– Какая любезность!

– Ну, просто настоящий благородный принц, – подмигнула Кинтра. – Наслаждайся.

Женщина зашагала прочь, и Ния едва сдержалась, чтобы не бросить печенье через перила.

«Мертвые не представляют собой никакой ценности».

Ния фыркнула: что ж, это доказывает, как мало он знает о Забвении. В стране мертвых можно было найти множество сокровищ, собрать бесценные знания. Только нужно было быть готовым пожертвовать годом своей жизни ради визита. На что, очевидно, была готова пойти Ния, лишь бы ее секрет остался в безопасности.

Ссутулившись, Ния провела рукой по лицу.

В ее горле снова возникла та раздражающая боль, предвестница слез, но, как бывало и раньше, она прогнала ее. Последнее, чего Ния хотела, – это разрыдаться здесь.

Пока она смотрела вдаль, где не было ни земли, ни судна, ни какой-либо живой души, ее мысли путались.

В течение многих лет Ния потихоньку пыталась вырваться из той запутанной ситуации, в которую втянула себя и свою семью. От нее не ускользнула ирония того, что именно тот самый человек, который поставил ее в подобное затруднительное положение, теперь предлагал ей выход.

Проведя большим пальцем по отметине на запястье, Ния прокрутила в голове возможные последствия своих действий, которые преследовали ее каждый день.

Если бы личности Бассеттов связали с Мусаи, все, что их отец построил в Джабари, оказалось бы уничтожено. Власть Бассеттов в городе была бы утрачена. И даже хуже – их изгнали бы из города, за ними стали бы охотиться, и не только граждане Джабари, желающие отомстить за ложь о наличии у Бассеттов магии. Их преследовали бы все те, кому они когда-либо угрожали или причиняли боль в Королевстве воров в качестве Мусаи.

А значит, список потенциальных угроз получался довольно внушительным.

Разумеется, они могли бы найти убежище в Королевстве воров, отказаться от своей жизни в Джабари и навсегда стать смертоносными слугами Короля воров. Но что это будет означать для Ларкиры и ее мужа, Дариуса, ведь они недавно поженились, и земли Лаклана совсем недавно вернулись к законному наследнику. Герцог будет вынужден оставить их или Ларкиру. И еще Арабесса… с проблемами совершенно другого рода.

«Нет! – Ния вонзила ногти в перила. – До этого никогда не дойдет».

Убийство Алоса было единственным решением, которое придумала Ния, но, будучи хитрым и могущественным пиратом, он привык выживать во всевозможных танцах со смертью. За эти годы Ния заплатила трем разным убийцам, и их головы, каждую по отдельности, доставили ей в подарочных коробках, оставив в ее гардеробной во дворце.

– Ублюдок, – проворчала Ния.

Оказалось, что отнять жизнь у Алоса труднее, чем у других, и Ния решила, что в конце концов это хорошо, если его предупреждение о том, что их тайна спрятана в других местах Адилора, было правдой. Плюс теперь неотступное пари защищало его от смертельно удара, который могла бы нанести Ния.

Единственной отрадой было то, что Алос не знала об истинной связи ее отца с Королем воров. «Силы небесные и морские, пусть он никогда не узнает об этом!» Иначе у Алоса на руках окажется вся колода карт.

Ния поежилась, снова устремив взгляд в открытое море.

Казалось, они были в этом месте совершенно одни, потерянные и забывшие, куда направлялись. Ния поняла, что здесь, на бескрайней воде, время движется странно, и только солнце над головой может поведать, как далеко они ушли.

«Каково было бы провести здесь год?» – гадала Ния. Год службы под началом Алоса Эзры. Необходимость подчиняться каждой его команде.

Магия зашипела в ответ на эти мысли: «Нико-о-огда».

«Никогда», – согласилась Ния.

Возможно, ставки были слишком высоки, но ради своей семьи она рискнула бы чем угодно. И сестры найдут ее, а потом все это скоро закончится. В конце концов риск обернется наградой.

Когда солнце скользнуло выше по небу, тепло коснулось ее кожи и желудок умоляюще заурчал. Ния уставилась на безобразное печенье, лежавшее рядом. Она действительно не хотела прикасаться к нему, не хотела больше брать то, что предлагал этот корабль. Ничего из того, что предлагал он.

«Уловки», – подумала Ния.

