступать с родной сестрой?!

– Ой, как здорово! – восхищается мама.

– Молодцы, – кивает папа и одобрительно хлопает сына по плечу, будто тот прошел важное испытание в жизни.

Олеся радостно улыбается, а Витя продолжает стоять и смотреть на меня сверху вниз. Он словно давит своим взглядом, подначивает сказать правду.

– Дорогие мои, я так рада! А какой срок? – интересуется мама.

– Семь недель. Мы решили рассказать, как я сдам все анализы, – отвечает Олеся.

Слова тонут, будто в тумане. Глаза застилают слёзы. Эмоции захлёстывают, и я не могу совладать с ними: подскакиваю на ноги, желая уйти, но брат останавливает, ухватив за руку.

– Ты не рада за нас? Ты скоро станешь тётей, Улька!

Эмоции душат меня, а губы начинают дрожать. Витя специально это сделал. Он провоцирует, чтобы я прямо сейчас рассказала о своём положении. Медвежья услуга, Вить, неужели сам не понимаешь? Такое ощущение, что он пытается разрушить меня окончательно, наказать за то, что залетела вот так…

– Поздравляю, – выдавливаю я сквозь зубы, выдёргиваю руку и делаю шаг в сторону, надеясь скрыться от обрушившихся новостей.

Нет, я правда рада, но заставлять меня?.. Мама с папой никогда не отреагирует так же на мою беременность. Я – первокурсница и не замужем. Мой ребенок не нужен своему отцу…

Слышу, как мама возмущается моему поведению, что я веду себя по-детски, будто бы ревную брата к его семье. Но это не так.

Я хочу скорее уйти и скрыться в своей комнате, но Витя бросает в спину:

– Может, и ты расскажешь?

Сказать, что я в шоке, – не сказать ничего. Меня начинает колотить. Я гневно сверкаю на брата взглядом. Совсем с ума сошёл? Головой ударился от счастья, что жена забеременела? Ну, спасибо, братец! Я думала, что ты – моя опора, а ты?.. Кто ты?!

Мама подходит ко мне и взволнованно смотрит.

– Милая, что случилось?

Она обнимает меня, а я задыхаюсь от слез. Выплёскиваю всю скопившуюся горечь, переходящую в рыдание, но вскоре успокаиваюсь. Мне не скрыться. Выхода нет.

– Я бе… бере… беременна.

Мама открывает рот и, шокированная, замирает. Я съеживаюсь, боясь услышать что-либо гневное или осуждающее. Слышу сзади радостный голос Олеси:

– Это же здорово! Родим почти в одно время!

Но её слова сменяются скрежетом зубов папы:

– Докатились! Приехали, мать его! Не такую я дочь растил… Не такую! – бормочет он, из-за чего мне становится только хуже.

Ноги становятся ватными, голова кружится.

Мне плюнули в душу все, кого я когда-либо любила.

– Ульяна, садись, расскажи всё, – поддерживает мама, и я возвращаюсь к столу.

Кошусь на Витю, давая понять, что пользы от его слов нет никакой. Чего добился-то? Радуется? Только все разрушил!

– Что за парень? – громогласно спрашивает папа и, не дожидаясь ответа, добавляет: – Кто его родители? Почему ты ещё не познакомила его с нами?

Эти вопросы окончательно добивают. Я покачиваю головой и встаю на ноги, потому что больше не могу находиться здесь.

– Ребёнок только мой! У него не будет отца! И знакомить вас не с кем! – Я решаю разрубить этот узел одним махом. Не узнаю собственный взвинченный голос, противно режущий слух. – Простите, но я пойду! У меня учёба – нужно готовиться!

***