К счастью, с женской половиной ситуация другая: Семён не производит особенно большого впечатления своей фигурой, но это и не нужно. Его задача – хорошо отработать первую песню. И он пообещал мне вложиться в эту часть выступления как следует. Походить на уроки вокала и к учителю музыки. А со стихами обещал помочь Анатолий Иванович.

Однако, как выяснилось на следующий день, Семён решил прилагать ещё и дополнительные усилия. Весь урок бачаты он еле ползал и не мог толком вести партнёрш – его руки буквально падали вниз через пару минут отработки элемента.

– Что с тобой? – озабоченно спросила я.

– В качалку сегодня ходил, – признался он сокрушённо. – Взял индивидуалку**, устал, как собака…

– Зачем?

– Хочу стать побольше к концерту. Ну, чтоб внушительнее выглядеть на сцене. Тренер сказал, за два месяца можно увеличить объёмы – нужно ходить регулярно и соблюдать диету.

– Ты не слишком много на себя берёшь? – с сомнением нахмурилась я.

– Ничего, вывезу. Это очень важно для меня, понимаешь?

Я кивнула. Что ж, такая самоотверженность заслуживает восхищения и ответных стараний.

Групповые занятия по бачате проходили два раза в неделю: в четверг и субботу. Помимо этого, Семён договорился ещё об одном индивидуальном – в понедельник. Все остальные дни, кроме воскресенья, мы репетировали сами, у Анатолия Ивановича в малом зале. Там же читали стихи под его строгим присмотром – и я хочу вам сказать, что это далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. Мы выбрали известное произведение Катарины Султановой, которое использовалось в одном российском фильме. Решили, что знакомые строки понравятся зрителям больше, чем незнакомые, а насчёт авторских прав нас вряд ли привлекут к ответственности, так как мероприятие не коммерческое.

Помимо постоянных репетиций, время от времени случались ещё всякие внеплановые примерки и прослушивания. Например, Семён приглашал меня оценить его вокальное исполнение или мы оба являлись в ателье. Моё платье сплошь состояло из висюлек и пайеток. Чтобы партнёр не оцарапался об него во время танцев, всюду в нужных местах были сделаны вырезы и разрезы. Да его вообще трудно было назвать платьем – скорее купальник с блестяшками по всему полотну, причём ближе к открытому, чем закрытому.

Я радовалась, что Гаршин всё это время вёл себя примерно и не доставал меня, потому что волнений и так хватало. Получается, он тоже в каком-то смысле нам помогал. Не могу сказать, что эта радость не была омрачена смутным чувством вины, будто я что-то не так сделала, будто обидела его, а теперь даже не могу уделить внимания, чтобы как-то исправить это. Мне бы по основным предметам успеть, мне бы не заснуть на паре… Но все эти чувства я намеренно заглушала в себе: я же не нянька этому великовозрастному мальчишке. Пусть сам разбирается со своими обидами. И это к лучшему, что он от меня отстал. Что бы ни делалось – всё к лучшему.

В воскресенье мне всё-таки удалось выделить время для помощи папе. Мы съездили в торговый центр и купили ему новые джинсы и хороший клубный пиджак к ним. Всё это вместе с водолазкой и новой стрижкой (я затащила его в современный барбершоп) смотрелось просто на пять баллов. Правда, папа наотрез отказался идти на свидание в тот же вечер: сказал, что пока ему и так слишком много впечатлений – надо освоиться с новым луком. И пошёл в нём на работу. И это весьма повлияло на его дальнейшую личную жизнь. Но об этом я расскажу позже.

На следующей неделе Семён объявил мне, что в ближайшие выходные школа танцев, где мы занимаемся, устраивает вечеринку в стиле латино и нам совершенно необходимо туда пойти и порепетировать уже наш танец на публике.

– Наш танец??? – переспрсила я в ужасе. – Какой ещё танец? Мы всего четыре элемента выучили…

– Угу. Но ещё впереди целая неделя. Надо поднажать, Алин. Время не ждёт.

Ох уж эти артисты! Не сидится им спокойно, нужно всё время куда-то что-то жать… Но он прав, мы ведь тренируем навыки танца, декламации и пения… нужно и навык публичности тоже отрабатывать.

