— Даже не надейся, — шепнул он, наклонившись к моему уху, отправляя по телу стадо мурашек.

Признаться, я слегка забыла о времени, гипнотизируя его взглядом, и мы не заметили как спустились на нужный этаж, по крайней мере я точно. И надо было заранее подготовиться к такому Воланду, а то я слишком быстро сдаю позиции.

— И где мы будем ужинать? — поинтересовалась я, лицезрея собственную дверь.

— В другой стороне, — улыбнулся он, увлекая меня в сторону своей спальни, распахнул дверь и жестом пригласил меня войти.

И это я точно буду рассказывать внукам!

Вся отделка — натуральное дерево и ткани, на полу — паркет и ковры с высоким ворсом. Мебель тяжёлая массивная и явно выполненная на заказ, я таких диванов никогда в жизни не видела, и настоящий камин!

Как они его сюда засунули-то?! Завороженно прошла к нему через всю гостиную:

— Это тоже проекция? — Я протянула руку к пламени и чуть не обожглась, отдёрнув ладонь в последний момент.

— Нет, — Воланд стоял в двух шагах от меня и улыбался. С первой минуты нашего свидания он вообще не переставал это делать. — Слишком много нервов мне стоила его установка, я должен был компенсировать моральные затраты.

— Я впервые вижу столько дерева, — я обвела взглядом помещение, — очень красиво!

— Мне нравится английский стиль, — он отошёл к накрытому столу и, вернувшись, передал мне бокал, — даже несмотря на то, что такой страны давно не существует. А смешение его с нашими технологиями даёт невероятный результат.

— Не сомневаюсь. — Я сделала глоток, понимая что если продолжу такими темпами то велик риск спиться. Глубокие кресла так и манили устроиться в них, но подозревая, что после выбираться я буду не слишком красиво, я присела на подлокотник, закинув ногу на ногу. Ужин стоял на столе, но я ни за что не согласилась бы променять камин на малопривлекательное восседание друг напротив друга. Вот только ноги утопали в ковре и я боялась что шпилька подвернётся в самый неподходящий момент. — А лошади тебе тоже нравятся?

Воланд расположился в соседнем кресле.

— Я родился очень далеко отсюда, — задумчиво начал он, — там, где слова таблер, визор и эвок просто бессмысленный набор букв. Мои родители однажды нашли пару лошадей, удивительно как им это удалось, и привели к себе. Они ждали, но о пропаже так никто и не заявил, а через неделю кобыла начала вести себя очень странно и наотрез отказывалась есть. Родители были уверены, что она умрёт, никто в элоте не знал как обращаться с лошадьми, а через двое суток она ожеребилась. Чудом им удалось выходить и взрослых особей, и жеребёнка, — кажется, пока он говорил. я даже не дышала. — Через десять лет у них было уже восемь лошадей, а ещё через десять пришли аргатины, — он усмехнулся, глядя на огонь. — Вырезали весь элот, забрали лошадей на мясо и, довольные, пошли дальше.

— Мне жаль, — с трудом произнесла я.

Воланд перевёл взгляд на меня.

— Перестань, это было давно и, поверь, я им отомстил, — взяв за руку, он пересадил меня на подлокотник своего кресле. — Кажется, — Воланд приобнял меня за талию, — я выбрал не лучший способ рассказать о своей любви к животным.

— Ты поэтому пошёл воевать — чтобы отомстить за родителей?

— Триш, мне было двадцать, — улыбнулся он. — Я и ещё один парень чудом остались живы и последнее, чего я хотел, это гоняться за аргатинами по всей стране, — переживая, я не заметила как он взял мою руку и переплёл пальцы. — Всё гораздо проще — следом за ними пришла сборная армия Илартании, Гармии, Армарии, Шорона и Ойши, автоматически зачислив нас новобранцами, потому как идти нам всё равно было некуда.

— Тот, кто спасся с тобой. Это и был энар Ренделл? — Воланд покачал головой.

