– Намёк тебе я ясный дал, – Сатанэль сказал, нос выставив вперёд.

– Так ты меня за этим звал? – Лада теперь желала одного – уйти отсюда поскорей и больше не бывать здесь никогда. Ей страстно захотелось в зелёные просторы, где ветра запах вольный, где звон ручьёв немолчный, где Краса-та сама скользит над миром солнечным лучом.

– Насколько знаю я, у тебя своя есть половина, – сказала Лада, про себя смеясь такому дикому любовному угару, и ей припомнилось, что Сатанэль и к Ур прекрасной всегда неравнодушен был и жадными глазами исподтишка за ней следил. – Вот с ней хоть сколько можешь ты плодить людей или зверей. Она в тебе души не чает и за тобой сюда пришла и красотой большой наделена. Она готова шакти стать твоей и счастье составить для тебя. Моя же шакти предназначена не для тебя…

Великий гнев у Сатанэля эти вызвали слова – не зубы, а клыки прорезались во рту его:

– Я знаю, о ком, несчастная, страдаешь! – гром к потолку взлетел пещеры, и твари, что за него цеплялись, обрушились все вниз с каменьями и пылью. На Сатанэля самого с пяток упало тварей, и от камней ему ещё досталось. Лада каким-то чудом увернулась от мерзких тварей с камнепадом. Отдышавшись и прочихавшись, Сатанэль продолжил грохотать:

– Он твой не будет никогда! Если только тайно будешь с ним встречаться, что делаешь ты иногда! И пребыванием своим на Яви целиком и полностью обязана ты мне! И ещё Владыка Ра попросту сослал тебя сюда! Подальше с глаз долой! Да он смеётся над тобой!

– Над любовью смеяться Ра не может, Он сам – Любовь! – на Ладу возмущение нашло. – Да, Ра люблю, как любят все его, как лучшего в Мирах Владыку, который жертвует собой и высшей Краса-той, чтобы из Тьмы нас вывести на Свет! Как можешь ты такое говорить? Ра для меня – как Солнце, Он – радости поток кипящий, Он – песня звёзд горящих, Он – наша Жизнь, её Огонь и Краса-та!

У Сатанэля аура от гнева задымилась, и трёхглавое чудовище над головой его вдруг взгромоздилось: Дракон свой лик явил на чёрном троне. Едва себя от грубой брани удержав, с ехидцей ядовитой Сатанэль спросил:

– Ты хочешь вечно лишней быть и одинокою прожить?

– А я не одинока никогда! Такого чувства не ведаю пока! И когда я вижу Ра с Его прекрасною женой, то я от счастья плачу и смеюсь, как будто с Краса-той самой встречаюсь, как с Радостью великой!

– А что мешает нам такую пару вместе сотворить?!

– Есть у тебя уже Лилит – прекрасна и мила, всем хороша и предана тебе.

– Она мне не нужна! Она скучна, и если только дело в ней, то я её отсюда от-правлю к Ра! Мне ты нужна! С моею помощью и под моим началом ты станешь вровень с Ур и даже выше!

Дракон на троне похотью зловонной засмердил.

– Не могу понять твои слова: зачем мне Величайшей быть? – спросила Лада, огорчаясь за Лилит, которой предстояло слёзы лить от своего неверного супруга.

– Зачем?! – от глупости такой Сатанэль отпрянул даже. – Тебе я предлагаю повелевать мильонами существ – зримых и незримых! Царицей станешь ты для них!

– Я не хочу, чтоб славили меня! И власть, и слава чужды мне.

– Ну до чего же ты глупа! – в сердцах ей бросил Сатанэль. – Можешь ты идти, но помни: разговор наш не окончен. Коль моей ты воли не признаешь и ей во всём ты следовать не станешь, то нам вдвоём на Яви будет тесновато. А здесь, на Яви, моя лишь воля всему Законом станет, ей все послушны быть должны! – голос Сатанэля обрёл металла звон и крепость, и вся пещера задрожала от мощного звучания его. – С моею помощью ты в считанные годы прошла бы путь мильонов лет! Да, мне пока не до красот, всё грубо, просто, примитивно, но всем известно, какой я роскоши поклонник, но силы все я отдаю на выполненье плана Ра. И потому я искус одолел вещей, на путь аскезы встал. Дух должен в строгости и простоте идти к высотам горним, в трудов напряге и ревности любви, как Ра меня учил. Но, если надо, я горы сокрушу, сады здесь посажу и даже облик свой я изменю.

