– А его мы Доброславом назовём!

– Да будет так, – сказал Владыка Ра. – Ещё в их дух я устремленье к Краса-те добавил, чтоб в

бурях и напастях, в разломах хаоса и в тяжкие минуты зов Краса-ты Звездою Путеводной им светил. Пусть будет мало Яви им, пусть в Небеса стремятся духом всем и ищут родину свою в горниле звёздной Краса-ты! Ну, а пока, пусть украшают Явь собой.

– Хочу, чтоб с самого начала, – сказала Лада, – росли они Добром лишь силы укрепляя, чтобы молились Краса-той и не имели Зла в себе ни грамма.

Ра с Ур переглянулись, Ладе светло улыбнулись, руки подняли над Лады головой, и Ра торжественно сказал:

– Ты станешь украшеньем Яви и Содружества Миров!

И на Ладу устремилась лавина энергии тончайшей, в которой Истина, Добро и Краса-та сплелись в Огонь один Любви нежнейшей.

Вот так в один прекрасный день в отрогах Белых Гор на Яви появились Суры-Доброславы, вобравшие в себя – в свой изначальный дух – луч утреннего Солнца, шёпот росных трав, звон нежной тишины, цветов благоуханье и всю их Краса-ту, что Лада принесла с других Миров. Ещё они вобрали велением Творцов стволов кедровых крепость, корней живучих силу, лиан зелёных гибкость, говорливость ручейков бурливых. Если Ур и Лада Любовь старались заложить к прекрасной Яви в души Доброславов, то Ра, конечно, их стремил к Мирам далёким, что Звёздами сияли по ночам.

И Доброславы удались на славу: блистали внешней Краса-той, сияли быстрым же умом и на работу были хваты, учились день и ночь, усталости не зная, и ночь была им не помеха: считали звёзды, песни пели, водили хороводы, и звоном радостным вся жизнь кипела их. Сто лет у них мелькали как день один.

Доброславы Ра славили и Ур, а больше Ладу, которая им настоящей Матерью была: возилась с ними, уча ремёслам этих малышей, при этом и сама учась Природы тайнам, овладевая силой их.

Лишь только Лада появлялася в лугах, как Доброславы со всех сторон бежали к ней, буквально не дыша, внимали всем мыслям и словам её. Должно быть, и Светилу понравились все эти малыши, и Сурья-Солнце, палитру красок радугой расположив по небосводу, Доброславам красило носы и щёки кисточкой своих лучей, густых и звонких. Лада учила Доброславов мыслить и мысль на добрые дела пускать, чтоб имя Доброславов оправдать.

Словом, днями Доброславы мира тайнами овладевали, вечерами песни пели, танцевали, когда Светило нежными лучами устало ласкало горизонт, а в небе расцветали костры далёких звёзд – они в лучах своих, как если бы в руках, Краса-ты далёкой искорки несли и тихим шёпотом творили длинный Сказ про Ра, его геройские дела – они любили Ра, и тем Сказам не было конца. А наутро, когда восток вскипал от солнечных лучей, как поднимались разом Доброславы, чтобы восславить снова Ра – своё небесное Светило, а вместе с ним и Краса-ту, и доброту своей любимой Девы Лады. И снова руки их ласкали любимую работу, особенно любили цветы они сажать, и до всего им было дело, и пары рук им не хватало; ещё б им крылья дать да научить летать – они украсили бы сами небеса, не говоря уже про Явь.

Прошли века, и Доброславы на два народа разделились: те, кто первыми здесь появились, те Доброславами считались, а те, кто позже родились, – те Сурами звались. Когда и как то разделение случилось, никто не мог бы указать – сама так жизнь распорядилась. Ра, похоже, многое предвидел, и если Доброславы в Ладиной любви купались, то Суры под мужества лучом Владыки Ра здесь появились: им путь воинов Владыка намечал, предвидя то, чего пока никто не видел. В Сурах крепь духа сочеталась со звёздной Краса-той, она мерцала искристым блеском во глубине их синих глаз. Они любили Явь, её природу, но духом тяготели к звёздам, им было тесно на планете, и если б Ра дал крылья им, они тотчас бы улетели в Небеса, в горнила звёздной Краса-ты, зов к которой Владыка Ра им в дух вложил.

Ра и Ур не раз с Небес сходили к Сурам, их многому учили, особенно сражаться с пока ещё неведомым врагом, наперёд из Хроники Акаши зная, что кончится блаженство Рая и жизнь своей суровой предстанет стороной. Ещё сюда с Миров иных спускались ученики Владыки Ра, чтобы учение Учителя продолжить и Перволюдям знанья передать, как надо по Космическим Законам выживать. На Яви постоянно Лада лишь жила, и Сурам также помогала, но больше Доброславам, которых всей душою полюбила и от рождения вела.

Тем временем под Ладиным началом Доброславы силой мысли овладели

и научилися летать. Пусть пока что невысоко, недалёко, но летали, и мысли Краса-ты им крыльями служили.

