Вика не удивилась услышанному – в глубине души она ждала этих или подобных этим слов.

– А Косте говорил?

– Лучше бы не говорил,- и Салам посмотрел на сцепленные в замок пальцы.

Девушка беззвучно и невесело улыбнулась, представив картину объяснений между друзьями.

– И как же мы? Как мы без тебя будем?

– Кроме меня ещё врачи есть, справитесь.

– Да я не об этом совсем…

Разговор не продлился долго – Салам, что называется, упёрся, и не хотел слушать никаких Викиных доводов, поэтому девушка, поняв, что толку от разговора не будет, а другу надо отдыхать, вышла из его палаты буквально минут через десять. И, чтобы немного развеяться, заглянула в ординаторскую, забрала свое пальто, и на ходу надевая его, вышла на улицу. Правда, замерла, сделав пару шагов вниз по ступенькам – девушка увидела на земле два сцепленных клубком мужских тела, в одном из которых тут же узнала Лазарева. Причем отнюдь не по запачканному землей халату. Клубок распутался и поднялся на ноги лишь тогда, когда тишину разрезал властный голос Ирины Павловой – нового зама по хирургии. Вика знала её лишь поверхностно, по рассказам, и впечатление о ней у девушки создалось довольно двоякое.

Вторым из клубка оказался Савелий – тот самый, которого подозревали в нападении на Салама. Отряхнувшись и усмехнувшись сказанному Павловой, парень оскалился на Костю и вальяжно пошел по дорожке. Так, словно ничего не произошло, так, словно он победитель. Хотя, скорее всего, именно так и было – ведь он избежал-таки законного наказания.

– А, Виктория Алексеевна? Наслышана о Вас, – голос Павловой, подошедшей к онемевшей от шока девушке – вежливый и в то же время холодный – раздался над самым Викиным ухом. Затем, выдержав паузу, продолжил, ещё более холодно. – Константин будет уволен за свою выходку, будьте в этом уверены. Я знаю, вы заинтересованы в его судьбе.

Сказав это, Павлова поспешила уйти. А Вика даже не пошевелилась – неотрывно, словно во сне, девушка наблюдала за тем, как отряхивается от грязи Лазарев, как он ставит на место поваленную лавочку, как отворачивается от Вики, которую заметил считанные секунды назад. Как садится на холодную землю и отрешенным взглядом рассматривает свои ладони. В какой-то момент Вике даже стало неприятно, стыдно за Лазарева – молодой, подающий надежды хирург, бьющий на территории больницы человека. Кем бы этот человек ни был при этом, надо быть выше этого.

Вика спустилась по ступенькам, подошла к сидящему на земле мужчине и присела на край поднятой им лавочки. Костя поднял голову и поймал на себе взгляд, полный такого укора, какого не видел, пожалуй, никогда. Укор, смешанный с… Жалостью? Да, пожалуй, больше всего это походило на жалость, которая отчего-то резала сильнее ножа и затмевала собой даже новость о грозящем увольнении.

Вика, словно почувствовав клокочущую внутри Лазарева злобу, отвела взгляд, устало уперевшись лбом в ладони. Смотреть на мужчину отчего-то было неудобно, видя его злость на самого себя, девушка просто не знала, как ей правильно поступить. Лазарев сделал всё сам – просто уткнулся лицом в колени девушки и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.

Мимо промчалась «Скорая», резко затормозив у самых дверей приёмного отделения. Вика, запустившая руку в каштановые волосы мужчины, машинально повернула голову в сторону машины и увидела, как санитары в спешке помогают фельдшеру и врачу выкатить носилки, на которых лежала женщина – каштановые волосы свисали с края каталки.

– Иди, работай, – вздохнула Вика, еле выдавив из себя эти слова и встав с лавки. Лазарев молча поднялся с земли и, чуть пошатываясь, двинулся в сторону больницы. Девушка же, чуть помедлив, развернулась и пошла следом – сама не зная, почему.

– Вот ещё вам гостя, – объявил фельдшер «Скорой», неся на плече мальчика лет шести. – Сын её, в квартире был, сам нас вызвал.

В подтверждение мальчуган кивнул.

– А что у неё? – спросила Вика, пока Лазарев переодевался в ординаторской.

– Да допилась до чертей, – склонившись к самому уху девушки – так, чтобы не услышал ребёнок – ответил врач, только что передавший бумаги Нине. – Панкреатит, но это предварительно.

