Однако здесь, в Джабари, у них была маскировка другого рода.

В Джабари они были дочерями Долиона Бассетта, графа Рейвита из второго дома. Уважаемая семья, которая, по мнению любого случайного наблюдателя, не обладала никаким из даров и не имела связей с ужасным городом, скрытым глубоко внутри горы. И на то была веская причина. Хотя в этом городе таилось много великолепия, магия не была одной из них. Здешние горожане с недоверием смотрели на подобные силы, устраивая травлю тем, кто обладал магией. Ния не могла винить их в этом. История Адилора знала многих одаренных, которые использовали тех, кто не обладал магией, в своих интересах. Поэтому каждому из видов было лучше держаться своих собственных земель. Но секреты должны оставаться секретами, а таким могущественным существам, как Ния и ее сестры, лучше всего было прятаться на виду.

Засунув маску в ридикюль, обвязанный вокруг талии, Ния последовала за своими сестрами прочь из переулка.

На широких улицах верхнего кольца Джабари было тихо, аристократам не было нужды просыпаться до восхода солнца. Сестры свернули на улицу, вдоль которой выстроились большие дома из мрамора, их кованые железные ворота скрывали нетронутые зеленые лужайки, где готовились расцвести утренние лилии и розы.

Несмотря на спокойный час, стоило сестрам повернуть за угол, как Ния почувствовала прохладное прикосновение к шее. Ощущение, которое можно обнаружить благодаря ее дарам. Она оглянулась через плечо, но увидела лишь пустую дорогу.

Ния ждала, ожидая снова почувствовать энергию, знак того, что кто-то, возможно, идет за ними, но ничего не произошло.

«Наверное, это была крыса», – подумала она, торопясь догнать сестер, практически сразу же забыв о случившемся.

Однако, заходя в ворота своего собственного дома, Ния не учла, что волшебное покалывание не всегда означало, что кто-то следует за ней, иногда оно свидетельствовало о том, что за ней наблюдают.

Ния до краев наполнила чаем свою чашку, и горячая вода брызнула ей на руку, тем самым избавляя девушку от убеждения, что она, едва не умерев от скуки, оказалась в Забвении.

– На самом деле, мой огонек, Локсы были не такими уж скучными, – сказал ее отец, Долион Бассетт, вальяжно расположившись на своем обычном месте на их веранде. Словно лев, он нежился под лучами утреннего солнца, отчего его белые щеки приобрели розовый оттенок.

– Ты прав, они были намного хуже, – проворчала Ния. Если бы не легкий завтрак, можно было подумать, что визит Локсов затянулся до обеда.

– Младшая дочь, мисс Присцилла, вела себя вполне мило, – заметил Зимри, откидываясь на спинку стула.

– Еще бы ты думал иначе, – ответила Арабесса. – Бедное влюбленное дитя кормило тебя чуть ли не с ложечки.

– Всему виной мое обаяние, именно оно так влияет на окружающих.

– Так ты это называешь? Обаяние? Я всегда думала, что более подходящее название – навязчивость.

Зимри сердито взглянул на Арабессу, сдерживая любую резкость, которую хотел озвучить.

«Умный ход», – подумала Ния, потому что Арабесса могла быть еще той фурией, особенно когда они с Зимри начинали спорить. У Нии имелись свои собственные теории относительно причин подобного, хотя она никогда не делилась ими вслух. В конце концов, она ценила свою жизнь.

Зимри отвернулся от Арабессы и сделал глоток чая, глядя на красные черепичные крыши города, простирающегося за их балконом. Его густые черные волосы сияли под мягкими лучами, пурпурный сюртук Зимри особенно ярко выделялся на фоне его черной кожи и белых растений, украшавших веранду. Ния воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть широкие плечи и крепкое телосложение молодого человека. Казалось, только вчера их отец привел Зимри домой, худенького и тихого мальчика, в глазах у которого стояли слезы. Долион был хорошим другом родителей Зимри, и после их трагической гибели в море, поскольку у Зимри не было других близких родственников, их отец взял мальчика под свое крыло и воспитал его как собственного сына. Девочки Бассетт знали, каково это – потерять родителя, и быстро приняли юношу в свой тесный круг. Вполне естественно, что он начал помогать их отцу с его обязанностями, крайне ответственно относясь к роли правой руки графа. «Иногда это очень раздражало», – сухо подумала Ния. У нее уже была старшая сестра. Она определенно не нуждалась в старшем брате.

