Как-то раз вечером я увидела, что Игорь и Эрка прогуливаются мимо нашего барака, то есть корпуса. Ну и что. Увидела и увидела. Прогуливаются и прогуливаются. Как будто мне есть до них дело.
Был конкурс на лучшую стенгазету, победил третий отряд.
В столовой один раз был кисель. Белый.
Мы играли в «Зарницу», но мне не понравилось. Года три назад было бы да, а сейчас изображать разведчиков уже скучно.
В один из дождливых дней нас согнали в актовый зал смотреть подаренный колхозом телевизор, чтобы он не простаивал без дела. Показывали передачу про советские достижения. Как и в школе, столовка в лагере волшебным образом меняла название в зависимости от того, что в ней делали: если ели, то она оставалась столовкой, а если устраивали мероприятие — превращалась в актовый зал.
В той же столовке, когда она была актовым залом, наш отряд разучил и поставил сценку по рассказу Драгунского. Мне было стыдно. Я бы лучше Офелию сыграла, но вожатые настояли на детском рассказе.
Мы с Колькой ещё раз удирали на речку. Поплавали немножко, а потом он мне сказал негромко и исподлобья:
— Ты это, определяйся, со мной ты или с Ванькой.
— Я сама по себе, понял? И Ваньку мне не сватай, пожалуйста, — ответила я и гордо удалилась в кусты переодеваться. Нашёл к кому ревновать — к Ваньке. Фи.
То, что сообщил мне Игорь в автобусе, до сих пор не шло у меня из головы, но в лагере время было настолько забито, что поспрашивать у других ребят я не успела. А к самому Игорю подойти почему-то стеснялась.
И однажды Юра объявил, что наш отряд идёт в поход. Цель похода была — изучение флоры и фауны нашей полосы. Нужно было обернуться до двух, чтобы успеть к мёртвому часу, и сразу после завтрака мы собрали рюкзаки, выстроились в две шеренги, и Юра повёл нас вон из лагеря. Нам выдали по котлете и по два куска хлеба, а воду с собой брать не велели, потому что бутылки могут разбиться, и мы поранимся. Да и затыкать нечем. Да и бутылок нет. Начальница договорилась с шефами, что те подгонят к месту привала машину с горячим компотом. Ну и ладно — меньше тяжести тащить.
Люся тоже шла с нами, потому что один Юра мог не справиться с толпой трудных подростков, и время от времени покрикивала: «Не отставать!» У какого-то пацана за спиной висела гитара, и я подумала, что мы даже в лесу будем петь «Заправлены в планшеты космические карты».
Не знаю как там с фауной, а изучение флоры началось сразу за воротами. Мы свернули с асфальта направо и гуськом пошли по тропинке через заросли кустов, а Люся показывала (рукой, не пальцем) на разные травки и кусты и называла их.
— Смотрите, этот цветок называется водосбор. Это — ромашка. Этот колючий цветок носит смешное название синяк. Он лекарственный. А этот низенький кустик, — Люся показала на княженику, — ежевика. А кто скажет, как называется этот кустарник?
— Золотистая смородина, — ляпнула я, но мой голос потонул в общем хоре:
— Облепиха!
— Правильно, — сказала Люся. — А теперь построились в две шеренги и песню запе. Вай!
И как-то так сложилось, что меня поставили рядом с Игорем. Да, нас опять построили, чтобы девочка шла с мальчиком. Мальчика не хватило только Баме, и она семенила одна в хвосте. Мы с Игорем сначала даже не смотрели друг на друга, да и некогда было: пели походные песни. А потом, когда вышли на пригорок по тропинке вдоль реки и отряд растянулся на полкилометра…
Так, стоп. Описание природы. А то скажете опять, что у меня мало описаний. Значит, вверху было небо. С солнцем. Внизу — земля. С травой. По бокам — кусты всякие, мы в них иногда бегали. Слева речка. Синяя, длинная и холодная, с ольхой. Оттуда ветер дул. Он возле реки всегда дует, чтобы купающимся было ещё холоднее. Справа лес. Ну и по мелочи — ромашки всякие, гвоздички-липучки, колокольчики, луговая клубника, которую нельзя есть, потому что вдруг заразимся и опять все угодим в лазарет, и тогда Марь Иванну точно удар хватит. Ах, да, ещё насекомые в огромном количестве, стрижи и жаворонки. Уфф…
…Когда мы вышли на пригорок по тропинке вдоль реки и отряд растянулся на полкилометра, Игорь заметил:
— Тебе идёт новая причёска.