Тут вспыхнул свет, и перед Ладой сам Ра сидел на троне и на неё с улыбкою глядел. Лада едва не вскрикнула от удивленья и подалась вперёд, на миг поверив, что это Ра, а не другой, его личиною сокрытый. Но наважденье длилося недолго, как если б пелену кто снял у Лады с глаз: на троне перед нею снова Сатанэль явился: с горбатым хищным носом над тонкими губами и красными зрачками. И снова тень громадного Дракона над троном в воздухе возникла. Но Сатанэль разоблаченья не заметил и сладко пел про то, как счастливо они могли бы с Ладою зажить и расу новую людей плодить – воинов, великих и могучих.

– А почему Строителей бы расу сразу не создать? – Лада вопросила.

– Одно другому не мешает, – Сатанэль ей отвечал. – И разве мы не воины, разве ежечасно с Хаосом мы битву не ведём? И разве Вседержатель Ра нас воинами не зовёт? Все на словах готовы с Хаосом сражаться, а как приходит час, так прячутся за нас. И если б Хаоса потоки чёрной лавы тебе увидеть довелось, услышать ужас тот и скрежет, вой и рёв, что заполняет всё и движется стеной неодолимой! И только мужество и мысли чёткой быстрота меч составляют твой! – голос Сатанэля вновь мощью загремел, пещеру заполняя, едва её не разрывая, и вихрь ледяной на Ладу накатил и с ног её едва не сбил. А Сатанэль над ней всё грохотал и молнии чернейшие пускал:

– Не так давно – мильонов десять лет тому назад – на Явь нацелился удар кромешной Тьмы из подглубин Вселенной, и если бы огонь чернейший Хаоса сюда проник, то Явь давно бы в пепел превратил. И вместе с Ра с трудом великим мы отстояли Явь. Тогда в награду за мужество моё Ра мне доверил Явь, чтобы путём кратчайшим её я вывел в Высшие Миры! И мне не доверять?! По меньшей мере это наглость! Я предлагал тебе и Власть, и Силу, но ты меня не поняла, пеняй потом ты на себя! Всё! Свободна ты! – величественным жестом Сатанэль на выход Деве указал, любуяся самим собой.

Судьбу горчайшую предвидя Сатанэля, Лада от него ушла, боль в сердце унося.

Лада всё сильней привязывалась к Яви. Её пленял суровый дикий Мир, и она всё реже улетала на Радж-планету, где сферы высшие звучали, где Краса-та творила праздник свой чрез свет, и цвет, и мысль, и чувство, и даже воздух сам здесь веял Краса-той. В сравненье с этим Миром Яви Краса-та совсем уж дикою была: Стихии безжалостно её ломали, корёжили, пластали со всех сторон; землетрясения, вулканы, бури, ураганы её трепали, истязали, а она ещё богаче расцветала, ещё напористей и веселей вздымала горы в небеса, вершинами касаясь звёзд самих; азартными восходами кипела; шумела и звенела жизнь, и силы не было такой, чтоб огненный напор остановить её.

Дальние Миры в небесах ночных сверкали и упорно Ладу приглашали к себе – домой. Случалось, ненадолго она на зов родной планеты откликалась и в Высшие Красоты устремлялась, но Явь её звала обратно. Конечно, Ладе было нелегко всю грубость Яви выносить, её энергий ярое кипенье, материи тяжёлые тиски; дух её свободы жаждал высшей Краса-ты, а тут одна сплошная грубость, животный разум, инстинкты вместо мыслей и часто вместо радости – тоска. И когда особенно ей трудно было, и настроенье тяжкое её одолевало, и совсем невмочь ей становилось, тогда пред нею образ Ра вставал, – должно быть, мысль свою Владыка посылал. А то случалось иногда, Ра сам сюда к ней прилетал, и Мир тогда весь ликовал, её восторги разделял.

И вместе с нею Ра смеялся, он пел и танцевал, и даже в воздухе он кувыркался! Радовались Небеса, звенел, искрился водопад, в котором русалки с рыбками водили хоровод, а берёзы дружно отбивали такт весёлый в свои зелёные ладошки.

Любовь к Владыке Ра и к жизни всей за Ладой струилась шлейфом из радости, добра – всех чувств высоких и благодарности великой к Ра. И где она ступала, там расцветала жизнь; растения и камни, зверюшки и пичужки – все радовались ей, не говоря уже о Доброславах: они гурьбой за ней ходили, как дети малые, – собственно, они такими были – детьми, в которых разум только просыпался и Миру удивлялся, и она была должна людей всему учить и на понятиях Добра и Краса-ты их строить жизнь.