Второе сообщение было датировано 3 июля. На этот раз качество передачи было хорошим. Клаудия находилась в комнате, откуда сквозь полузадернутые жалюзи проникал яркий солнечный свет. По сравнению с предыдущим видео Клаудия сильно загорела, но не выглядела отдохнувшей, как после отпуска — скорее наоборот, сухая обветренная кожа вместе с темными кругами под глазами от недосыпания делали ее старше своих лет и очень усталой. Она была в простой черной майке, без макияжа, волосы утратили свой блеск и были небрежно собраны в хвост. Даже зубы не были так белы, как прежде. Бросалось в глаза, что она перестала следить за собой так, как прежде.

«Привет, Димитрис. Роберт сказал мне, что связи с тобой все еще нет, и неизвестно, как скоро она появится. Надеюсь, ты счастлив в том месте, где ты находишься. Я прочитала, что там строгие порядки, но, зная тебя, уверена, ты справишься. Все это время я не оставляла тебе новых сообщений, потому что у меня не было для тебя действительно важных новостей. Я уверена, для тебя сейчас важнее всего знать, где твои родители и все ли с ними в порядке. Поэтому, не зная ничего о них, я… ничего тебе не писала. Теперь кое-какая информация появилась. И, хоть этого и ничтожно мало, я считаю своим долгом рассказать тебе все, что знаю. Последние три месяца я провела в бесконечных разъездах. Видишь, на что я стала похожа?» — она усмехнулась и иронично повертела меж пальцев сухие волосы. — «Я не буду рассказывать тебе в подробностях, чем я занималась. Но я хочу, чтобы ты знал, что когда в начале июня мне выпал шанс попасть в Бендеры — я отправилась в это путешествие, несмотря на его опасность, только для одной цели. Я хотела встретиться с Володей, с твоим папой. Или хотя бы узнать, как он. Это оказалось нелегко, Димитрис. ЮНР — это тоталитарная милитаристская антиутопия, реинкарнация России 60-ых. Я знала, что за каждым моим шагом следят, что они сомневаются в заявленной цели моей поездки. И очень много раз я опасалась, что я вот-вот составлю Володе компанию за решеткой. К счастью для меня, здешнее «государство» насквозь прогнило изнутри. Здесь царят нищета и коррупция. Как бы люди не были запуганы и забиты, немного валюты живо развязывает им язык. Именно таким способом я смогла выйти на сотрудника местной пенитенциарной службы. По его словам, семеро «шпионов Альянса», арестованных в январе, не были расстреляны вместе с путчистами — их оставили, чтобы допросить и, возможно, в будущем обменять на агентов КГБ, схваченных на территории Альянса. Я, конечно, не могу верить этому на сто процентов, но все-таки эта новость вызвала у меня чувство, будто гора упала с плеч. Мне, конечно, страшно представить себе, в каких условиях сейчас находится Володя и что ему приходится переносить, но он жив — и это главное. Мой источник не хотел говорить мне, где конкретно находятся арестованные иностранцы, но обещание дополнительного вознаграждения пересилило его осторожность и он назвал мне адрес изолятора КГБ, в котором, по его словам, держат всех «шпионов». Пробраться туда на свидание с твоим отцом было совершенно нереально, Дима, ровно как и получить от него сообщение. Если бы я попробовала — я бы сейчас с тобой не говорила. Самое большее, что мне удалось сделать, истратив практически все свои средства — это передать взятку одному из тюремщиков за то, что он передаст твоему отцу краткую записку и попробует, по мере своих сил, улучшить условия его содержания. Я не могу даже быть уверена, что посредник передал взятку по назначению, не говоря уже о том, что я не могу знать, исполнил ли он свое обещание. Я написала в записке, что ты в порядке и где ты находишься. Очень надеюсь, что Володя получил ее. Весть о том, что его сын в порядке, должна придать ему сил. Большего мы для него сейчас не можем сделать. Я верю, что эта проклятая война скоро закончится и твой папа наконец сможет вернуться домой. Мне очень жаль, но нет никаких вестей от твоей матери, Дима. Надеюсь, что новость о твоем отце, какой бы не была тяжкой его участь, порадует тебя. Он любит тебя больше всего на свете, Дима. Думает о тебе каждую минуту. Не сомневайся…».

По сухому лицу Клаудии прокатилась слеза, и я почувствовал, что на моей щеке появилось бы ее зеркальное изображение, если бы я не закусил себе губу. Я быстро перемотал сообщение до конца и переключил на следующее.

