Будущее домовладение действительно было шикарным и по внешнему виду ничуть не отличалось от специально обработанных фотографий. Хоть оно и было одноэтажным, но оказалось довольно просторным. Меблированной была только кухня. Матвей ходил по дому и рисовал глазами будущую обстановку. В его воображении в гостиной был поставлен удобный диван и огромный телевизор, обставлена спальня, для него и для Лили, а также он задумался, благодаря бестактности риелтора, об обстановке в комнате будущего ребенка.

Матвей понимал, что от покупки этого дома его отделяет несколько подписей в договоре, поскольку банк одобрил ему ипотеку под выгодный процент. Риелтор вышел ненадолго, а когда вернулся, то с небольшой нервозностью сообщил Матвею, что нашлись еще одни покупатели на данную недвижимость, и если промедлить, то дом достанется им. Матвей может и понимал, что это какая-нибудь риелторская уловка, но его мнение относительно покупки сформировалось еще утром по пути в Подольск.

– А что насчет продажи моей однокомнатной квартиры? – спросил Матвей.

Риелтор несколько секунд смотрел на клиента и пытался вспомнить о какой именно квартире идет речь. Уточнять на сей раз он почему-то постеснялся, видимо боясь показать свою некомпетентность и безучастность. В голове он сложил несколько исходных данных и, руководствуясь опытом, сказал:

– Я думаю миллионов за восемь удастся продать в течение одного месяца.

Матвей был рад оптимистичным прогнозам агента по недвижимости. Он поспешил обрадовать Лилю и сообщил о грядущей покупке нового жилья. Теперь он понимал, что ему предстоит усерднее трудиться в антикварной лавке и был полностью готов к этому. К тому же завтра должно было состояться вручение нефритовых статуэток, плата за которые положительно скажется на его ежемесячном доходе.

Следующим утром перед входом в антикварный магазин под названием «Золотая корона» стоял Поликарпов, который злым прищуром рассматривал вывеску, висевшую над входной дверью. Буквы были выцветшими и нуждались в реставрации. В руках он держал кожаный прямоугольный портфель, который постоянно носил при себе. Махнув рукой и пробубнив себе что-то под нос, Поликарпов зашел внутрь. Он отлично разбирался в искусстве, но лучшим другом для него была математика, особенно когда нужно было вычислить причитающийся ему процент с выручки. Он всегда носил классические костюмы, дабы показаться успешным коммерсантом, хотя к бизнесу не имел никакого отношения и состоял с Матвеем лишь в трудовых отношениях.

«Золотая корона» занимала одноэтажное здание с пристройкой, выполнявшей роль склада, заполненного предметами антиквариата, ожидавшими своего размещения на стеллажах в торговом зале. Соседство с торговым центром, расположенным в паре кварталах, обеспечивало непрерывный пеший поток.

За прозрачными витринами, в авангарде, были выставлены деревянные мини-бары, замаскированные под глобусы, напольные лампы с роскошными абажурами, старинные низкие столики, на которых лежала посуда из фарфора и прочие антикварные предметы. Особый интерес вызывала мраморная скульптура Венеры Милосской, смотревшая на прохожих своим пустым взглядом сквозь толстое стекло витрины. Оцененная в несколько десятков тысяч рублей, она уже больше года ждала своего покупателя. При всем своем прекрасном виде, у нее все же имелся единственный, еле заметный, изъян: один глаз был чуть меньше другого. Данное несовершенство усматривалось лишь с определенного ракурса, известного одному лишь Матвею. В вечернее время для нее был выделен отдельный светильник, который покрывал копию творения Праксителя ксеноновой вуалью.

