— Кажется, от горя ты слегка не в себе, — резюмировала она, — иначе поняла бы, что кто-то взорвал кортеж президента, когда они покидали университет.

— Какого горя, Меди? — Кажется, со мной и правда что-то не так. — Кто сказал, что сам он был внутри?

Убить Воланда Вагнера взрывом? Никогда не поверю.

— Сядь, пожалуйста, — попросила Меди и силой усадила рядом с собой, повернулась ко мне и крепко сжала за плечи. — Триш, только восприми всё адекватно, хорошо?

— Постараюсь. — Какие забавные у неё приготовления.

— Дело в том… — Меди хотела отвести взгляд, но передумала. — В стране официально объявлен траур. Президент Вагнер был в машине и погиб от рук неизвестных злоумышленников. Мы лишились талантливейшего политика, но это не повод впадать в крайности…

Она говорила что-то ещё, но я не слушала. В голове то и дело мелькали моменты нашей встречи в Эркахалоне и его приезд в университет, и среди всего этого сумбура билась одна единственная мысль — он не мог так глупо умереть. Только не он.

Хлёсткий удар, обжегший щёку вернул в реальность.

— Прости, но ты ни на что не реагировала, — в её голосе не было и капли раскаяния.

Кажется, все мои душевные терзания прекратились одним взрывом.

— Оставь меня, пожалуйста. — Я сбросила её руки и подошла к столу.

— Чтобы ты руки на себя наложила с горя?

— Не говори ерунды! — Вот если она не уйдёт, я точно сделаю какую-нибудь глупость. — Мне нужно побыть одной. Пожалуйста, Меди.

— Хорошо, — она тяжёло вздохнула и нехотя подошла к двери, не решаясь взяться за ручку.

— Меди, — я обернулась, заметив её нерешительность, — у меня полный дом народа, ничего со мной не случится!

— Триш, — Меди укоризненно покачала головой, пребывая не в восторге от того, что я её выгоняю, но всё же покинула комнату.

Сев на пол там, где стояла, я подтянула колени к груди и спрятала лицо в ладонях. Нежданный всхлип вырвался из груди, заставив вспомнить как пару часов назад я расстраивалась из-за цинизма того, кого, похоже, всё-таки полюбила. По-глупому, по-детски, но всё же… Рассмеялась над превратностями судьбы, чувствуя, как по щекам градом катятся слезы.

Вот и ожидаемая истерика.

Он не был мне ни братом, ни другом, ни любовником, и даже знакомым я его не назову, но как же больно!

Кажется, я только что узнала что такое безнадёжность…

Глубокий вдох — длинный, со всхлипом, выдох.

В голове не осталось ни единой мысли, так проще. С большим трудом, держась за стол, поднялась. Взгляд зацепился за отражение в зеркале — отвела взгляд. Такой я себя ещё не видела.

Мелодичный звуковой сигнал даёт понять, что пора брать себя в руки. Если этого не сделать, Клеверис подаст сигнал на весь дом, что с одним из членов семьи беда. Следующим шагом она вызовет медиков. Никогда бы не подумала, что возненавижу эту функцию.

Пошатываясь, делаю три шага и без сил падаю на кровать. Глубокий вдох — длинный выдох. Сворачиваюсь клубком, надеясь, что станет легче. Дыхание выравнивается и восстанавливается пульс, но внутри я раздавлена.

Не верю. Не могу поверить, что его больше нет. Всё происходящее кажется сном. Страшным. Хочется закрыть глаза и забыть обо всём.

Я впала в оцепенение, не в силах пошевелить и пальцем, но при этом находясь на границе сна и яви ровно до того момента, пока не услышала шорох.

Похоже, что на фоне нервного перенапряжения у меня начались слуховые галлюцинации, но шорох повторился, заставив меня приподнять голову. Сил на испуг не осталось, и даже позвать на помощь или вызвать Клеверис я не додумалась.

Приоткрытая до этого створка окна распахнулась, а в комнату бесшумно скользнула размытая тень и замерла у стены. Кровать стояла напротив окна, поэтому мне действия неизвестного были хорошо видны, а вот меня заметно не было. Пару минут мужчина стоял, прислушиваясь к звукам дома — на первом этаже родители смотрели новости, брат, как всегда, работал. И вот тут начались странности.