Если бы только они могли остаться теми беззаботными детьми, которые когда-то бегали по Джабари и под дворцом Королевства воров. Ведь Зимри был одним из немногих, кто знал секреты Бассеттов, охраняемые за заколдованными стенами в скрытых городах.

Ния улыбнулась, вспоминая прежние дни, когда им слишком легко удавалось убедить Зимри улизнуть с ними, несмотря на выговор, который они могли получить, если бы кто-то узнал об их отсутствии. Время до того, как у них с сестрами появились другие обязанности, связанные с их дарами, а Зимри должен был выполнять свои и помогать их отцу. Теперь еще и это, новые перемены. Ния взглянула на пустой стул напротив, где обычно сидела Ларкира.

– Как тихо теперь у нас по утрам, когда Ларк ушла, – размышлял Долион. Острая боль пронзила грудь Нии при словах отца, оказавшихся так похожими на ее собственные мысли.

– Она не ушла, отец. Ее комната, как и всегда, готова к ее возвращению.

– Ты имеешь в виду визиту, – уточнила Арабесса. – Она больше не живет здесь.

– Я знаю. – Ния нахмурилась. – Но ведь это не значит, что она в Забвении вместе с матерью. Она все еще жива.

Тишина заполнила веранду вместе с чувством вины, когда Ния поняла, что именно сказала.

– Прости, отец, я не хотела…

– Все в порядке, мой огонек. – Он махнул рукой. – Я знаю, что ты имела в виду. Конечно, Ларк все еще с нами. Просто нужно привыкнуть, что теперь вы трое не вместе.

– Знаешь, Дариус и Ларк могли бы переехать сюда, – заметила Ния.

Глядя на свою чашку, Арабесса издала смешок.

– Ты сошла с ума? Да, уверена, каждый герцог, у которого есть большие земли и несколько замков, предпочел бы покинуть свою родину и арендаторов, забрать свою новоиспеченную невесту и переехать к ее родственникам.

– Ну, – сказала Ния, вздернув подбородок, – когда ты так говоришь…

– Ты понимаешь, как глупо это звучит?

Горячая магия Нии зашевелилась вместе с ее раздражением.

– Я только хотела сказать…

– Ладно, хватит, – успокаивающе сказал Долион. – Подумать только, неужели совсем недавно я жаловался на тишину.

– Даже с одной из них, – начал Зимри, – никогда не бывает тихо.

Долион рассмеялся:

– Истинная правда.

Ния смотрела на обоих мужчин так же сердито, как и ее сестра.

– По крайней мере, теперь, когда вы трое больше не под одной крышей, – продолжал ее отец, – могу ли я надеяться, что в наших залах будет плестись меньше интриг?

– Ты воспитал нас как воровок и наемниц, – ответила Ния. – Интриги неизбежны.

Рыжеватые брови Долиона приподнялись, его длинные, похожие на гриву волосы переходили в густую бороду.

– Я бы не стал ограничивать роль, которую наша семья играет для народа Адилора, такими банальными титулам, как эти.

– Да, да, – согласилась Ния. – Тогда мы благородные воры и палачи с самыми высочайшими принципами.

– Безусловно. Когда рождаешься с такими способностями, как у тебя и твоих сестер…

– Мы должны сделать все, что в наших силах, для тех, кто родился без подобных даров, – Ния закончила неизменную реплику своего отца.

– Совершенно верно. – Он удовлетворенно кивнул.

Ния вздохнула. Временами она находила суровость отца по отношению к их моральным обязанностям утомительной. Хотя она понимала, почему он так усиленно стремился творить добро в этом мире. Почему он посылал Нию и ее сестер на задания, поручая украсть у немногих нечестивых богачей и вернуть добытое огромному количеству обездоленных простаков. Он искупал грехи, которые плавали в темном тронном зале, компенсируя приказы и ожидания, возложенные на его детей, когда они были замаскированы под Мусаи. Ибо, хотя Долион был графом и любящим отцом, он также являлся существом, вдохновляющим на поучительные истории. Он был Королем воров. И казалось, из-за этого вечно заглаживал свою вину. Но Ния понимала: Королевство воров существовало для того, чтобы сдерживать то, что в противном случае хаотично растеклось бы по всему Адилору. Ее отец играл свои роли, потому что был вынужден, и воспитывал своих детей так, чтобы они понимали свои собственные.