Все в этом мире, его мире, таило в себе подвох.

Но, простояв под палящим солнцем еще один водопад песка, Ния ощутила, что у нее совсем пересохло горло, поэтому, выругавшись, взяла мешочек из шкуры животного и сделала большой глоток.

Стекавшая по ее горлу вода оказалась теплой, но это была вода, и как минимум за это Ния испытала благодарность. Она знала, что основными напитками на корабле являлись эль и виски. При таком роде деятельности было трудно достать пресную воду, а еще труднее сделать так, чтобы она оставалась чистой.

Затем Ния взяла печенье, и хотя она ненавидела каждый откусанный маленький кусочек, ее мучил голод, так что она съела все до последней крошки.

«Не стоит морить себя голодом перед приходом моих сестер», – рассуждала она.

«Сегодня, – подумала Ния, переводя взгляд на тонкую линию, где небо целовало море. – Они придут сегодня. Совсем скоро».

Но, похоже, у потерянных богов был другой план. Ибо, когда солнце поменялось местами с луной, страх Нии стал лишь усиливаться. Она поняла, что, возможно, снова совершила ужасную ошибку.

Алос никогда бы не стал заходить так далеко и утверждать, что он счастлив, но впервые за много месяцев почувствовал покой. Стоя перед большими, закрытыми решетками окнами, которые занимали заднюю стену его капитанской каюты, он лениво поигрывал кольцом на мизинце. Хотя красный камень, украшавший его, был маленьким, Алос ощущал пульсирование скрытой магии, которую тот хранил внутри. Точно так же, как он чувствовал, как его силы довольно покалывают кожу, когда его окружает открытая вода. Ему лучше думалось в море, где он мог слушать шум волн и вдыхать соленый воздух.

Вода была даром. Море было его домом.

– У вас с этой девушкой есть история, – сказала Кинтра за его спиной, где, как он знал, она сидела, положив лодыжку на колено и держа в руке полупустой стакан с виски.

– У меня есть история со многими другими людьми в Адилоре, – ответил Алос, отворачиваясь от оранжевого сияния, отбрасываемого заходящим солнцем, чтобы снова наполнить свой стакан.

– Да, но эта кажется… личной.

Алос взглянул на Кинтру, вопросительно подняв бровь.

– Сдается мне, любое похищение с целью выкупа кажется личным. Было бы довольно странно красть создание, до которого мне нет дела.

– Ты понимаешь, о чем я, но по какой-то причине увиливаешь от ответа.

– Если я от чего-то увиливаю, пусть меня повесят. – Алос сел в свое кресло за большим деревянным столом.

– Нас всех повесят, – уточнила Кинтра, которая по-прежнему сидела в кресле напротив него.

Алос равнодушно махнул рукой и, сделав глоток виски, позволил жжению успокоить горло.

– Если все пойдет не по плану, именно меня король захочет посадить на кол.

– А все пойдет не по плану?

Алос встретился взглядом с внимательными карими глазами Кинтры, и на его губах заиграла улыбка.

– Все пройдет даже лучше.

Алос знал об этом наверняка, потому что делал ход лишь тогда, когда знал допустимый риск исхода, и ставка против его ценного секрета Мусаи была не просто просчитанной – его ждал верный выигрыш.

Не магия скрывала его корабль, потому что он знал, магия – это своего рода отпечаток пальца для любого опытного следопыта, особенно такого могущественного, как Король воров. Нет, это было нечто более значительное, созданное с помощью собственного великолепия Адилора.

Они плыли по проливу Обаси. Части моря, где встречались восточное и западное течения, создавая слепую зону для всех заклинаний определения местоположения, дверей портала или других видов магии, с помощью которых можно было бы проникнуть на корабль. Попасть в него было нелегко, но стоило оказаться на месте, как путешествие становилось легким, почти роскошным, потому что в этом сплетении воздуха и воды не встречались бури. Никто не ведал о точной причине этого явления, но любой хороший пират знал об этом проливе. Единственном настоящем убежище для таких достойных осуждения людей, как он и его команда. Проходя мимо другого судна, нельзя было предпринимать каких-либо действий, даже если на нем находился ваш самый главный противник. Честь была законом не только для благородных. Хотя их было немного, но все же существовали правила, которые не нарушил бы даже самый смертоносный из пиратов. Неприкасаемость пролива Обаси была одним из них.