В торговом зале располагались открытые стеллажи со стеклянными полупрозрачными полками. Антикварные предметы на них были расставлены с определенной эклектикой. Здесь античный стиль соседствовал со средневековым, средневековье с новым временем, цвета смешивались как краски у художника, бронза и золото сталкивались с фарфором, нефритом и лазуритом. С полок смотрели разукрашенные слоны, вздымающие свои крючковатые хоботы, пузатые вазы, сверкающие своим глянцем, осушенные золотые кубки, инкрустированные драгоценными камнями, рельефные подсвечники, когда-то бросавшие свет на важные письма. У стены был поставлен круглый кофейный столик к которому, как стражники, были приставлены два бержера. Поликарпов любил усесться за один из них и наслаждаться утренним кофе, когда солнце наполняет торговый зал светом. От кружки зачастую оставались кофейные круги на ореховой столешнице. Поликарпов совсем не беспокоился за товарный вид стола, понимая, что обо всем позаботится Гриша.

Кроме этого имелись остекленные витрины, под которыми находились ювелирные украшения из серебра, золота и других драгоценных металлов. Стоит отметить, что среди них числились по-настоящему ценные изделия, но они были в явном меньшинстве.

Помимо склада и торгового зала, антикварный магазин включал в себя отдельный кабинет, в котором большую часть времени проводил Матвей, занимаясь рутинными делами, связанными с поиском антиквариата или аукционов.

Поликарпов окинул взглядом помещение магазина и схватил, стоявшую на полке, бронзовую статуэтку.

– Какого черта такая высокая цена? – взглянув на ценник, произнес он.

– Матвей сказал поставить такую, – ответил Гриша, выходя из-за прилавка.

– За эту цену ее никто не купит. Я в своей жизни сотню таких продал, и ни одна из них не стоила больше четырех тысяч рублей. – Вы бы ее еще за миллион выставили.

Он поставил статуэтку на прилавок и начал внимательно осматривать.

– Три тысячи, не больше, – сказал Поликарпов, – и не забудь, что десять процентов с ее продажи причитаются мне.

– Но Матвей… – попытался опротестовать Гриша.

– Матвей никогда в жизни ее не продаст за такую сумму. Делай как я говорю и будем в плюсе, – произнес Поликарпов.

Он зашел за прилавок и достал толстую тетрадь, с потрепанными уголками. Развернув ее в том месте где лежала закладка в виде пятисотрублевой купюры, он начал изучать имеющиеся там записи. Блестящие глаза забегали по четырехзначным цифрам. Он быстро сложил в уме выручку за последнюю неделю.

– Девяносто четыре тысячи, – изумленно заключил он.

Поликарпов взглянул на наручные часы. До заветной встречи оставалось совсем мало времени. Он провел пальцем по банковскому билету от чего тот свалился на пол – первая часть внезапно созревшего плана была окончена.

Вчера, проходя мимо стеллажа, у него возник умысел на похищение хрустальной фигурки. Так совпало, что после беседы со своим приятелем об аукционе, он встретил еще одного. Второй же поделился своими переживаниями по поводу подарка знакомой великовозрастной женщине. Поликарпов не преминул воспользоваться ситуацией и пообещал тому раздобыть прекраснейший, по его мнению, подарок. Встреча была назначена на сегодняшнее утро.

Гриша в это время переклеивал ценник на статуэтке и, возвратив ее на прежнее место, крутил вокруг своей оси, подбирая наиболее удачный ракурс.

– Не стой без дела, – скомандовал Поликарпов, – лучше витрину протри. Гриша вернулся за прилавок в поисках тряпки, но упавшую купюру маленькие глаза заметили раньше. Поликарпов уже стоял на исходной позиции перед стеллажом. Краем глаза он наблюдал за хрустальными Амуром и Психеей, пробудившейся от любовного поцелуя. Он пристально смотрел на поведение Гриши. Малейшее его движение по направлению к полу для Поликарпова означало тоже самое, что и угасание красных огней для гонщика.

Как только Гриша потянулся за банкнотой, ловкая рука схватила хрустальную любовную пару и отправила на дно портфеля. Вместо Амура и Психеи на полке появился одинокий, стеклянный ангел. Однако рука Поликарпова на сей раз дрогнула, и ангел оказался на краю пропасти. Неловкое движение плечом могло превратить его в кучу стеклянных осколков. На глазах у Гриши исправлять ситуацию Поликарпов не решился, дабы не привлекать ненужного внимания.