Третье видеосообщение было записано аж 28 декабря 2077 года. За прошедшие полгода Клаудия несколько изменилась. У нее был спокойный и умиротворенный вид, почти такой же, как раньше. Разве что блеск в глазах несколько погас, и улыбка была не столь жизнерадостной — скорее в ней проглядывалось нечто страдальческое. Антураж несколько изменился по сравнению с предыдущим сообщением, и я подумал, что Клаудия, после эвакуации из Олтеницы, должно быть, сменила немало мест жительства.

«Привет еще раз, Дима. Надеюсь, ты помнишь меня еще? Друг твоего папы сказал, что ты не получил еще и предыдущих моих сообщений. А вот я твое получила. Знаю, ты адресовал его не мне, но я так сильно умоляла все мне рассказать, что в конце концов добилась своего. Твои новости, конечно, расстроили меня. Я не подозревала, что в хваленом «Вознесении» могут быть заведены порядки, немногим отличающиеся от концлагеря. Мне искренне жаль, что тебе приходится переносить такое. Радуюсь только, что это не навсегда, а перенесенные страдания помогут тебе, в конце концов, достичь своей мечты. Мы не властны над своей судьбой, но властны над духом, так что в жизни во всем необходимо искать позитив, черпать его внутри себя. Если тебе вдруг интересно, то у меня все хорошо. Я уже три месяца, как получила вид на жительство в Турине, на своей исторической родине. Я занимаюсь переводами как фрилансер, не выходя из дома, ну а в свободное время пытаюсь достичь гармонии с собой и окружающим миром. Знаю, в семнадцать все это кажется сущей ерундой, но позже, может быть, ты и сам задумаешь над этими вещами. К тому времени, как ты прослушаешь это сообщение, ты, наверное, будешь уже знать о том документе, на котором стоит подпись Володи. Не знаю, рассказывал ли тебе Роберт, но это я, по его просьбе, раздобыла документ. Я говорю это вовсе не для того, чтобы заслужить твою благодарность. Просто считаю, что тебе важно знать обстоятельства, как он получен. Я не виделась с Володей. К сожалению. И даже не была в Бендерах. Это и летом было слишком опасно, а сейчас ситуация еще сильнее ухудшилась. Я лишь воспользовалась своими связями, которые я установила во время той поездки, и деньгами. Деньги не мои, я бы не смогла скопить такой суммы. Их выделил Роберт. Нужные люди взяли взятку и выдали нам документ, подписанный по форме, которую мы же им выслали, без каких-либо изменений. Проверить его подлинность невозможно. Володя мог действительно подписать его с такой же вероятностью, с какой они могли подделать его лишь для того, чтобы получить свое вознаграждение. Я лишь надеюсь, что он поможет Роберту хотя бы ненадолго вытащить тебя из твоего интерната. Мне очень неуютно от мысли, что кто-то столь сильно ограничивает твою свободу против твоей воли. Когда ты наконец покинешь интернат, если ты захочешь со мной поговорить, или если тебе понадобится моя помощь — знай, что я буду ждать твоего звонка. И вот еще что. Я хотела бы попросить тебя, как бы тяжко тебе там не приходилось, не возвращаться в Европу. Правда, Димитрис, не приезжай сюда. С середины ноября боевые действия между Альянсом и ЮНР не ведутся. Но это вовсе не конец всех проблем, поверь. Я не могу рассказывать многих вещей в сообщении, которое будет передано за океан, ты ведь понимаешь. Скажу лишь, что твоего дома, каким ты его помнишь, больше нет. Войска Альянса под командованием генерала Думитреску после затяжных боев выбили из тех мест югославов. Олтеница немного пострадала, но жизненно важные системы все еще функционируют. Я могла бы вернуться туда, но не хочу. Я говорила со своими друзьями, которые там остались — они собираются уезжать. Это не то место, каким я его помню. Содружество наций прекратило всяческое сотрудничество с Альянсом. Практически все предприятия закрылись, в магазинах дефицит товаров, работы нет, денег нет. Из ста тысяч населения осталась от силы половина. Что до Генераторного, то там дела еще хуже. Оно практически полностью разрушено и фактически превратилось в часть нежилой территории. Не приезжай туда, чтобы искать твою мать. Ее там нет, Дима. Оттуда ничего не стоит добраться до Олтеницы и выйти на связь с внешним миром. Если бы Катерина была там — она сделала бы это. Мне больно говорить тебе такое, но я не хочу, чтобы ты рисковал своей жизнью ради погони за призраками…».