– Судить надумали меня, Владыку всей Вселенной! Всех в Хаос превращу и Свет ваш потушу!

Откуда и что тут на него нашло? Он проклял Небо, Звёзды, Свет и эту чёртову планету, и всё, и вся, и всех подряд, включая Ра. Какая-то иная воля его как будто подхватила, в чёрную воронку закрутила и ему велела Драконом стать – громадным чёрным, дышащим огнём. Он тело новое обрёл – зубастое и броневое, чёрным полное огнём, которым головы его дышали, – их было три и хвост с гигантским шипом на конце. И вспомнил, что он всегда драконом был в каких-то давних временах и что драконов надо расу вывести на Яви, с которыми сметёт Престолы Солнечных Богов. Откуда мысли густо шли такие? Он сам не знал – они, как змеи чёрные, в сознание вползли, – и дивился воле мощной той, которой он противится не мог и которой он охотно и легко себя отдал и дико-яро зарычал – захохотал так, что звёзды содрогнулись в небесах, и горы задрожали, и камни сверху осыпались. Хвостом ударил мощным новоявленный Дракон, вверх взвился и наобум куда-то полетел: на всех хотелось ужаса нагнать и всё подряд крушить, ломать, огню всех предавать.

Восторгом злобным грохоча, Драконом ярым, чёрным носился Сатанэль над Явью, деревья пламенем сжигал, хвостом он скалы сокрушал и ужас нагонял на всё, что двигалось, летало, ползало и шебуршало. Зло чёрным распалялось в нём огнём, и если бы он мог, то в клочья Явь бы всю разнёс!

А Явь страшнее Ужаса не ведала ещё и вся дрожала, не зная, где спасения себе искать от гнева ярого такого. Дракон на рощу деревьев дивных налетел, семена которых Лада с Миров иных доставила сюда и вырастила тут: они вершинами своими едва ль до звёзд не достигали, и Солнце в кронах отдыхало их. Деревья по ночам светились чудными огнями, всю Краса-ту небесную в себя вобрав. Золотистые плоды их дивно пели, сплетаясь в звонкие хоры. Эта Роща с новой силой распалила его злобу, огнём своим чернейшим едва не захлебнулся сам и пламенем он чёрным дохнул на Рощу ту. Вспыхнула листва, свечами пламя в небо поднялось во тьме кромешной ночи. Деревья корчились от боли, зовя Богиню Ладу их спасти. «И тебя когда-нибудь сожгу», – подумал злобно Сатанэль о Ладе, которая все планы путала его, двуногих тварей наплодив. Он даже в сторону её жилища повернул, готовый вместе с ним и Деву сжечь саму, и разом с её покончить Краса-той.

Сила чёрная, что мощью ужасающей в него вливалась и мыслям отвечала всем его, и даже их как если б направляла, его буквально разрывала, но, пролетев в ту сторону немного, он охолодил себя: так не годится действовать и карты рано раскрывать, до срока надо выжидать, чтобы Восстание поднять.

Ликовал Властитель Яви, себя уже Властителем Вселенной ощущая во всей своей безмерной мощи. И чувствовал всей шкурою своей, как с каждой мыслью злобной к нему энергия текла рекой из бездн вселенских, и ему казалось, что теперь он может даже Явь свернуть с её орбиты. Вой и рык победный издавая, хвостом громадным горы сокрушая, огнём леса сжигая из трёх пастей своих ужасных, Сатанэль на камни рухнул, наконец, и так затих, блаженствуя от мощи той, которая его буквально разрывала и сознания лишала.

Когда Наместник Яви вступил в свой страшный сговор с Тьмой и Чёрное Кольцо на палец свой надел, Равновесия Весы качнулись во Вселенной и эхом долгим отдались во всех Мирах, их приводя в смущение и трепет. А накануне Богине Ур приснился странный сон про эти самые Весы: из Тьмы Великой вылетел Дракон и стал за ней гоняться – чернее чёрного он был. И Ур его узнала – то Сатанэль, Наместник Яви, был. И здесь пред ней ещё предстало странное виденье: огромные Весы висели средь пространства, одна из Чаш вдруг почернела и резко потянула вниз со скрипом тяжким, когда уселся на неё Хозяин Яви. Чтоб равновесие восстановить, в другую Чашу Ра сердце положил своё, но это было мало. Тогда она сама, а потом и Лада в ту Чашу по сердцу поместили своему, а там ещё друзья к той Чаше прибывали и по сердцу клали, и Весы качаться стали, равновесия никак не находя, и стон, и плач, и скрежет пространства заполняли – так и колебалися Весы: в одной из Чаш густилась Тьма, в другой же Чаше Сердце Огненное билось.

