Уже на выходе к ребятам ещё раз подошёл Виталий.

— Ты как? Болит? — обеспокоенно спросил Алёну.

— Болит, но мы на машине на вокзал. Продержусь! — улыбнулась девушка.

— Завтра покажись врачу, у вас же студенческие каникулы, будет время, — попросил Вит.

— Лёлик у нас школьница ещё, ей завтра на уроки, — захохотал Женька, — ей же шестнадцать только.

Ошарашенное лицо Виталия надо было видеть! Не мог он ожидать, что конкуренцию его двадцатидвухлетней партнерше с успехом составит юная девочка.

У него самого были сестры — близнецы такого возраста.

Женя с Алёной подхватили чехлы с костюмами, кивнули на прощание своему сопернику.

Двадцатичетырехлетний врач-травматолог Виталий Сергеевич Кирсанов остался стоять в фойе. Ему было о чем подумать.

— Эй, чемпион, чего застыл? Девушку потерял? — хлопнул Кирсанова по плечу пробегавший к выходу офицер, на ходу натягивая шинель.

2.1 Санкт-Петербург.

Чтобы выкроить воскресенье на поездку в Тверь, Кирсанов поменялся дежурствами с Серёгой Федотовым. Теперь Виталию предстояло двое суток провести на работе.

В Первом травматологическом отделении Третьей городской больницы.

Кирсанов после школы поступил в Военно-медицинскую академию.

Мама отчаянно сопротивлялась этому его решению. Шла война в Афганистане.

После третьего курса отчислился и перевёлся в гражданский медицинский. Благо имя отца — известного в Ленинграде хирурга-кардиолога Сергея Леонидовича Кирсанова, в медицинском мире что-то значило.

История с переводом вышла изматывающая. Три курса засчитали за срочную службу, в армию идти не пришлось. Но Виталий не жалел, что снял погоны.

Учился Кирсанов блестяще. За него краснеть не приходилось. Ординатуру выбрал травматологическую. Удалось попасть под крыло к самому Хомутову. Тот взял молодого талантливого врача с удовольствием.

Нагрузил, конечно, "по самое нехочу". Но Вит был не из пугливых.

Грамотный, спокойный, тактичный и терпеливый.

Сложные манипуляции он проводил чётко. Рука лёгкая. Инструменты держал так, как будто они продолжение его пальцев. Не боялся сложных случаев и грязной работы. Такие в травматологии на вес золота.

Его любили больные, обожал младший персонал.

Что уж говорить, медсестры вздыхали по сероглазому молодому доктору, всяко пытались привлечь его внимание.

Совмещать работу в больнице с интенсивными тренировками было сложно. График был не постоянным.

Коллеги поначалу посмеивались над его увлечением, не понимая разницы между бальными танцами и балетом, называли "балеруном". Пока он не позвал их смотреть турнир.

На конкурс тогда приехало, кажется, всё отделение, за исключением дежурной смены. Так за него ещё никогда никто не болел! Старшая медсестра, строгая Валентина Николаевна, отбила ладони и сорвала голос.

С этого момента договориться о подмене или поменять график стало полегче. Кроме этого Виталий обзавёлся командой преданных болельщиков.

Из Твери добирались ночным московским скорым. Машу провожать не поехал. Времени не оставалось. Да и, честно сказать, он был на неё зол. Она делала вид, что не понимает, в чем виновата. Они выиграли, ничего важнее быть не может.

Весь вечер тянула всю питерскую компанию праздновать их победу. Громко разговаривала и смеялась, висла на партнере, демонстрируя всем, что они не только танцуют вместе.

И это было правдой. Уже год Виталий и Маша жили вместе. Вернее ей так хотелось думать. Он ночевал в её квартире после вечерних тренировок. В её постели ночевал.

Маша уже нарисовала в воображении картинки их совместного будущего. В фантазиях и мечтах оно представлялось сказочным. Она даже свадебное платье выбрала в финском модном журнале. Совсем не похожее на бальное. Продумала список гостей на свадьбу.

Дальше этого события Машина фантазия не шла. Ну разве что ещё грезилось чемпионство не только в родном Питере, но и в России.