— С Реем я познакомился через полгода в самых экстремальных условиях. — Он забрал у меня бокал, поставив на столик к своему, и осторожно пересадил к себе на колени, проигнорировав мой недовольный взгляд. — Мы схлестнулись с аргатинами недалеко от небольшого городка на берегу Улейского моря и от пятитысячной армии осталось лишь пара десятков дееспособных людей.

Он отпил из своего бокала, судя по запаху, виски, выдерживая театральную паузу, в то время как я с трудом сдерживалась чтобы не ёрзать от нетерпения. Нигде не было информации о том, как он оказался в нашей армии, а первое упоминание о Воланда Вагнере появилось лишь после битвы у Пнетра.

— Подожди, — я качнула головой, вспоминая, — небольшим городом ты назвал Пнетр? Центральный пункт базирования нашего флота? — Должно быть у меня было настолько ошеломлённое выражение лица, что он рассмеялся. А как тут можно оставаться спокойной? С его-то формулировками!

— На тот момент он им не был.

— Допустим, — согласилась я и поспешила узнать то, что меня действительно интересовало: — энар Ренделл был одним из уцелевших солдатов?

— Энар Ренделл, — передразнил он меня, — был вором, который попытался обокрасть покалеченных в битве людей, укрывающихся в лесу. — Я застыла с открытым ртом. — Он жил в самом неблагоприятном районе Пнетра и, когда аргатины заполонили город, сбежал, пока не замкнули городской контур.

— Не может быть… — С другой стороны, вспомнив характер и повадки премьер-министра, пришлось признать, что что-то в нём было такое. Криминальное.

— Историю пишут победители, — пожал плечами Воланд и передал мне мой бокал. Очень кстати, от подобных откровений у меня пересохло в горле.

— Я так понимаю дальше ты расскажешь ту самую историю, которую мы изучали в университете?

— Не совсем, — загадочно улыбнулся он.

— Насколько не совсем? — Подозрений в моём голосе было хоть отбавляй, но я не прощу себе если не выясню всё от начала до конца.

— Если кратко, то мы собрали все оставшиеся боеприпасы, благодаря Рею проникли в город через сливные каналы и, пока аргатины праздновали победу над нами же, взорвали переходы и здание администрации.

— Вы сделали что?! — Я разом охрипла, не представляя как это вообще могло прийти в их головы! Все знали, что переходы осуществляются за счёт колоссального количества энергии и взрывом хотя бы одного из них можно уничтожить нашу далеко не маленькую столицу, а в городах подобного значения, как Пнетр, должно было быть не меньше трёх стационарных переходов.

Или историю совершенно переврали или я чего-то не знаю.

— Ты зря беспокоишься, — он успокаивающе провёл рукой от основания моей шеи до поясницы, — взрывную волну перехода ограничивают контуром по периметру здания, в котором он находится. В тот момент в администрации города и в здании управления морскими путями никого кроме аргатинов не было, а оставшихся мы добили за ночь, отлавливая на улицах Пнетра, потому что единственный из них, кто мог снять городской контур, погиб при взрыве. Именно тогда мы поняли, что боевые навыки у них, конечно, на запредельном уровне, но с головой большая беда…

— Ты… — Поднявшись, я дошла до накрытого стола и отщипнула виноградину. — А как же героическое проникновение через лаз в контуре? Куда делся предавший своих аргатин? Каким образом двадцать человек в принципе могут уничтожить полутора тысячную армию противника?

— Достаточно просто, — Воланд подошёл и в этот раз, для разнообразия, наполнил свой бокал, а не мой, — если есть солдаты, которым нечего терять, один вор, ум и немного удачи.

— И в чём заключалась удача?

— В том, что мы с Реем не утонули, когда ныряли в сливные трубы. В том, что большая часть аргатинов шаталась полупьяная недалеко от переходов. В том, что хан Горан держал всех умных советников при себе, для управления собственными войсками выделив не таких уж сообразительных командиров.

— И после Пнетра энар Ренделл завязал с дурными наклонностями? — я отщипнула ещё виноградину, запивая её игристым.

— Ты слишком многого от него хочешь, — рассмеялся Воланд, — и, надо признать, его дурные наклонности впоследствии не раз спасали нам жизнь.

— Почему он не остался в городе?