Когда однажды Явь Владыка Ра вновь навестил и в Ладином хозяйстве побывал, то в восторге Деве про Доброславов он сказал:

– Светлый ум и сердце доброты, ноги, что едва ли мысли не быстрей, и руки, что ласкают дело Краса-ты! Восторг полнейший! Нелегко придётся Доброславам: их назначенье – истину Добра явить на Яви и Краса-те путь проложить, но я предвижу, что путь их может быть суров. Так что свои созданья неженками не расти, иначе в бурях жизни, что обязательно нагрянут, свои уменья и задатки Доброславы растеряют. На трудностях их закаляй и волю развивай. Когда всё хорошо, то эта ровность застилает ум и сердце серой пеленой благополучья. И самая беда, когда довольство за смысл и счастье жизни будет выдавать себя. Ничем не облегчай их путь, пусть сами всё пройдут. Что сами обретут в трудах своих, то с ними и пребудет, а сверх ты не давай чрезмерно ничего. Пусть каждый шаг на Яви Доброславы трудами сердца закрепляют. Сердце крепь им даст – лишь в нём магнит Добра и Краса-ты, а дерзкий ум пускай разгадки ищет всем тайнам бытия и претворяет их в явленья Краса-ты. И пусть дерзают: ведь в этом дерзновенье крылья вырастают для полётов в Дальние Миры. Быть может, и, скорей всего, Доброславы с крепкими ногами, ясными умами, добрыми сердцами и жаждой творчества в груди тебе опорой будут во всех делах твоих.

Но и Суров ты не забывай, они защитой Доброславам станут и заодно тебе.

Конечно, Лада обещала всё сделать, как просил Учитель: от похвалы Учителя у неё кружилась голова и ей всё время петь хотелось и даже танцевать – любовь к Владыке Ра в пространство Яви изливать.

Время шло или текло, жизнь на Яви развивалась, планета погружалась в плоть материи вселенской. Жизнь кипела здесь повсюду: на воде и под водой, на земле и под землёй; в небе чёрные драконы бились яро за просторы, твердь стонала и трещала под тяжёлым шагом монстров, что друг друга пожирали; там и там грызня кипела, злобной ярости огонь на людей уж стал бросаться, им сознанья отравлять и раздоры вызывать.

Лада долго это всё терпела, но однажды Сатанэля повстречала и в сердцах ему сказала:

– Явь во Зло ты погружаешь, Краса-ты ты Мир лишаешь. Для чего ты сеешь Зло?

– Кто ты есть такая здесь? – ей с насмешкой отвечал Яви полный Властелин – так себя он величал. Всех он тварями считал, недостойными вниманья.

Первый раз встречаясь с ним, Лада сильно поразилась: так похож был Сатанэль на Владыку Солнца Ра: рост, фигура, голова, поведение само – всё в нём Ра напоминало. Блеск увидев красоты, что сверкала хладным блеском, в восхищение придя, глаз она поднять не смела, как почувствовала вдруг: тут стоит совсем не друг, и тогда в недоуменье подняла свои глаза. Если Ра был словно Солнце, Краса-той лучился и Добром, то от этого красавца свет луны глаза колол – светом жёстким и холодным, – как кинжалом иль мечом. На губах его тончайших самодовольства тень скользила, а в глазах плескалась темень хаотических глубин. Но видение мелькнуло – было правдой или нет? И пред ней стоял иной – ослепительно красивый, весь сияющий добром, только лишь в глазах скользила ироничная улыбка превосходства над другими. Лёгкий, быстрый и подвижный, остроумный и шутливый, он имел магнит такой, что к нему стремились духи, страстно жаждая чудес. Ра толп этих избегал, и в космических пространствах Он частенько исчезал, где извечную войну с Караготом продолжал, что Врагом заклятым был всей проявленной Красы. Хаосом и Тьмой Карагот был сотворён, Свет стремился потушить, жизнь саму всю погубить. Сатанэль к Ра подвизался с Караготом тем сражаться, и потом, со слов его, он едва ль не в одиночку предрешал исход сражений. Сатанэля Ра хвалил за находчивость и смелость, и в великой славе ученик его ходил – тенью Ра его считали, даже голосом его. Если Ра был прост и прям, поклонений не стяжал, то, напротив, Сатанэль восхищенье толп любил – он манерами пленял да и голосом своим соловья превосходил: мил, и сладок, и приятен… девы млели от него, ну а юноши во всём подражать ему хотели, слово каждое ловили и толпой за ним ходили. Сатанэль частенько прописные истины любил пред ними изрекать: «Знание всего превыше, – подняв высоко палец, говорил. Ещё загадочно твердил: – Вся жизнь – игра». Но, какова цена игры, он никому не говорил. И молодёжь восторженно резвилась: ведь игра – одна забава, в ней ответственности нет, и только знай что веселись, а жизнь ведь велика, и вечность есть для исправления любых ошибок.