Представляла себе, как на её руке будет смотреться обручальное кольцо. Сейчас в моде совсем тоненькие, почти ниточки. Но это плебейство какое-то. Дочь известного адвоката, Мария Васильева (нет, не так, правильнее будет сразу Мария Кирсанова) не будет носить такое убожество.

Только роскошь, только натуральные камни.

Прямо с вокзала Виталий поехал на метро в больницу.

Принял смену у хмурого и невыспавшегося Федотова.

— Выиграл? — коротко поинтересовался Серёга.

— Выиграл, — как-то не радостно ответил Вит.

— А че мрачный такой? Мочалка твоя брюнетистая спать не дала? Или просто не дала? — подколол друга Федотов.

— Там сложно всё, — начал Вит, понимаешь…, - и в общих чертах выложил другу события прошедшего дня.

— Девочке шестнадцать, а она… Она сильная очень. Ни упрёка, ни слез, я поражаюсь, — закончил он.

— М-да, старик, кажется ты влип! По малолеткам? Тебе было мало скандала в прошлом году? — заржал Федотов.

— Нееее, Серёга, ты мух то от котлет отделяй. Одно дело одноклассница моих мартышек. Повисла на шее и нафантазировала себе три сундука сказок. А это другое…

— Твоя кошка драная сколько ещё будет из тебя кровь пить? — Федотов и не скрывал своей неприязни к Маше, — вот погоди, она поди уже решила, что ты на ней женишься! Родителей своих подключит, жизнь тебе мёдом не покажется! Беги, друг, пока не поздно!

— Да я сам понимаю, что с Машкой надо заканчивать. Я вчера вдруг увидел, какая она настоящая. Чемпионат в апреле. И буду ставить точку. На ночь буду до родителей доезжать, возьму у деда его Волгу, он давно предлагает.

— Сам то веришь себе? — засомневался Серёга.

— Знаешь, мне эта девочка глаза открыла. Я им, этим ребятам, позавидовал даже. У них всё по-честному. Они что чувствуют, то и несут в танец, — Кирсанов залпом допил кофе, хлопнул себя по карманам в поисках ручки, — пошёл я работать. Спасибо, Серег, что выручил.

2.2 Санкт-Петербург

Тренировку опять закончили поздно. В фойе уже погасили свет.

Кирсанов и Васильева вышли на крыльцо Дворца культуры.

Сегодня у них не получалось ровным счётом ничего. Натанцованные вариации выходили тяжёлыми, как мешки с картошкой.

Маша истерила, не стесняясь педагогов и других танцоров. Выискивала в партнере причины ошибок. Налетела с обвинениями на другую пару, случайно оказавшуюся у них на пути.

Вит скрипел зубами и молчал. С каждым разом мрачнея всё больше.

На улице Маша привычным жестом попыталась взять партнёра под руку.

Виталий остановился. Опустил свою руку.

— Я к родителям сегодня. Могу тебя подвезти, — показал на припаркованную дедовскую Волгу.

Маша пробежала наманикюренными пальчиками по бортам его распахнутой дублёнки.

— Ну Вииит, что такое? Ты устал? Мама говорит, что тебе надо бросать эту больницу для нищих. Сейчас финны будут частный медицинский центр строить. Совместное предприятие. Там и зарплаты будут другие, и режим работы, будет больше времени побыть вместе, — завела разговор девушка.

— Маш, я устал, я поеду, ладно, — Виталий сделал шаг назад.

— Это из-за неё? — в голосе Маши стали проскакивать визгливые ноты.

— Из-за кого? — искренне не понял Вит.

— Из-за этой конопатой московской воблы?

Ты знаешь, сколько ей лет? Семнадцать! Я в протоколе видела, — Маша говорила всё громче.

— Шестнадцать, — мрачно поправил Виталий, — ты же знаешь, я не по малолеткам, — попытался он отшутиться.

— Кого ты обманываешь, Кирсанов? Ты б себя со стороны видел, когда ногу её держал! — Машу снова несло, — у тебя ж на лице всё написано было!

— Так…, - выдохнул Виталий, — или ты на счёт три садишься в машину, и я тебя довезу, или добираешься сама. С меня на сегодня хватит. Раз, — Кирсанов подошёл к водительской двери и открыл её ключом, — два, — Маша запыхтела, как паровоз, но села на пассажирское сидение.