Об этом странном сне-видении Ур рассказала Ра. Он помрачнел и ей сказал:

– Знаю, но верить не хочу. С ним вместе эоны лет мы были и вместе Тьму мы били. Он едва ль не лучший ученик. За ним я буду наблюдать, чтоб правильное мне решение принять.

Ра и Ур на берег моря прилетели, на камень мшистый сели, на волны бирюзовые глядели и меж собою тихую вели беседу. А рядом плавниками рыбки шелестели, что плавали по воздуху не хуже, чем в воде, и Богами любовались, их дивной Краса-той, которая сияла и искрилась сама собой.

– Ур, – сказал Бог Солнца Ра, – сегодня я заглянул во времена пространств далёких, и тревога лёгкая в меня вселилась, когда я мыслями объял планету Явь и нашу Ладу увидал, которая творит там Краса-ту.

– Ты говоришь про девушку с планеты Фа, где шли у нас сраженья с восставшими Стихиями? Она сражалась храбро там.

– Да, не сами подняли восстание они, – сказал Владыка Ра, – наш старый враг –ужасный Карагот за тем событием стоял. И ты в той битве крепко отличилась, как мощно молнии Огня метала в лохмотья Тьмы извечной, что наползала Ужасом великим на Светлые Поля. Ах, как прекрасна ты была в своём светлейшем гневе!

– А сейчас что, не прекрасна я? – спросила юная Богиня.

Владыка Ра взор оторвал больших лучистых синих глаз от моря, в котором Солнце жёлтое тонуло, лучи прощальные бросая по небу голубому и волнам, и с любовью нежной посмотрел на спутницу свою: золото её волос сияло, глаза сверкали ярчайшим светом нежного огня. Ах, как любил он всю её – такую близкую, родную, свою единственную, дорогую, которую он воплощеньем Краса-ты считал, – и это было так, а не иначе.

Владыка Ра провёл рукою лёгкой по волосам её, как будто сотканным из солнечных лучей, и искры засверкали такою радугой огня, что рыбки прянули в испуге и булькнули в глубины вод. Там, дух переведя, вновь выглянули из воды и чуть не утонули: вместо двух Богов одно сияло Солнце над звонкой гладью вод!

А Боги далее свою беседу продолжали:

– Так в чём причина безпокойства, мой любимый?

Владыка Ра с глубоким вздохом отвечал:

– Сегодня свитки отдалённейших Миров читал. И вдруг заметил вспышку Чёрного Огня я в ауре планеты Явь.

– Что это означает? – Богиня заглянула в глаза супругу своему и в них прочла тревогу лёгкую за Явь.

– Хотел бы сам я знать, что это означает. Я думаю: не старый ли «приятель» Карагот пытается проникнуть в мир планеты молодой?

– Но там же Сатанэль – хранитель Яви Голубой!

– Давно не вижу я его на заседаниях Совета Содружества Миров. Встретиться мне с ним бы не мешало, предупредить его.

– Конечно, встретиться с ним надо, пусть объясненье даст: в чём дело? Лада давно уж намекает, что Сатанэль едва ли не измену затевает. Ты ему чрезмерно доверяешь, а он желает одного – лишь первым быть.

– В общем-то желанье неплохое… – Владыка улыбнулся Ра. – Давно пора ему самостоятельно уж жить и свои Миры творить.

– Да? – Ур даже поднялась в порыве удивленья, в глазах её сверкнула возмущения слеза. – Он не будет первым никогда! Не будет первым тот, кто Жертвой не живёт. Не верю я ему: он просто рвётся к власти. Станет он последним – вот путь его! Моё пророчество – такое! Ты Жертвою великою живёшь, а он живёт лишь ради славы и в жажде власти драконом станет – вот путь развития его!

Владыка Ра давно не видел гневной Ур: Краса-та её как будто тоньше стала, в глазах её больших сверкали молнии огня, а речь её, обычно нежным ручейком которая текла, взбурлила, как горная река, громадами-камнями на перекатах грохоча. Владыка Ра любовью нежной Ур окружил и пламя гнева в её сердце погасил.

– Не стоит гневаться, моя родная, – ей ласково сказал. – Сатанэль мильоны лет служением Добру живёт, он верен делу был всегда и первым шёл туда, где трудности любые возникали. И на Явь он первым вызвался пойти, когда у многих вдруг срочные нашлись дела на Радж-планете. Нет спору – здесь они нужны, но на Яви они ещё нужней. Сатанэль – мой Брат и Друг большой, мы с ним прошли огонь и воду, сквозь битвы многие, труды… Мне кажется, что ты к нему несправедлива…