А вот родители ее едва терпят: позор семьи, генетический выродок. Хотя, конечно, они приложили все усилия, чтобы медицинский чип Катарины не стал достоянием общественности. Благо, что внешне она типичная представительница своей планеты: среднего роста, со светлыми волосами и золотистыми глазами. На вид совершенно обычная, наверное, даже симпатичная. Так сразу и не скажешь, что она неполноценная, да и при общении не скажешь – она давно научилась изображать нормальность.

Но с родителями отношения остались все равно так себе, впрочем, по большей части, это ее вина. В юности Кэт была совершенно неуправляемым подростком и вытворяла всякую дичь – воровала, прогуливала школу, дралась, употребляла запрещенные препараты и танцевала в нижнем белье на улице. Однажды, еще до того, как в шестнадцать закончилась гормональная перестройка организма, Кэт даже встречалась с н’илунгом, высоким чернокожим парнем – из любопытства и чтобы позлить отца. Этот факт до сих пор считали ее самым страшным прегрешением: девочка из древней аристократической семьи – с представителем расы захватчиков? Уже тогда ссоры с отцом носили разрушительный характер, уже тогда он грозился выгнать дерзкую дочь из дому. Достигнув совершеннолетия, Кэт приложила все усилия, чтобы стать независимой и, в идеале, одинокой.

Катарина вначале сходила с ума от вседозволенности: из нее вышла великолепная проститутка. А что – эмоций ноль, брезгливости ноль, стыдливости тоже. Она соглашалась на всё. За хорошие деньги, разумеется. Однако девушка вовремя одумалась. Организм не железный, надо его беречь.

Она работала практически везде, где требовался человек с крепкими нервами. И ассистировала хирургам после взрывов и аварий, и спускалась в канализацию в поисках протечек, и вскрывала могилы для эксгумации. Потом ее взяла под крылышко полиция – соглашаясь на любую роль, она играла ее безукоризненно, ее можно было внедрить в любую банду. В конце концов Кэт заработала себе определенную репутацию в узких кругах.

Идеальный разведчик. Идеальный поисковик. Идеальный эскорт.

Она давно могла не работать, ведь денег у нее много, а тратить не на что. Еда ей не интересна. Одежда, развлечения, даже хорошее жильё не нужны. Комната в полицейском общежитии и тихая, и безопасная. Единственная внушительная статья расходов – ночные клубы типа Гранд Опера, но и туда женщину довольно быстро начали пускать бесплатно. Даже больше – ночь со ней теперь стоит огромных денег.

Она – идеальная нижняя, покорная, на всё согласная.

Она полюбила боль – единственное, что остро ощущала. Но болью нельзя увлекаться, раны и отметины на теле должны заживать. Поэтому женщина давно предпочитала проверенных партнеров, которые умеют причинять боль без серьезных последствий.

К примеру, сенатора Дейлиса.

– Встань на колени. Голову опусти ниже. Еще ниже. Руки перед собой. Хорошая девочка.

Взмах плети, удар. Женское тело вздрагивает, на спине появляется алый вздутый след. Еще удар. Еще. Женщина стонет, словно получает от этого удовольствие. Впрочем, так оно и есть. Катарине нравится боль. Мужчина осторожен. Его действия не оставляют увечий. Даже плеть не рассекает кожу.

У него сегодня новая игрушка, которая должна понравиться его любовнице. Тонкий хлыст из мягкого гибкого пластика еле слышно пощелкивает.

– Катарина, сегодня у меня для тебя новое наказание, – говорит верхний. – Ты очень провинилась. Ты едва не упустила свою подопечную.

Кажется, что хлыст еле касается кожи женщины, но она дергается от первого прикосновения и вскрикивает. Так и должно быть. Хлыст электрический. Мужчина замирает на мгновение, не понимая, стоит ли продолжать, и не слишком ли жестокое испытание.

– Еще, – шепчет Катарина. – Еще!

Хлыст почти не оставляет следов, но боль причиняет немалую. По лицу женщины струятся слезы, она уже вскрикивает и стонет, не сдерживаясь.

Верхний не выдерживает напряжения, отбрасывает орудие наказания и, вцепившись в бедра женщины, грубо берет ее, не обращая внимания на жалобные всхлипы. Он перевозбужден игрой и заканчивает быстро, но электрический хлыст – слишком интересная игрушка, чтобы так рано прерывать экзекуцию. Его можно использовать по-разному…

В конце концов Катарина изнемогает от боли и уже только тихо всхлипывает, распластавшись на полу. Мужчина относит ее в ванну, обмывает, укладывает в постель и вызывает медика. Женщина то ли засыпает, то ли впадает в забытьё.