— Только заметил? — равнодушно спросила я.
— Сразу заметил. Но тебя невозможно было застать одну. Ты всё время то с Колькой, то с Ванькой.
— А ты всё время с Эркой и с Эркой!
Не знаю, зачем я это сказала. Какое мне вообще дело, с кем он? Но Игоря это почему-то развеселило, хотя я и не думала шутить. Похихикав, он снова начал втирать мне о космическом корабле своего папочки, но я уже сильно сомневалась в его словах. Все корабли не здесь, а на Байконуре и Плесецке, и они такие огромные, что их не спрячешь под землёй. Да и зачем запихивать космический корабль под землю?
Так я ему и сказала.
— Это секретные технологии, — ответил Игорь. — Космический двигатель, работающий на иных принципах.
— Прости, но я думала, что все двигатели работают на горючем. Даже космические.
— С тобой не соскучишься! — усмехнулся он.
— С тобой тоже. Прости, Игорёк, но я про этот корабль слышала только от тебя. И не видела ни одной его фотки.
— Так не разрешают же фотографировать! — вскипел Игорь. — Секретный же объект! Мне отец голову оторвёт.
— В общем, так. Пока я этот корабль сама своими глазами не увижу и пальцем не потрогаю — буду считать тебя болтуном.
— Да ты… Да я…
Игорь не успел ничего сказать, потому что над берегом реки прокатился оглушительный визг. Визжала Эрка. Мы все к ней бросились, обступили её, а она прыгала на одном месте и вопила:
— Змея!!! Змея!!!
На земле извивалось что-то розовенькое и блестящее. Я узнала ящерку веретеницу. «Медянка!» — послышался чей-то полный ужаса шёпот. «От её укуса умирают!» — твердили умники. «Она опаснее гадюки…»
— Прекратить панику! — крикнул Юра и взял живность в руки, отчего завизжали ещё несколько девчонок. — Это безногая ящерица, она не кусается. Можете её сами потрогать, она безобидная.
— Вот ещё! — зафыркали девчонки, а одна из Иринок начала возникать:
— А мне мама говорила, что медянки смертельно ядовитые.
— В нашей полосе только одна ядовитая змея — гадюка обыкновенная, — сказала Люся. — А медянка, или веретеница, не опасна. Это ящерица, а не змея.
— Но мама сказала…
— Мама может этого не знать.
— Моя мама всё знает!
— Это не веретеница, а медянка, — возразил Юра.
— Это одно и тоже! — гнула своё Люся.
— Так ядовитое оно или нет? — в истерике спросила Иринка, и вожатые хором ответили:
— Нет! — и вернулись к дискуссии.
Они препирались, и никому не было дела до несчастной Эрки, которая очень хотела упасть в обморок — желательно на руки к Игорю. Но Игорь был со мной. В шеренге. Змееящерицу отпустили, нас всех пересчитали, и отряд зашагал дальше по жаре. Вскоре мы свернули в лес, и стало чуть прохладнее. Зато как нам обрадовались местные комары! Они облепили нас с ног до головы, бодро зудя и норовя впиться в глаз. В ход пошла ДЭТА. Воняла она будь любезен, но комары струхнули и отстали. Правда, не все. Были среди них особо наглые, которым любая отрава нипочём.
Мы шли по наезженной грунтовой дороге, а Люся и Юра рассказывали про птиц. Я запомнила только горихвостку, потому что у неё оранжевый хвост. Вообще птичьего щебета в лесу было полно. И оводов тоже. Ужасно хотелось пить, но до машины с компотом было ещё далеко. Сейчас бы воды холодной, а не горячего компота, но нам выбирать не приходилось. На жажду жаловались многие, и Люся нашла выход из положения. Она громко сказала:
— Внимание. Кто хочет пить — ешьте хлеб! Поняли? Ешьте хлеб.
Такое решение проблемы никогда мне в голову не приходило. Ребятам, думаю, тоже, потому что советом никто не воспользовался. Она правда так сказала! Думаете, я вру? Да чтоб меня током ударило.
Вдруг раздался стук по дереву, и мы остановились, чтобы найти дятла. И нашли-таки! Он сидел на самом верху сухой берёзы и долбил клювом. Мы на него посмотрели, и он нам очень понравился: шляпа чёрная, манишка белая, а штаны красные. Юра нам объяснил, что это — БПД, то есть, большой пёстрый дятел, и мы пошли дальше.