Удовлетворившись наблюдениями, неизвестный подошёл к кровати и присел на её край.

— Бедная девочка.

Я рехнулась!

Но даже пребывая не в своём уме, дружить с привидениями я не нанималась! Забыв о недавней истерике, я вскочила и собралась оказаться подальше, да хоть в ванной запереться, от нежданного гостя. Хотя говорят, неупокоенным душам стены не помеха…

Реакция у президента оказалась отменной — он мгновенно схватил меня, блокируя руки и ноги, доказывая что состоит из плоти и крови, и прижал к себе без возможности пошевелиться. Так, что я оказалась практически лежащей у него на коленях.

— А сейчас ты спокойно, без истерик и крика устроишься рядом и я всё тебе объясню. Договорились?

Он жив! Я знала, что он выжил! Ну не могла его выдающаяся карьера закончиться так глупо. Хотелось танцевать, но не при виновнике торжества ведь!

Убедившись, что я перестала дёргаться, президент убрал руки и аккуратно усадил меня рядом с собой. Объяснять ничего не спешил, я чувствовала его взгляд и только.

— Триш, у тебя всё хорошо? — спросила мама из-за двери.

Спасибо провидению, что родители давно перестали без разрешения заходить в мою комнату.

— Да, мам, — крикнула, не отрывая взгляд от сидящего рядом мужчины, — неудачно споткнулась.

— Будь осторожней, — напутствовала она и вернулась на первый этаж.

Звуконепроницаемые стены бесполезны, потому что после пережитого мама чутко прислушивается к каждому шороху, раздающемуся из моей комнаты, даже если это игры её обеспокоенного воображения.

— Вы обещали всё объяснить. — Вести светскую беседу в наших условиях — форменное издевательство, и, всё ещё неуверенная в своём психическом здоровье, я предпочла отойти к столу. — И начните с того, почему вы оказались в моей комнате.

— Лучше я начну по порядку, — хмыкнул президент и попросил: — Можешь включить какой-нибудь светильник? Предпочитаю смотреть в глаза собеседнику.

— Клеверис, полумрак. — В комнате зажглись два светильника над кроватью, и я едва удержала вскрик.

— Спокойно, девочка, — он умудрялся ободряюще мне улыбаться, — Это всего лишь царапина, ничего страшного не случилось.

Ночники практически не давали света и, плюнув на конспирацию, я включила лампу. Правую сторону его лица, от уха до подбородка изуродовал длинный и глубокий порез, а рубашка в районе плеча набрякла от крови.

Если он с момента аварии не получал медицинской помощи, а это, прикинула в уме, около пяти часов, в ране могло оказаться всё что угодно — от грязи и обломков до гноя и инфекции. Как удачно, что родители — доктора медицинских наук, а брат — балбес. Благодаря первым, содержимым нашей домашней аптечки можно было проводить операции, а благодаря второму опыта неотложной медицинской помощи у меня было хоть отбавляй.

— Пока я ищу всё, что нужно, вы можете начинать ваш, наверняка, впечатляющий рассказ.

Под внимательным взглядом президента я достала препараты и задумчиво огляделась, прикидывая, как бы расположиться, чтобы и мне, и несостоявшейся жертве террористов было удобно. Удивительно, насколько близким человеком он мне стал, умерев. Пусть и фиктивно.

Достав чистую простынь, я бросила её на спинку кресла. Мебельная ткань, конечно, высокотехнологичная и износостойкая, но лучше сразу самоубиться если мама заметит хоть каплю крови на обивке. Я перевела взгляд на свою, бывшую ещё недавно белоснежной, блузку и поняла, что она последует за простыней в мусоросжигатель.

— Господин президент, — я замолчала под недовольным, почти злым, взглядом мужчины.

— Очень смешно, — прокомментировал он, без лишних просьб пересаживаясь в кресло. — Ты мне ещё поклонись как положено.

— Энар Вагнер, — он промолчал, хоть и поморщился, а мне даже интересно стало какое именно обращение ожидалось. — Раз вы не обратились за помощью сразу, вряд ли сделаете это в ближайшее время. Я… обработаю ваши раны, чтобы потом не возникло лишних проблем.