– Не надо, Кость, я возьму, – подошедший к стойке одновременно с Лазаревым Иван Николаевич махнул рукой и принял у Нины папку. – Вы вон лучше ребенком займитесь, как раз вам по возрасту обоим.

Лазарев с Викой переглянулись, и девушка взяла за руку поставленного на ноги ребенка.

– Пойдем, пока маму лечат, чай попьём?

– Пойдемте, – ответил мальчуган, с интересом рассматривая всё вокруг.

– Иван Николаевич, а я, может, с Вами? – явно растерялся Лазарев, и двинулся было за мужчиной, но тот остановил его вытянутой вперед рукой.

– Иди, Костя, – почти по слогам произнёс он. И тому ничего больше не осталось, кроме как пойти в ординаторскую, в которой уже скрылись Вика и мальчик.

– Ну, рассказывай, как тебя зовут? – усадив ребёнка на кушетку и поставив чайник, спросила девушка.

– Федя, – ответил мальчуган, болтая в воздухе ногами. Машинально Ковалёва отметила про себя то, что, несмотря на мать-алкоголичку, ребенок был вполне ухоженным. – Дайте, я вам помогу, – и мальчик спрыгнул с кушетки с явным намерением осуществить сказанное.

– Не надо, я сама, – сказала девушка. – Кость, познакомься – это Федя.

Вошедший в ординаторскую Лазарев схватил ребенка и завалился вместе с ним обратно на кушетку, чем удивил девушку – ей еще не доводилось наблюдать за тем, как именно мужчина ведет себя с детьми.

– Ты правда сам «Скорую» вызвал? – спросил Костя.

– Да. А что там сложного? Я уже умею, – на последних словах мальчик погрустнел и опустил голову.

– Часто мама так болеет-то?

– Часто. Раньше редко, а сейчас часто.

– А из родственников у тебя есть ещё кто-нибудь?

– Не-а. Только мама…

– Ну, не переживай, – и Лазарев потрепал ребёнка по волосам. – Вылечим твою маму, не переживай.

В ответ Федя только как-то неопределённо пожал плечами, что несколько удивило Вику.

… – Никогда не встречал таких сообразительных дошкольников, – прошептал Костя, посмотрев на заснувшего ребёнка.

– Ну, а что ты хочешь при такой матери? – прохрипела в ответ девушка. Мужчина скептически поджал губы в ответ, а затем взял Вику за локоть и вывел из ординаторской. Зайдя за угол, Костя прижал девушку к стене.

– Слушай, у меня плановая сейчас. Я понимаю, ты домой собиралась…

– Всё нормально. Я останусь. Как думаешь, что с ней будет?

Лазарев спрятал руки в карманы халата и пожал плечами.

– Не знаю. Посмотрим, я надеюсь на Ивана Николаевича. Как ты себя чувствуешь?

– Всё нормально, – повторила Вика и коротко поцеловала мужчину в губы. – Иди работай. Без последствий чтобы.

– Да последствий уже не избежишь, – Костя прикрыл глаза и уткнулся носом в волосы девушки.

– Всё будет хорошо, – и Вика провела кончиком носа по его лицу.

========== 18. ==========

Глава 18.

– Ну, что ты такая сникшая?

– Да ничего. Не хочу, чтобы ты от нас уезжал, – Вика спрятала глаза и погладила Салама по руке.

– Как у вас с Костей дела?

– Нормально, – девушка пожала плечами – про драку Кости с Саввой она предпочла промолчать, дабы не расстраивать друга лишний раз. Впрочем, её план разрушился буквально через минуту, когда в палату вошел сам Лазарев. Вика отщипнула небольшой кусочек от свежайшего лаваша, который Салам скармливал ей вот уже минут пятнадцать – мама молодого человека, Вера Халиловна – приехала, чтобы забрать сына обратно в Махачкалу, и привезла с собой несколько сумок домашних вкусностей. Лазарев, увидев заставленный поднос, сразу всё понял.

– А где мама?

– Чай пошла налить.

Костя, последовав примеру Вики, взял кусочек лаваша.

– Уезжаешь?

– Да, буду там восстанавливаться.

– Но ты же вернешься?

Салам отвел взгляд, словно не желая загадывать наперед, но совершенно случайно краем глаза заметил ссадину на Костином лице и моментально нахмурился.