Идём на вечеринку.

*Андрей Курпатов – знаменитый учёный психолог, наш современник, автор множества книг о работе мозга и не только.

**Индивидуалка – тренировка с тренером в тренажёрном зале. На протяжении часа он уделяет внимание только одному человеку, назначает упражнения, следит за их исполнением.

Данил

Ну ладно, ну всё, разозлила так разозлила. Больше я об себя ноги вытирать не позволю…

Хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо – сделай это сам. Покинув зловредную Кусаку, я вооружился букетом каких-то умопомрачительно дорогих экзотических цветов и занял наблюдательную позицию возле корпуса истории и социологии. Решил, что там самые добрые и интеллигентные девушки водятся. На физфаке они какие-то сухие и холодные слишком…

Многие, да что там – почти все – с интересом оглядывались на меня и с жадным вожделением рассматривали цветы. Мол, вот свезло кому-то, такой парень да ещё при шикарном букете… Я молча радовался и приободрялся духом, но ждал ту, что поразит меня обликом прямо в сердце. Чтоб было такое… возвышенно-прекрасное лицо, скромная (но не замарашная) одежда и хорошая фигура. Случилась пара проколов: понравившиеся мне девушки отказались брать цветы, сославшись на то, что у них уже есть молодой человек. Впрочем, это были даже не проколы, а скорее подтверждения, что интуиция меня не подводит: такая особа, какую я искал, с высокой вероятностью должна быть занята и обязательно – верна избраннику. Но я не унывал, уверенный, что рано или поздно она найдётся, идеальная и свободная.

Однако время шло, поток студенток иссякал, а подходящая претендентка на звание моей девушки всё не появлялась. И вот, совсем отчаявшись, устав и замёрзнув, я сунул цветы первой (или последней) попавшейся девчонке, вышедшей из дверей корпуса, решив завтра сделать новый заход где-нибудь у психологов.

– Спасибо, – неожиданно приятным, мягким голосом откликнулась незнакомка и, больше ничего не добавив и ни разу не оглянувшись, пошла вперёд.

Я притормозил. Странно! Даже не думает кокетничать… А потом взыграла жадность: я ей дорогущий букет, а она мне всего лишь спасибо? Пусть хоть контакты оставит, что ли…

– Эй! – крикнул я вдогонку неуловимой скромнице. – Номер телефона дашь?

Она остановилась и обернулась:

– Зачем? Всё равно звонить не станешь…

Звучит как вызов. Я нахмурился:

– Почему это?

Она пожала плечами:

– Ты ждал кого-то другого. Я видела, к каким девушкам ты подходил, и… в общем, я явно не твой вариант.

Я осмотрел её повнимательнее. Длинная тёмная юбка ниже колен, бесформенное пальто, полные икры, ботинки без каблуков, очки и каре. Ну да, вообще-то не мой. Но чем чёрт не шутит…

– Ты следила за мной в окно? – усмехнулся я, ничуть не смущаясь. Женское внимание мне не в новинку.

– Нет, просто выглядывала время от времени, а ты всё стоял и стоял.

– И как тебя зовут, сталкерша?

– Катя. А тебя, нарцисс?

Я снова усмехнулся:

– Данил. Так что, дашь номер?

– Да бери, не жалко, – она продиктовала мне цифры и, коротко попрощавшись, убежала.

Ладно, для начала неплохо.

В среду Кусака опять принялась путать мне карты. Не так активно, как в понедельник, но заметно. Не стала подходить с дурацкими вопросами, вообще не совершала активных действий, но по меньшей мере пять раз я поймал её взгляд на себе. Вот просто сидит и пялится, как на экспонат в музее. Задумчиво так, словно оценивает, четвёртого я века до нашей эры или третьего. Но, разумеется, всякий раз, как я её ловил, она отводила глаза, не давая даже шанса отправить какой-нибудь невербальный сигнал. Ну, там, к примеру, холодное презрение. Или наоборот, подмигнуть. Я сам ещё не решил.

Нет, в целом, конечно, с меня хватит этих детских игр в догонялки. Если она соскучилась, пусть сама что-то предложит, а не изображает из себя брошенного щенка. А я ещё подумаю, принимать это предложение или нет.