Медик качает головой, делает несколько тонизирующих уколов и обрабатывает следы плетки.

***

– Выходи за меня замуж, Кэт, – тихо сказал мужчина.

Катарина насмешливо посмотрела на него поверх чашки с питательным раствором, укомплектованным всевозможными витаминами и минералами. На вкус – гадость невероятная, но она все равно вкуса не чувствует.

– Ты ж женат, Фрэнк.

– Разведусь, – пожал плечами сенатор Дейвис, моложавый приятный на вид мужчина. – У нас с женой ничего общего, кроме детей, давно нет.

– Что ж раньше не развелся?

– А зачем?

– А сейчас зачем?

– Тебя жалко, – честно признался Фрэнк. – Пропадешь ведь, рано или поздно допрыгаешься. А так мы друг другу подходим: тебе нужна боль, мне нравится ее причинять. Я буду тебя беречь, Кэт. Тебе не нужно будет работать.

– Мне и сейчас не нужно работать, – спокойно ответила Катарина. – Я работаю только для того, чтобы хоть как-то разнообразить жизнь. Без работы совсем свихнусь.

– Ты и так свихнулась.

– Может и так. Но хотя бы моя жизнь кому-то нужна.

– Поэтому ты перечисляешь свои деньги в благотворительные фонды?

– Почему нет? Мне все равно столько не потратить.

– Не выйдешь?

– Извини, Фрэнк. Я бы хотела сказать, что мне жаль, но ты же знаешь – мне не жаль.

– Что ж, тогда хоть посоветуй, как быть с Самантой? Еще один конфликт с полицией в ближайшие полгода, и ей дадут судимость. А это жирный крест на приличной карьере.

– Я бы на твоем месте отправила ее на какую-нибудь далекую сельскохозяйственную планету. На пару лет. Пусть там помаринуется.

– Я думал над этим, – вздохнул сенатор. – Жалко ее.

Катарина тонко улыбнулась. Ей была неведома жалость. Зато здравый смысл никуда не делся. Саманту можно удержать от самоуничтожения на вечеринках только путем удаления от ближайших клубов на пару сотен парсеков.

– Твоей дочке нужен отпуск, – сказала женщина. – Ничего страшного с ней не случится. Тем более, если у нее будет доступ к денежному счету и свобода перемещения по планете.

– А тебе? Ты официально закреплена за ней как смотрящая.

– Я не против путешествий, особенно если ты приедешь нас навестить и прихватишь новую игрушку.

– Тебе не кажется, что электрохлыст слишком… разрушительный?

– Он не оставляет следов, – задумчиво ответила Катарина.

– Сердце может не выдержать, – возразил Фрэнк. – Кэт, пожалуйста, будь осторожнее. Не связывайся ни с кем, не посещай сомнительные заведения. Если будет невмоготу, звони, я приеду.

Катарина кивнула. Жизнь без эмоций научила ее мыслить рационально, а подписанный контракт ограничивал пределы. Пока есть контракт – уходить из жизни нельзя.

В космопорте шумно и весело. Саманта хохочет, запрокинув голову. Это ее первое межпланетное путешествие. Она вертит головой в разные стороны, подмигивая и зазывно улыбаясь планетникам. Кругом толкутся люди самых разных рас. Больше всего здесь, конечно, н'илунгов, но и хвонцев, и амадейцев, и землян (которые есть везде) хватает.

Катарина покидала свою солнечную систему дважды: один раз в детстве и один раз отвозила важный пакет. Для нее путешествие так же внове, как и для Саманты. Ей даже немного любопытно – хороший знак, хороший день. За последние тринадцать лет, пожалуй, один из лучших. Кажется, путешествие – это то, что могло бы подарить ей немного столь драгоценных эмоций.

А еще ей нравится (немного, самую малость, но больше, чем ничего) суета космопорта, толчея, истеричные выкрики возле пропускного коридора. Ей приятно ощущать себя спокойной и невозмутимой. Катарина немного гордится собой, хотя видит Бог, гордиться тут нечем. Впору плакать. Ее даже охватывает какое-то предчувствие. Такого с ней еще не бывало. Это похоже… на надежду? Может быть, в пути она встретит своего человека? От этой мысли сердце начинает колотиться в груди. Так нельзя. Женщина оглядывается вокруг, принюхивается и состояние апатии вновь охватывает ее.